Особое меню для гадкого утенка

Хирому воровато оглянулся. Аудитория была пуста – перемена стимулировала однокурсников порезвиться и перекурить перед философией, потому брюнет не таясь поставил коробочку с бенто на парту Юкимуры и метнулся из аудитории с такой скоростью, будто за ним гнался разъяренный брат очередной подружки. Оставалось лишь дождаться реакции адресата «любовного послания», как метко окрестил коробочки профессор Шияма. Хьюга потеребил прядь волос. Отчего-то он не сомневался, что парень лишь презрительно фыркнет, а несчастное бенто ждет судьба всех его предшественников и бесславная гибель в недрах мусорной корзины. Пока он обдумывал грядущую судьбу своего подарка, до звонка осталась минута, и несчастный мечтатель чуть не опоздал на занятие, лишь каким-то непостижимым образом проскользнув в аудиторию до прихода преподавателя. Джун уже сидел на месте, и между его бровями залегла суровая складочка. Словно в ответ на его мысли, в спину Хьюге прозвучал насмешливый голос философа: - Юкимура-кун, вас поздравить или посочувствовать? Кажется, ваша назойливая поклонница перестала вас донимать? Хирому тем временем уже поднялся до своего места и ругал себя за поспешность: с этой позиции было невозможно разглядеть выражение лица Джуна. Однако слова однокурсника догнали его и почти пришпилили к скамье. - Да нет, профессор, сегодня я принял это бенто. - Вот как… - удивленный Шияма присвистнул. – Значит, у его автора все же есть шанс вам понравиться, Юкимура? - Я открыт для общения, сенсей, - юноша поклонился и сел на место. - Хм… Как говорили древние, - продолжил сенсей, - смелость и настойчивость берут города. Давайте сегодня посвятим занятие философии наших воинственных предков-самураев, которые, как известно, отличались просто потрясающей стойкостью… Хьюга сидел, точно громом пораженный. Неужели Юкимура действительно сменил гнев на милость? Не проходило и дня, чтобы он не казнил себя за события той злосчастной ночи; вот и сейчас мрачные мысли вернулись, затмевая радость от маленькой победы. Что бы еще придумать, чтобы заполучить хотя бы небольшой шанс на прощение? Хирому никак не мог сосредоточиться на теме урока, потому что был крайне взволнован поведением однокурсника. Несколько раз он украдкой бросал взгляды в сторону сидящего парой рядов ниже юноши, но тот явно был увлечен конспектом, хотя, приглядевшись, наблюдатель заметил: периодически Джун пишет невпопад речи профессора. Сердце екнуло: «Неужели…», - но разум тут же спустил мечтателя с небес на землю: «Уж чьей-чьей, но твоей заслуги в том, что он снова пишет, нет ни на грош». Да уж… Хирому поник. У него нет ни шанса узнать, о чем сегодня весь урок думал Юкимура, потому что он с самого начала допустил вопиющую ошибку в отношениях с ним. Вызвав в памяти то немногое, что он вообще мог припомнить из событий первого «свидания» с предметом своих мечтаний, парень почувствовал, что кончики ушей у него пылают. - …-кун… Хьюга-кун! - Э? – студент вывалился из собственных грез и обнаружил, что преподаватель вопросительно смотрит на него. Хьюга вскочил: - Да, профессор? Раздались первые смешки. - Я уже примерно минуту вопрошаю вас, знакома ли вам обратная сторона основных принципов бушидо… Но, кажется, вы и информацию о самих принципах пропустили мимо ушей. Садитесь и впредь будьте внимательнее, иначе не стать вам самураем, уважаемый. Хирому окончательно смутился и опустил глаза, но перед этим метнул взгляд в сторону Юкимуры. Тот пытался казаться невозмутимым, но улыбка изогнула-таки слегка его губы, приподняла их уголки, образовав на видной ему правой щеке милую ямочку. За это открытие психолог был готов расцеловать