Педаль тормоза нам не нужна

Джон Винчестер не вполне уверен, когда переделка выходящего на улицу чердака в отдельную спальню стала приоритетом. Чёрт, он откладывал это уже годы. Это помещение было задумано как кладовка, но он всегда хотел сделать из него кабинет, а вместо этого оно превратилось в вечный нескончаемый проект. В последние же пару месяцев он чувствовал настоятельную тягу завершить его. Всё меняется; его дети уже почти выросли, а старший сын влюбился… в странного паренька, живущего по соседству. Паренька, приглядывать за которым Джон обещал своей жене. Когда он как-то возвращается с работы летним вечером, дом должен быть пуст: перед работой Дин повёз Сэма к приятелю на ночёвку. Джон собирается перекусить в который раз разогреваемой пиццей и, может, выпить пива, а потом приступить к планам по переделке спальни, но иногда, как бы ты ни старался, ничего не успеваешь. - Здравствуйте, сэр, - раздаётся откуда-то голос Кастиэля. Мальчик, которого он привык считать своим третьим сыном, сидит, съёжившись, на ступеньках крыльца, с когда-то связанным Мэри пледом на коленях и полной рисовальных принадлежностей корзинкой у грязных теннисных туфель. - Привет, малыш, - говорит Джон и тепло проводит рукой по его волосам. – Пришёл перекантоваться? Резко вздрогнув, Кастиэль горько шепчет: - Мне больше некуда пойти. - Тебе и не нужно никуда идти, - мягко говорит Джон, забирая у него корзинку и поднимаясь по крыльцу. – Ты уже дома, сынок. Он кормит Кастиэля остатками пиццы и пива тоже ему наливает; Кастиэль широко распахивает глаза, но Джон вполне уверен, что это кстати. Паренёк выглядит потрёпанным и измотанным, и его колотит. Из-под рукавов и воротника футболки выглядывают синяки, и Джон уверен, что это не все. Сегодня в доме Новаков случилось что-то плохое. И как бы ему ни хотелось пойти и выбить всю дурь из отца Кастиэля за то, что он сделал, наверное, лучше бы ему не знать. - Мне нужно поработать на чердаке, - небрежно говорит Джон, когда Кастиэль откусывает кусочек. – Как у тебя с красками? - Я собираюсь поступать на факультет искусств, - неуверенно улыбается Кастиэль. - Хорошо, - кивает Джон. – Тогда будешь на подхвате. Я уже слишком стар, чтобы ползать на коленях. Два часа спустя, когда Кастиэль, стоя на стремянке, красит потолок, Джон получает некоторое представление о том, как плохо всё прошло: когда Кастиэль поднимает руку, футболка задирается, и Джон успевает заметить что-то подозрительно похожее на след от ботинка у него на боку. - Ты собираешься выдвигать обвинение? – спрашивает Джон, откладывая валик. Кастиэль замирает – надолго, а потом его руки начинают дрожать так сильно, что Джон отбирает у него ведёрко и кисть и придерживает его за локоть, помогая спуститься. Кастиэль проводит ладонью по боку, на котором остался след, и медленно качает головой, будто ответ даётся ему непросто. - Нет, - наконец говорит он. – Я просто хочу никогда туда не возвращаться. Могу я остаться здесь на пару дней? Простите. Я сейчас мыслю не очень ясно. Не хочу мешать, но не знаю, куда ещё пойти. Джон вздыхает. - Тебе нравится комната, Кас? Паренёк выглядит ошарашенно и распахивает свои синие глаза так, будто угодил под свет фар большого грузовика. - Э, - он делает глубокий вдох и непонимающе хмурится. – Да? Вы проделали очень хорошую работу. - Хорошо, - Джон кивает. – Я рад, что нравится. Это твоя спальня. Он предполагал, что Кастиэль отреагирует эмоционально. Чёрт, у него же нервный срыв, как-никак, его из дома выгнали. Но он и не думал, что парень его сына резко его обнимет, цепляясь за него и всхлипывая. Кастиэль никогда не подпускает людей к себе так близко, и Джон обнимает его за плечи, не отпуская, пока Кастиэль заливает его рубашку слезами. - Прости, малыш, - шепчет он. – Не успел доделать её вовремя. - У меня нет одежды, - вырывается у Каса. - Достанем, - заверяет его Джон. - Я не могу платить вам за проживание и пойти в колледж, - запинается Кастиэль. - А кто что говорил об оплате? – хмыкает Джон, гладя его по волосам. - Простите, - Кастиэль снова рыдает. – Простите, что я такой. Он сказал, я повернулся к богу спиной. Я не хочу, чтобы со мной было что-то не так. - С тобой всё