Мне можно

- Тетенька, мне все можно. Я скоро умру. Я хлопаю в ладоши и бью по стенам изо всех сил. Я громко пою песни, все, которые помню, и пусть путаю местами куплеты и строки. Я кидаю вверх нотные листы, и они разлетаются белыми птицами по палате. Я хватаю баночки с бисером и подкидываю их вверх, слыша звонкий перестук бусинок по кафельному полу. Я падаю на кровать и рыдаю, захлебываясь слезами. Я скоро умру. Нет, мне не жалко себя, ни грамма. Я ведь не знаю, зачем живу, не имею смысла. Так что, наверное, оно и лучше, что я ухожу. Мне всего семнадцать лет, а я уже умираю. Мне жаль лишь оставлять маму. Кроме меня и отчима у нее никого нет. Медсестра тревожно смотрит на меня, боится сказать что-то и сделать хуже. Вот и правильно, стой поодаль, а лучше вообще уйди. Знаешь ведь, что я держу себя в руках. Тихо закрывается дверь. Так лучше. Тихо и спокойно. Зеленоватые стены, белая плитка и белый потолок. После меня здесь будет другой безнадежно больной ребенок. Может, мой ровесник, а может быть, совсем еще малыш. С размаху кидаю в стену плюшевого зайца, а после, ужаснувшись содеянного, слезаю с кровати или как это еще называется. Ноги подкашиваются, ноги не держат. Пол слишком холодный и неожиданно близкий. Влажно хрустнула хрупкая кость, пришла боль. Впрочем, к ней я уже привыкла... Я стараюсь не обращать внимания на сломанную, повисшую бессменным куском плоти левую руку, ползу к лежащему в углу игрушечному любимцу. Вот... Еще немного... Да. Подтягиваю себя и прижимаюсь спиной к стене, обнимая правой рукой зайца - мамин подарок. Холодный, почти ледяной пол немного успокаивает сломанную конечность. А я ведь левша, мне правой работать неудобно... Ну и ладно, все равно несколько дней осталось от силы. - Ну что ты шумишь!.. - дверь снова открывается. В ней показывается недовольное лицо заведующей отделением. Не увидев меня на кровати, она хмурится еще больше, обводит взглядом комнатушку и бледнеет, когда видит мою руку. Она бежит ко мне, скользя по противной плитке, садится на колени рядом и щупает лоб, потом хватает без малейших усилий на руки и несет куда-то. Сил сопротивляться у меня уже нет, только обнимаю покрепче игрушку. От нее пахнет мамой и домом. А дома меня ждет Ися, любимица пушистая, которая с таким скверным характером, но таким умным взглядом. Я ее уже не увижу. Снова подкатывают слезы, и белые стены больничного коридора с мультяшными героями расползаются. Резко захотелось спать. Боль от очередного приступа заглушила боль в руке. Женщина, несущая меня, почувствовала мою дрожь, ускорила шаг. Хотя мне уже все равно. Я поняла, что умираю. Неправильно бояться того, о чем не имеешь понятия. Прости меня, мама, что не дождалась.