ехидного преподавателя – фигурально выражаясь, разумеется. Он был настолько счастлив, что пришлось одернуть себя: «Хватит лыбиться, идиот! Не вызывай огонь на себя». Черт побери, что с ним творится? С ним, заядлым сердцеедом, который всегда гордился своим хладнокровием и простым и легким отношением к соблазненным девчонкам, которые слетались, будто мухи на мед, покупаясь на высокий рост, стройную фигуру и глубокий взгляд темных миндалевидных глаз? В детстве Хирому был слабым и болезненным мальчиком, много времени проводил дома за чтением книг и, в общем-то, наслаждался своим образом жизни. Никто и не заметил, как в начале первого класса старшей школы Хирому Хьюга вытянулся в росте и стал выше всех в классе. Девочки начали игриво похихикивать, а парни уже не чурались «ботаника», который, как выяснилось, вполне неплох в баскетболе. Подросток быстро оценил преимущества популярности и с тех пор беззастенчиво пользовался своей внешностью, чтобы весело проводить время. Но иногда ему, как прежде, хотелось взять в руки книгу, спрятаться с ней куда-нибудь подальше от чужих глаз и с упоением читать – часами напролет, как когда-то давно. Однако сейчас все его мысли крутились вокруг незаметного шатена в светло-серой водолазке, занимавшего парту двумя рядами ниже. Если бы кто-то спросил Хирому Хьюгу, как охарактеризовать те чувства, которые он испытывает к Джуну Юкимуре, тот брякнул бы в лицо вопрошавшему: «Я люблю этого человека» - без сомнений, раздумий и какого бы то ни было стеснения. Причем он совершенно точно знал, когда это началось. Юкимура наверняка был бы ошеломлен, узнай он, что Хьюга полюбил его еще до того, как они впервые встретились на зачислении в актовом зале университета. …-Хирому! Ни звука. - Хирому! Ноль внимания. - Хирому, где тебя черти носят?! «Эх, видимо, не отвяжутся!» - пятнадцатилетний Хирому Хьюга потеребил упрямый ежик темных волос и лениво отозвался: - Иду, пап! С сожалением отложив журнал, мальчик понуро скользнул с чердачной лестницы вниз. Отец выглядел не то чтобы уж очень рассерженным, и Хирому наивно подумал, что на этот раз, должно быть, обойдется. Однако как только отлынивающий от дел отпрыск оказался рядом с родителем, ему прилетела солидная затрещина. Потирая ушибленный затылок, Хирому пробурчал: - Ну, чего тебе надо? - Ты где опять околачиваешься, обалдуй? Мать снова на кухне зашивается, а ты ныкаешься по углам! Живо метнулся посуду мыть! - Я уроки учил, - попытался слукавить Хьюга-младший, но сурового отца на мякине было не провести. - Да знаю я твои уроки! Опять куда-нибудь с очередной паршивой книжонкой забился, грамотей хренов? Препираться дальше не было смысла, вернуться к чтению также не представлялось возможным, потому старшеклассник, вздохнув, направился вниз по лестнице, ведущей из жилой части дома в их семейный ресторан. Гора посуды действительно впечатляла. Медитативное занятие – во время мытья можно было подумать о чем-то своем, и Хирому тут же вспомнились прочитанные сегодня строки. «Сакурай глядел в запрокинутое над ним небо. Казалось, стоит только захотеть, и он оторвется от земли, упадет в голубую гладь, кое-где испещренную легкими перистыми облачками. Упадет и утонет в ее глубине, не оставив даже кругов на поверхности в качестве воспоминания о том, что жил когда-то такой человек…» «Эх, ну почему мне не дано так писать?..» – мальчик угрюмо надраивал тарелки. Из зала до подсобки доносились смех и обрывки разговоров посетителей, но парень полностью погрузился в мир собственных грез. Если бы господь отмерил ему хоть кроху писательского таланта, родители, возможно, не стали бы препятствовать его поступлению в институт. Однако