так, Кас, - яростно говорит Джон. – И не верь никому, кто говорит иначе. Они ещё долго разговаривают между банок с краской и шпаклёвкой, а потом приводят себя в порядок и идут в банк, когда Джон вспоминает, что у Кастиэля есть счёт. - Что мне делать? – спрашивает Кастиэль, оказавшись у банкомата. - Снимай всё, что можешь. Вернёмся завтра утром, когда они откроются, и заведём тебе собственный счёт без ссылки на твоего отца. Ты уже достаточно взрослый. Они не могут тебе помешать. На эту ночь он устраивает Кастиэля на постели Дина; тот зарывается в свой плед и прижимает к груди подушку Дина. А когда он засыпает, Джон берёт его мобильный, листает список контактов и звонит его брату Габриэлю. Последующий разговор – шумный и краткий. Габриэль и какой-то Кроули приедут утром. Джону приходится поспорить, чтобы убедить Габриэля сначала появиться в доме Винчестеров. Дин приходит с работы какой-то обеспокоенный. Джон ждёт его на кухне. - Всё нормально? – спрашивает он. - Ага, - бормочет Дин, засовывая руки в карманы, как делает всегда, сомневаясь, рассказывать ли отцу что-то личное. – От Каса ничего не слышно. Мы обычно переписываемся. - Он у тебя в комнате, - сообщает Джон и быстро добавляет: – Спит. - Что случилось? - Не уверен, - признаётся Джон, - но что-то плохое. Теперь он будет жить здесь. - Его били? – пальцы Дина впиваются в кухонный шкафчик. Джон кивает и видит, как у Дина будто весь воздух выбивает из лёгких; он уже почти уносится прочь, но на полпути оборачивается и умоляюще просит: - Пап? - Завтра будешь спать в комнате брата или на диване, пока не устроим Каса наверху, - и Джон крепко сжимает его плечо: - И держись подальше от дома Новаков, понял? - Ага, - Дин кивает. – Э, так где мне спать сегодня? – и полный надежды взгляд его влажных глаз сообщает Джону, что он принял верное решение. - Ты ему нужен, Дин, - Джон возвращается в гостиную к пиву. – Так какого чёрта ты тут стоишь и болтаешь со мной? Он не оборачивается, зная, что Дин оказался на кровати рядом со своим парнем ещё до того, как он закончил предложение. Как и должно быть. - Мэри, - шепчет Джон, включая телевизор, - как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас была рядом. ***** Дин не помнит, как заснул. Но просыпается он от осторожных прикосновений пальцев к своему лицу. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает Кастиэль, когда он шевелится. - С завтрашнего сплю с Сэмом, - Дин открывает глаза и переплетает их пальцы. – Папа знает, что я здесь на ночь. - Уже на утро, - замечает Кастиэль, и Дин, повернувшись, видит на будильнике шесть с чем-то утра. Сквозь занавески проникает смутный свет занимающейся зари, но Дин всё равно включает настольную лампу, садится и серьёзно смотрит на Кастиэля. - Покажи, - шепчет он и задерживает дыхание, когда Кастиэль стягивает футболку через голову. Ему приходится закусить губу, чтобы сдержать ругательства, вертящиеся на кончике языка. – Кас, - выдыхает он и тянется к плечам Кастиэля, чтобы бережно притянуть его к себе и покрыть его лицо невесомыми поцелуями. Его дрожащие пальцы обводят синяки на шее Кастиэля и соскальзывают к плечам, там, где отец схватил его за руку так сильно, что остались следы. Он снова укладывает Кастиэля на спину, и тот закрывает глаза, когда ладонь Дина бережно ложится на уже отчётливый фиолетово-чёрный след от ботинка. Дыхание Кастиэля сбивается, он расстроен, вымотан – и ему стыдно. - Дин… - Прости, - шепчет Дин, прижимаясь к его губам своими. – Я должен был быть с тобой. - Он причинил бы мне куда больше боли, ударив тебя, - бормочет Кастиэль, проводя рукой по боку и морщась. - Я его убью, - мрачно сообщает Дин. - Ты нужен мне здесь, - Кастиэль накрывает его сжатые кулаки своими ладонями. – Это мне поможет. Он не сломал меня, ему нас не достать. - Что случилось? – Дин опускается рядом и притягивает его ближе, обнимая со спины. - На прошлой неделе они нашли у Анны в кошельке травку, - вздыхает Кастиэль. – Я должен был это предвидеть. Они искали наркотики, а вместо этого нашли мой альбом. - Ты же рисуешь натюрморты, - хмыкает Дин. – Как растения в горшках связаны с твоей ориентацией? - Не тот альбом, - фыркнув, говорит Кастиэль, и Дину видно, как розовеет его шея. – Другой. Который ты не видел. - О, - не сразу отвечает Дин. – И что там было? Кастиэль вздыхает: - Ты. Только ты. - В каком виде, Кас? В смысле, без обиды, но ты же рисуешь жутко долго. Я бы наверняка заметил, если бы ты рисовал меня за чем-нибудь действительно гейским. Он скорее чувствует, чем слышит хихиканье Каса. - Я рисовал по памяти, Дин. Поверь мне, там всё вполне себе гейское. Может, от недосыпа, может, от облегчения, что с Касом всё в порядке, Дин чуть не падает с кровати со смеху, и Кастиэль тоже смеётся, пока Дин не перекатывается обнять его. - Что с ним стало? – спрашивает Дин, успокоившись. – С этим сверхсекретным альбомом? - Он в сумке, которую принёс сюда твой отец. Им в меня швырнули, - Дин напрягается, и Кастиэль спешит добавить: - Я этому рад. Было бы хуже, если бы его порвали. - Так... – после долгого молчания Дин проводит пальцами по волосам Кастиэля, - когда я его увижу? - Никогда, - Кастиэль хихикает и вдруг визжит, когда Дин, перевернув его, принимается щекотать его здоровый бок и внутренние стороны бёдер. Дину не требуется большого количества времени, чтобы отвлечься на нежные медленные поцелуи и тепло полураздетого тела под собой. Он стонет, когда Кастиэль переворачивает их и вытягивается вдоль него, бёдрами к бёдрам. Они трутся друг о друга, Кастиэль, постанывая, вылизывает его шею и хнычет, когда Дин чуть тянет его сосок. В комнате вдруг становится слишком жарко, слишком напряжённо, и рука Дина скользит под всегда свободные джинсы Кастиэля и трусы, находя ягодицы и потираясь о вход. Кастиэль дёргается так, будто в него влетел разъярённый бык, и толкается навстречу кружащему пальцу Дина, пытаясь спрятать свой неровный стон, уткнувшись в его шею. Они встречаются уже три месяца, и после первой ночи вместе у них почти не было времени на исследования. Дом Кастиэля всегда был под запретом, а отец Дина настаивал на постоянно открытых дверях. Они целовались, лёжа на диване и глядя фильмы в темноте, иногда рисковали на работе, лаская друг друга в туалете. Больше всего Дину понравился тот раз, когда Сэма задержали в школе, и дом был в их распоряжении несколько часов. Тогда он умудрился довести обычно сдержанного Кастиэля до такого неистовства, что он согласился на минет и кончил в рот Дина. Чёрт, это было горячо. Дин тогда кончил в трусы сразу же после этого. Джон понимающе усмехался, когда он согласился заняться стиркой без обычных угроз телесных повреждений. - Нельзя, - бормочет Кастиэль. - Знаю, - стонет Дин, неохотно убирая руку и снова целуя Кастиэля. Кас с несчастным видом скатывается с него. – Но это не значит, что я не хочу. - Я тоже, - заверяет его Кастиэль, проводя ладонью по его груди. – Просто не хочу проявить неуважение к твоему отцу. - Я понимаю, Кас, - говорит Дин, и они выбираются из кровати, чтобы снова встретиться с окружающим миром. – Кроме того, я не уверен, что оно… подойдёт, понимаешь? Раздаётся смешок, и Дин, натянув футболку через голову, с радостью замечает искорки веселья в глазах своего лучшего друга. - О, всё подойдёт, - заверяет его Кастиэль, лапая его через джинсы, и выскальзывает из спальни. Дин разочарованно стонет и шепчет: - Дразнила. ***** Габриэль влетает в дом Винчестеров, будто за ним гонятся адские псы. Он не стучится и начинает вертеть головой в поисках Кастиэля – Джон не успел бы даже дотянуться до оружия. К счастью, Кастиэль решает все проблемы странным взглядом. - Что ты здесь делаешь, Габриэль? – спрашивает он. - Мне вчера позвонил отец Дина, - он кивает Джону. – Что случилось? Ты в порядке? - Буду, - заверяет его Кастиэль, хотя явно в основном для того, чтобы его успокоить. Наступает неловкий момент, будто Габриэль понятия не имеет, что делать, и тут от двери доносится голос с британским акцентом: - Да обними ты его уже, хрена ради. Ты поднял меня посередь ночи и сорвался с места, так что давай веди себя как положено. Габриэль закатывает глаза, но крепко обнимает Кастиэля и бормочет ему на ухо: - Не обращай на него внимания. - Это вряд ли, - вошедший садится за кухонный стол. – Ты заметишь, что на меня сложно не обращать внимания. А ещё все твои вещи в гараже. Я отказываюсь