учился Хьюга ни шатко ни валко, не делая особых успехов ни в чем, кроме литературы, а отец готов был взбелениться от одного упоминания планов на будущее, отличных от занятия семейным бизнесом… Скорее бы покончить с ненавистной посудой и вернуться обратно в книгу, туда, где разговаривает с небом странный мальчик Сакурай. К слову, издание это попало в руки подростка в книжном магазине совершенно случайно. Сначала внимание Хирому привлекла картинка: над крутым обрывом, окруженном облаками, лежал ребенок и заглядывал вниз. Мальчик открыл книгу посередине и бездумно прочел: «- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Сакурай? – спросила мама. - Смотрителем маяка, - немного подумав, отозвался тот. - Смотрителем?.. Но почему такая странная профессия? Сегодняшние дети все как один хотят стать звездами или бизнесменами… - Потому что там я смогу делать все, что мне захочется, – пускать блинчики по воде, читать вслух, ходить голышом, кормить чаек и многое другое, и никто не скажет мне, что это странно или неуместно». Хирому очнулся лишь тогда, когда девушка-работник магазина, потрясла за плечо и сердитым голосом отчитала его: - Хочешь читать книгу – купи ее сначала, тут тебе не библиотека! Помнится, он неделю экономил тогда на проезде, ходя в школу пешком, а после с замиранием сердца понесся в магазин и только на пороге обмер: что же будет, если ее уже нет, купили, и он никогда не узнает о том, что же было с героем дальше? Но издание стояло на полке как ни в чем не бывало. Яркая обложка с тихим шелестом скрылась под шершавой оберточной бумагой, и Хьюга нес ее домой в руках, будто сокровище, заранее упиваясь моментом, когда он сможет сорвать с нее грубый серовато-коричневый покров, словно освобождая принцессу из драконова плена… Когда школьник, наконец, смог подняться к себе в комнату после нескольких часов работы в ресторане и дрожащими от предвкушения руками надорвал мертво шуршащую, словно рассыпающаяся в руках куколка бабочки, бумагу… В образовавшуюся прореху прямо на него уставился мальчик. Не тот Сакурай с обложки, с интересом заглядывающий в нарисованную полную облаков бездну. Обычный мальчик, на вид лет пятнадцати. Темные волосы, живые глаза. Ничего особенного. На мгновение Хирому показалось, что ему вообще не ту книгу завернули на прилавке… Но нет, это была она, просто с задней обложки на него, ранее незамеченный, смотрел автор. Совсем небольшая фотография, но подросток ощутил странное волнение. Оказывается, тот человек, который придумал странную книгу про странного Сакурая, – его ровесник. Хьюга взглянул на корешок. Черные тонкие иероглифы складывались в имя «Юкимура Джун». Скупые слова на обложке рядом с фотографией оповещали, что юноша получил за эту книгу литературную премию года как подающий надежды молодой автор. Однако, видимо, надеждам премиального комитета, как и чаяниям Хирому, суждено было остаться бесплодными. Сколько ни искал потом старшеклассник информацию о писателе Джуне Юкимура в книжных магазинах, библиотеках, Интернете, тот будто сквозь землю провалился. Он не давал интервью и не выпустил больше ни одной книги… Та, что имелась, была зачитана до дыр, и парень не раз ловил себя на мысли, что хотел бы встретиться с человеком, чьи мысли настолько прочно заняли его ум и сердце. Пару раз знакомые черты мерещились ему в толпе, и тогда Хирому преследовал незнакомых парней, но только до той минуты, пока не приходило осознание: это не он. Книжка про Сакурая до сих пор занимала почетное место в нынешней маленькой комнатке Хьюги в доме Кашиваги-сана. Он чуть не забыл ее дома после грандиозного скандала с родителями в тот день, когда признался, что