волочь их дальше. Я не создан для физических трудов. - Мои вещи? – вырывается у Кастиэля, и он несётся к гаражу, где находятся его одежда, книги, постеры и диски. – Как вы их достали? Габриэль пожимает плечами, а его друг злобно улыбается: - Предложили сделку, от которой нельзя отказаться. Я Кроули, кстати, любовник Габриэля. Джон, подавившись, отмахивается и объявляет: - Дальше, парни, вы сами. Ничего не хочу знать. Кастиэль глядит ему вслед, в направлении своей будущей спальни, и подавляет порыв догнать его и снова обнять. Он стольким ему обязан. - Прости, - вдруг говорит Габриэль. – Я должен был быть рядом. Это должно было случиться со мной. Я подвёл тебя, мелкий. - Не подвёл, - Кастиэль кладёт ладонь ему на плечо. – Я рад, что ты приехал, и спасибо за вещи. - Ага-ага, это всё так трогательно, что аж мутит, - жалуется Кроули, закатывая глаза. – Где сборище геев может позавтракать? Кастиэль моргает, Габриэль стонет, а Дин смеётся как безумный, берёт ключи и везёт всех в блинную. Потом они идут в банк разобраться со счетами Каса и на почту сменить его адрес. Габриэль и Кроули весь день перешучиваются, как старая женатая пара, а Дин и Кастиэль наблюдают это со смесью веселья и растерянности. - Они такие… одухотворённые, - негромко говорит Кастиэль на следующий вечер, когда они, обнявшись, лежат на диване, отдыхая после целого дня работы над комнатой Кастиэля. - Не уверен, что использовал бы это слово, - шепчет Дин в ответ, когда Кроули говорит что-то такое, из-за чего Габриэль резко пихает его локтем. Кастиэль давно наблюдает за ними с интересом. У них явно не такие отношения, как у него с Дином. В них есть что-то резкое, что Кастиэлю показалось бы неуютным, но он ведь никогда не был таким дерзким, как его старший брат, и, хотя их слова часто бывают пренебрежительными, в их взглядах – искреннее чувство. Кастиэль заметил, что напускная холодность Кроули начинает спадать. Прямо сейчас он растирает чувствительное местечко за ухом Габриэля, устраивающегося к нему спиной и уютно опирающегося ему на грудь. Габриэль кажется… умиротворённым и удовлетворённым. Кастиэль редко видел его таким. Интересно, как он сам выглядит в объятиях Дина. От его брата веет любовью и уютом, теми самыми, которые замечает за собой Кастиэль последние несколько месяцев. - Я за содовой, - вдруг объявляет Кроули, отпихивая Габриэля и выбираясь из-за его спины. – Кастиэль, ты со мной. Дин открывает рот, собираясь, наверное, возразить, но Кастиэль, покачав головой, поднимается на кухню вслед за Кроули. Там становится понятно, что содовая – последнее, что у Кроули на уме. Открывая холодильник, он говорит: - Я люблю твоего тупого брата. - Знаю. Это видно. Кроули отвечает ему свирепым взглядом. - Я много какой, но не очевидный. - Как скажешь, - Кастиэль пожимает плечами, морщится от боли в боку и неосознанно тянется к нему рукой. Когда он поднимает взгляд, Кроули вдруг оказывается очень близко. - Мне нечего тебе предложить, - тихо говорит он. - Что? – растерянно переспрашивает Кастиэль. - У меня нет здесь дома, - Кроули взмахивает рукой. – Нет семьи, которая могла бы поддержать. Чёрт, я вообще не из этой страны. У меня почти ничего нет. Но я люблю Габриэля и хочу быть с ним. Ты единственный член его семьи, которого я знаю, и я… - он оглядывается вокруг, будто ему слишком тяжело продолжать, и Кастиэль вдруг понимает, к чему весь этот странный разговор. - Ты хочешь моего благословения. Лицо Кроули приобретает ужасно мученическое выражение, и он закатывает глаза и говорит: - Да неважно. Я просто хотел сказать, как что… вообще. - Я даю его тебе, - Кастиэль опускает ладонь на кулак Кроули на шкафчике. – Чего бы оно ни стоило. Тишина. - Оно стоит многого, - бормочет Кроули, распрямляет плечи и возвращается к лестнице. Они спускаются вниз и видят Габриэля на диване рядом с Дином – у них какой-то свой разговор. Габриэль тут же вскакивает на ноги: - Ты содовую забыл. - Расхотелось, - Кроули пихает его на диван и устраивается у него на груди. Габриэль кажется озадаченным, но улыбается, обнимает его и расслабляется. В воскресенье они уезжают обратно, взяв с Дина и Кастиэля обещание скоро приехать. Сэм смотрит на их отъезд из-за отцовской спины и бормочет: - Слава богу. Все выходные как гей-шапито. Дин гонится за ним по улице, а Кастиэль смёется. ***** - Уверен, сынок? – спрашивает Джон оперевшегося о стену мастерской Дина. – Ты долго копил эти деньги. - Уверен, - с чувством говорит Дин. Отец смотрит на него из-под машины, и Дин, сощурившись, спрашивает: - Что? - Ты напомнил мне свою мать, - грустно улыбается Джон. – У тебя её сердце, Дин. Я горжусь тобой. Дин ёрзает от такого внимания; он никогда не умел принимать похвалу. - Он связал мне свитер, - вырывается у него объяснение, и Джон смеётся. - Так ты подаришь ему машину? - Я тоже хочу что-нибудь сделать, - Дин пожимает плечами и опускает взгляд в пол, хотя отцу всё равно не видно его глаз. – Я не… такой творческий человек, пап. Но с машинами я лажу, а Касу она понадобится, когда он пойдёт в колледж. Так что я подумал, ты поможешь мне найти что подешевле и привести её в порядок. Тогда он не будет чувствовать себя таким зависимым от меня. - Ты много об этом думал, да? – спрашивает Джон, выбираясь из-под машины, и от его улыбки Дину становится неуютно: он чувствует себя слишком открытым. - Я хочу, чтобы он остался рядом, пап, - признаётся он, сжав руки в карманах в кулаки. Это почти как попросить отца о благословении – момента более близкого к этому уже не будет. Кастиэлю принадлежит его сердце. Когда Дин думает о будущем, в его мыслях он всегда рядом. Ему нужно, чтобы отец понял, что это не прихоть. Он хочет быть с Кастиэлем всегда. - Это хорошо, сынок, - кивает отец, поднимаясь на ноги. – Кас – семья. Мне бы не хотелось выгонять его из-за того, что не можешь оценить то хорошее, что преподносят тебе на блюде. Дин с отвисшей челюстью таращится, как отец идёт сделать глоток воды. ***** Весь последний месяц Дин ведёт себя странно. Он много времени проводит сам по себе, и Кастиэль пытается не задумываться об этом. Этим летом многое в их отношениях изменилось. Может быть, медовый месяц и конфетный период закончились. Теперь они вечно друг у друга под боком, и, может быть, страсть просто ослабела. Это единственное возможное объяснение, которое позволяет себе Кастиэль в эти одинокие дни. Но есть и другие страхи, наводняющие его голову, когда ночью он лежит один в своей кровати на чердаке, и они пугают его куда больше. Что, если Дин от него устал? Что, если Дин его больше не хочет? Что, если Дин думает, что через два месяца, с началом учёбы, он его забудет? Что, если он сделал что-то не так, а Дин просто ему не говорит? Что, если он теряет Дина? На самом деле Кастиэль теряет только сон. Он почти всегда полумёртвый и по утрам идёт на работу, как зомби. На лето ему согласились оформить полный рабочий день, так что он может хотя бы платить Винчестерам за еду и помогать Дину заправлять машину. Это немного, и Джон каждый раз закатывает глаза, когда Кастиэль настаивает, чтобы он взял деньги. Они оба знают, что Кастиэлю нужно чувствовать себя полноценной частью их хозяйства, и, принимая деньги, Джон даёт ему понять, что он – семья. Неуверенность заставляет Кастиэля предложить Дину на выходных наведаться к Габриэлю и Кроули. Дин с радостью соглашается, но Кастиэль подозревает, что причина не в нём, а скорее в возможности увидеться с Кроули; как бы Дин ни отрицал, но они двое сдружились в фэйсбуке за последний месяц. Кастиэля восхищает то, как много у них общего. Они оба любят классические машины и классический рок, жирную еду и пироги. Кроули научил Дина ругаться по-британски, а Дин хвастает, что научил Кроули резать какие-то там тормозные шланги. Кастиэль понятия не имеет, зачем им обоим это нужно, но теперь, когда Кроули будет знать, Кастиэль будет приглядывать за ним с большей осторожностью. Он сам ждёт эту поездку по другим причинам. Он знает, что Дин хочет большей близости между ними – да и сам он тоже. Их торопливые сумбурные попытки уединиться вызывают только разочарование, но Джон Винчестер не о многом их просит, так что Кастиэль не посмеет нарушить правила под его крышей. А вот под крышей Габриэля… Это был неловкий телефонный разговор. Кастиэль и в лучшие времена не самый открытый человек в мире. Он заикается, пытаясь объяснить Габриэлю, что их