успешно сдал экзамены в университет. Поспешно собирая сумку, Хирому совсем растерялся, но тут же вспомнил о книге и застыдился собственной забывчивости. Бережно упаковав ее и пару смен белья, юноша в тот же вечер ушел из дома. Мать провожала его, заплаканная и виноватая. Она молча поцеловала сына и сунула ему в руку бумажку с адресом дяди и немного денег. - Спасибо, мам. Я сообщу, когда устроюсь, - Хирому помахал женщине рукой, развернулся и, не оглядываясь, широким шагом направился к станции. Брат матери Кашиваги-сан оказался приятным пожилым мужчиной, у которого во владении были небольшой бар и магазин бенто. Он с радостью принял Хирому, а после того, как тот предложил свою помощь, и вовсе стал относиться к нему, как к родному. Позже мать позвонила и сообщила, что у них все хорошо, ресторан процветает, а еще они взяли в помощницы дочь бакалейщика.С самого дня переезда Хьюга так ни разу и не поговорил с отцом – тот не желал общаться со строптивым сыном, променявшим ресторанное дело на «идиотскую профессию». Тем временем наступил день церемонии поступления, и всех первокурсников собрали в актовом зале. «Ну, и чем это отличается от школьных мероприятий?» - Хирому украдкой зевнул и начал оглядываться по сторонам с поисках хорошеньких девушек, кандидаток на «приударить». Он лениво скользнул взглядом по соседней шеренге однокурсников – «Блин, сплошные парни, что за досада!» и почти уже приготовился скучать дальше, как вдруг его словно током ударило. В двух метрах от него стоял тот, чье лицо он выучил до мельчайших черточек. Джун Юкимура, - а это наверняка был он, - почти не изменился, разве что выглядел еще печальнее, чем на обложке книги. Впалые щеки, каштановые волосы, нос с легкой горбинкой и упрямые красивые губы, - Хирому показалось, что он грезит наяву, ведь он уже не раз ошибался. «После церемонии непременно подойду к нему и спрошу…» - Хьюга жадно вглядывался в лицо однокурсника, стараясь впитать и запомнить каждую мелочь. Юноша, кажется, заметил интерес к себе, потому что начал время от времени сердито поглядывать в его сторону. Едва дождавшись окончания речи декана и сигнала разойтись, Хирому бросился к тому месту, где еще пару секунд назад стоял юноша. К его огорчению, тот как сквозь землю провалился. Однако оставалась еще одна возможность удостовериться в собственной правоте. Хьюга стрелой полетел к спискам поступивших на психологический факультет и пробежался глазами по ровным строчкам иероглифов. «Юкимура Джун, группа 11». Хирому коснулся пылающим лбом прохладной стены. «Нашел, - бухало сердце, эхом разнося гулкие звуки по всему организму. – Кажется, я тебя нашел!» «Эй, а ты чего так воспылал-то? – неожиданно вмешался здравый смысл. – Ну, чего тебе стоит, подожди первого занятия, сядешь рядом или подойдешь. Много ли надо, чтобы подружиться с однокурсником?» Однако Хьюга так разволновался, что не смог заставить себя подойти к Юкимуре ни на первом занятии, ни на втором. Он маялся, думая, как удобнее будет познакомиться и поделиться своими восторгами по поводу литературного таланта Джуна, но так ничего и не придумал. Отчего-то парню казалось, что это неделикатно и неправильно. Теперь он исподтишка следил за однокурсником, тщательно фиксируя в голове информацию о его пристрастиях и знакомствах, режиме дня и привычках. Так Хьюга выяснил, что Джун, мягко говоря, необщителен, что не добавило ему решительности. Однако с другой стороны он даже немного обрадовался тому обстоятельству, что предмет его интереса, по-видимому, не имеет ни компании друзей, ни девушки. «Я обязательно придумаю, как ему понравиться! – строил планы фанат писательского таланта. – Мы