с Дином отношения до сих пор не доведены до логического завершения. Это признание было встречено пугающим молчанием, которое сменилось хохотом, между приступами которого Габриэль заверил его, что к ночи воскресенья они с Дином уже не будут девственниками. После этих слов внутри Кастиэля вспыхивает уголёк желания, и держать руки при себе становится в сотню раз тяжелее обычного. В среду вечером они обжимаются на диване внизу; по телевизору идёт фильм, который они видели уже сто раз и знают на память. В том, что он теперь живёт с Дином, есть свои преимущества, о которых он не думал раньше. Например, они не всё время в джинсах; сейчас они оба в линялых футболках и пижамных брюках, а ещё в носках, вязать которые недавно научился Кастиэль. Строчки слегка неровные, но он учится, и с каждым разом становится лучше. Их носит даже Джон, и только Сэм упорно отказывается участвовать в «извращённой носковой пати». Дин прижал Кастиэля к дивану, улёгшись на него сверху и потираясь о него; Кастиэль ритмично подаётся ему навстречу, толкаясь в его бедро, и они медленно и жарко целуются. Когда Дин втягивает его нижнюю губу в рот, а потом прикусывает, Кастиэль стонет, и этот стон шумно отдаётся в тихом доме. - Тише, - мурлычет Дин, вылизывая его раскрытый рот. – Если разбудишь папу, нас разошлют по комнатам, и мы умрём от перевозбуждения. Кастиэль подавляет истерический смешок. Мысль о необходимости прекратить касаться Дина почти болезненна, и Кастиэль не хочет заканчивать этот вечер, дроча в одиночестве. Он слабо кивает, скользя руками под брюки Дина, блуждая ими по бёдрам и сдвигаясь на ягодицы. Дин толкается к его паху со сдавленным стоном и, повернув голову к его уху, шепчет: - Я хочу, чтобы в наш первый раз ты был внутри меня. От одних этих слов в теле Кастиэля вспыхивает удовольствие. Знал бы Дин, что от этого их отделяет всего несколько дней. Зарываясь лицом в шею Дина, он цепляется за него и кончает, представляя, как впервые оказывается внутри него. - Боже, Кас, - едва дыша, бормочет Дин, наблюдая за тем, как он приходит в себя. – Это было горячо. Обмякший и расслабленный, Кастиэль хочет только уснуть, но твёрдый стояк Дина по-прежнему вжимается в его бедро, и он сталкивает Дина и стягивает его брюки вниз, а потом, наклонившись, берёт его член в рот. Дин зажимает рот обеими руками, но всё равно стонет слишком громко и тогда прячется в подушку. Кастиэль знает, что не очень хорош в этом. Дин уже в курсе, что лучше двигаться поменьше, а сам он действует очень осторожно, чтобы зубы или рвотный рефлекс не испортили весь настрой. Это разочаровывает. Кастиэль пытался гуглить, но Сэм, обнаружив в истории поиска запрос «Как делать минет», запретил ему брать ноутбук. Пришлось вложиться в айфон. Теперь он знает теорию, осталось лишь её применить. Дрожащие пальцы Дина в его волосах возвращают к реальности. Это всё ещё кажется не вполне естественным: он привык к жизни без прикосновений. Он трётся затылком о ладонь Дина, позволяя направить свою голову. Дин сдвигается, и его вкус успокаивает Кастиэля настолько, что он решается опробовать новые знания. Для начала он не пытается заглотить член на всю длину и использует руки, чтобы не подавиться. У него не было возможности обсудить это с Дином, но судя по тому, как он задрожал и как сжались его пальцы в волосах Кастиэля, он сделал большой шаг вперёд по сравнению с предыдущим разом. Но вдруг Дин пытается его оттащить. Кастиэль теряется, и Дин выдыхает: - Близко, сейчас, сейчас! Последнее, чего хочется Кастиэлю – это отстраняться; это войдёт в историю как его первый удачный минет! Дин прекращает возиться, толкается последний раз и кончает ему в рот. Вкус мерзкий… и Кастиэль давится. Ну конечно, он всегда давится. Но, подняв взгляд, он видит дикий взгляд Дина, и счастливая улыбка расплывается на его лице, когда он стирает сперму с заляпанных брюк. Дин смотрит на него так, будто Кастиэль только что заново создал для него мир. 2 - Ты со мной несчастен? – вырывается у Кастиэля в машине по дороге к Габриэлю. Ночь среды была прекрасна, но на следующее утро Дин снова стал человеком-невидимкой. Его не было весь четверг, и сегодня он едва успел к отъезду. Хуже