обязательно станем лучшими друзьями, и тогда…» Воображение уже строило ему картины, как они с Джуном проводят вместе время, разговаривают обо всем на свете и тот, смущаясь, приносит парню рукопись нового романа: «Вот, я хотел бы, чтобы ты прочел, никто еще не видел…» Однако перед доморощенным сталкером неожиданно замаячила проблема: до летних каникул было рукой подать, и он не увидит Джуна целых три недели! Скрепя сердце и сговорившись с собственной совестью, Хирому решил проследить за Юкимурой до дома, и вскоре он уже был обладателем домашнего адреса не подозревавшего о конвое юного дарования. Шли дни, выходные сменились буднями, а Хьюга все не мог заставить себя подойти и познакомиться. Чем больше он узнавал об образе жизни Джуна, тем меньше в нем оставалось уверенности, что ему будут рады. Молодой писатель не сближался ни с кем из однокурсников, более того, казалось, никто, кроме Хьюги, и не замечает его, будто по странному стечению обстоятельств тот превратился в невидимку. Несколько раз Хирому видел Джуна с профессором литературы, сногсшибательным моложавым брюнетом. «Наверняка консультируется по поводу написания романа», - подумал тогда Хьюга, но эта нарочито бодрая нотка в собственных размышлениях даже ему самому показалась фальшивой. И вот однажды теплым сентябрьским вечером парень шел по аллее из библиотеки. Ничего не предвещало беды, и он, кажется, даже насвистывал что-то себе под нос, как вдруг… Похожий на фарфоровую куклу темноволосый коротышка почти бежал по аллее, таща за собой на буксире… Джуна Юкимуру. Лицо писателя было залито слезами, и Хирому от неожиданности шагнул за дерево, чтобы остаться незамеченным. Однако он пристально наблюдал за разворачивавшимся на аллее спектаклем, и тут же услышал: - А потом – раз! – и делаешь вот так! - малявка запечатлел на губах ошеломленного студента страстный поцелуй. Хьюга ощутил, что готов кого-нибудь убить. Он уже почти сорвался с места, когда обнаружил, что мелкого засранца уже песочит парень постарше, чуть не держа за шкирку. Однако тот показал старшему язык и крикнул туда, где стоял Юкимура: - Надеюсь, ты воспользуешься моими рекомендациями, Джун-кун. «Ах ты…» - внутри у Хирому все заклокотало, пока он метал мысленные громы и молнии в сторону улыбчивого конкурента. Но сейчас отчего-то казалось важным догнать не обидчика Джун-сана, а его самого, нетвердой походкой уходившего прочь по аллее. Едва дождавшись, пока машина странной парочки тронется с места, он вылетел из своего укрытия, в два счета догнал парня и окликнул: - Юкимура-кун… Тот оглянулся. И без того худое его лицо осунулось и не выражало ничего кроме неудовольствия неожиданным появлением свидетеля его слабости: - Мы знакомы? – немного резко спросил он. Но терять Хьюге было уже нечего. - Не помнишь меня? – он пододвинулся ближе и дружелюбно улыбнулся. Еще не подозревающий о том, что его судьба должна круто измениться на этом повороте студент бросил: - А должен? - Прости, пожалуйста. Я увидел, что ты… хм… плачешь, и решил узнать, все ли в порядке, - Хирому торопливо сжигал последние мосты. – Я Хьюга, мы с тобой на одном курсе учимся. Так как ты? Могу я чем-нибудь помочь?.. …- Хьюга-кун, ты сегодня спишь, что ли? Пойдем уже, занятия закончились! – сердитый голос приятеля, Огавы Кентоши, выдернул его из воспоминаний. Пора было идти домой, но Хирому не мог не бросить взгляд на парту двумя рядами ниже. Естественно, она была пуста. ДЖун давно ушел, однако на крышке парты белел бумажный квадратик. Хьюга сломя голову бросился за ним, рискуя переломать ноги. На листочке было всего несколько иероглифов и цифр. «Завтра на станции в 10 утра», - гласила записка.