того, он был отвлечён, во что-то выпачкан и не хотел объяснять, где был. Собственно, он и десяти слов не сказал с начала поездки. - Что? – Дин на мгновение отрывает взгляд от дороги. Кастиэль пытается подобрать слова, что в силах передать его страхи. - Ты последнее время… всё время где-то бываешь. Я думал, может, ты предпочёл бы, чтобы я съехал. Не знаю. Может, тебе не хватает пространства? Дин резко съезжает на обочину, и Кастиэля откидывает к спинке. Проезжающая машина недовольно сигналит, и Дин включает аварийные огни и глушит мотор. - Что-что? – Дин обращает к Кастиэлю всё своё внимание. Он кажется сердитым… и растерянным. Нечасто Кастиэль видел его таким. - Теперь всё по-другому, - пытается объяснить он. – Я думал, я тебе надоел. Ну, раз уж ты явно хочешь пространства. - Ты меня бросаешь? – спрашивает Дин и продолжает, не давая Кастиэлю вставить и слова: - Потому что ты не можешь… то есть, можешь, конечно, можешь, я не стану изображать сталкера или психопата. Но я не хочу с тобой расставаться. Я люблю тебя. Мне нравится, что ты рядом. В смысле, чёрт, мы же только начали. Если я сделал что-то не так, просто скажи мне, и я всё исправлю. Я знаю, что я не тот, кого ты ищешь, со своим колледжем и прочим. Ты, наверное, хочешь кого-то получше, чем сын механика, который станет сварщиком. Но никто больше не полюбит тебя так, как я, Кас. Серьёзно. Пожалуйста – просто, пожалуйста, не делай этого. - Я ничего не делаю, - Кас тянется к его руке, сплетая их пальцы. – Я люблю тебя. Я не хочу с тобой расставаться. - О, - выдыхает Дин и чуть розовеет – румянец постепенно расползается от шеи к щекам. Кажется, не у него одного есть страхи по поводу их отношений. - Ты думал, я найду кого-то другого в колледже? – спрашивает Кастиэль, расстёгивая ремень безопасности, чтобы оказаться к Дину ближе. - Я думал, там будет кто-нибудь получше, ну там, художник или типа того, - Дин пожимает плечами, не сводя взгляда с их сплетённых пальцев. - Нет никого лучше тебя для меня, - шепчет Кас и наклоняется потереться носом о его щёку. - Ты думал, я на тебя злюсь? – Дин наконец поднимает неуверенный и растерянный взгляд. - Ты последнее время всё время где-то пропадал, - вздыхает Кастиэль, радуясь тому, что это было лишь недопонимание. - Я работаю кое над чем. Это сюрприз для тебя, - признаётся Дин, проводя ладонью по лицу. – Но он ещё не готов. - О, - медленно проговаривает Кастиэль. – Мы оба были дураками. Дин хмыкает. - Ага, типа того. Когда Кастиэль целует его, Дин на вкус как кофе, который он недавно начал пить. Он горький и крепкий с легчайшим намёком на сладость. Кастиэль возвращается на своё место, и Дин снова выезжает на дорогу. Остаток пути Кастиэль занимается очередной парой носков, начиная и распуская всё один и тот же ряд – руки не слушаются от радости. Только подумав, что счастливее быть уже нельзя, он вспоминает, что на дне его сумки лежат пачка презервативов и смазка. Дин всё ещё любит его, и сегодня он покажет, как сильно любит его в ответ. ***** Габриэль и Кроули чуть не светятся от восторга, когда они приезжают. Они устроили целое представление из того, что помогли им поднести сумки, а потом загнали их за стол. Кроули отодвигает стулья, Габриэль заканчивает готовку; Дин садится с таким видом, будто их обслуживают в каком-то нелепо дорогом ресторане. Кастиэль, оглядевшись, замечает, что почти всё уставлено свечами и играет тихая музыка; кажется, Габриэль и Кроули превратили свою заштатную квартирку во что-то похожее на кафе на окраине города, где они с Дином провели выпускную ночь. Габриэль раскладывает приготовленное по тарелкам и отправляет Кроули обслужить их; еда домашняя, и она куда вкуснее большей части ресторанных изысков, что Кастиэль ел в жизни. Он и забыл, что Габриэль учился кулинарному искусству. Всё так глупо, странно и поразительно романтично. Дин придвигает стул ближе и кормит Кастиэля со своей ложки между долгими глубокими поцелуями, и к середине пирога Кастиэль догадывается, что не у него одного был сверхсекретный план на эти выходные. Дин кажется слишком расслабленным, чтобы это не было спланировано. Пока Кроули моет посуду, Дин поднимает и тянет за собой Каса; начинает играть джаз, и Дин ведёт его в гостиную. Дважды хлопнув в ладоши, Габриэль выключает главную люстру, и вся квартира остаётся в освещении подрагивающих рождественских огней. Диван сдвинут к стене, и гостиная превратилась в маленькую частную танцплощадку. - Ты всё спланировал, - обвиняюще говорит Кастиэль, притягивая Дина чуть ближе. - Мы пропустили выпускной, - Дин пожимает плечами и целует его. – Но я всё равно хотел, чтобы у тебя был ужин и танец. Кастиэль счастливо мурлычет ему в щёку. - Так что да, - бормочет Дин ему в ухо, - я устроил ужин и музыку, но ты ведь вроде как организовал продолжение. Кастиэль отдёргивается от него: - Ты знал? - На будущее, - Дин хихикает и снова его целует, - Габриэль рассказывает Кроули всё, а Кроули не умеет держать рот на замке. - Позволю себе не согласиться, - ворчит Кроули, появляющийся в проходе. Дин и Кастиэль отстраняются друг от друга и поворачиваются к нему. Появляется и Габриэль, обнимающий Кроули за бёдра: - С уборкой всё. Мы уже уходим на ночь. Спальня за залом, рядом с ванной. Я надеюсь на чистые простыни с утра и вообще… на порядок. Договорились? - Договорились, и… фу, - отвечает Дин, а Кастиэль краснеет, вытаращив глаза. Иногда его брат… это просто слишком. - За техподдержкой нам не звонить, - заявляет Кроули, отступая и вынимая сумку из шкафа. – Так что если не будете знать, что куда, разбирайтесь сами. - Не торопитесь, - поддразнивает Габриэль, взяв и свою сумку, - и побольше смазки. Замок щёлкает, и Дин и Кастиэль остаются одни. Кастиэль думал, что они, как сумасшедшие, понесутся к спальне, разбрасывая повсюду одежду, но он волнуется, а Дин кажется… робким. - Ты хочешь… - Дин кивает на зал, и Кастиэль неожиданно для себя медленно качает головой. - Не сразу, - бормочет он, чувствуя облегчение, когда Дин расслабляется, будто на это и надеялся. Дин берёт его за руку, и они оба оказываются на диване; Дин лежит на спине, а голова Кастиэля покоится у него на груди. - Это как-то внезапно, - негромко говорит Дин, ероша его волосы. – В смысле, я хочу. Я хочу тебя. Но сейчас, когда мы можем… - Я боюсь, - заканчивает за него Кастиэль. - Кас, - выдыхает Дин, и вдруг они целуются, поначалу напряжённо, но постепенно всё глубже и влажнее. Руки блуждают по телам, забираясь под футболки, и это кажется естественным. Они делали это раньше – много раз. Теперь мысль о том, как закончится этот вечер, кажется не такой пугающей. Помогая Дину стянуть футболку, Кастиэль вдруг замирает, и у него вырывается: - Мы можем раздеться. Дин моргает: - Что? - Мы не должны делать этого здесь, - Кастиэль сглатывает, взмахивая рукой. – Я знаю, что нам так уютно, но мы можем пойти в спальню и вместе раздеться. Всё может быть как в нашу первую ночь, и нам не нужно будет беспокоиться, что нас поймают или мы попадём в неприятности. Я хочу этого, Дин. Хочу, чтобы ты был раздет и распластан по кровати, а свет был включён и я мог тебя видеть. Я хочу заняться с тобой любовью. Напряжение сменяется пылающим желанием; глаза Дина широко распахиваются, затуманенные похотью. Всё словно становится на свои места. К утру они больше не будут девственниками. Их продвижение к спальне далеко от грациозности; Кастиэль пытается спихнуть свои брюки и чуть не валится на пол, Дин так впечатывается плечом в косяк, что вскрикивает – у него останется синяк в напоминание об этой ночи. Сначала они не могут найти выключатель, слишком занятые поцелуями и касаниями, а потом врезаются в книжный шкаф, и половина его содержимого оказывается на полу. И вдруг они, обнажённые, оказываются у кровати. - Поверить не могу, что мы делаем это в спальне твоего брата, - замечает Дин. - Это лучше, чем на заднем сиденье твоей машины. Кроме того, - Кастиэль улыбается, - я заставил его купить новые простыни и наматрасник. Они смеются, и Дин говорит: - Смешно, Кас. - Да нет, - Кастиэль смотрит, как Дин обводит его тело взглядом, - я серьёзно. Но ладонь Дина оказывается у него на боку, а потом на пояснице, и он забывает, что хотел сказать, вздрагивая, когда мозолистые руки спускаются ниже. - Ты такой охрененно классный, - с восхищением произносит Дин. Кастиэль вспыхивает, несмотря на уверенность в том, что вся его кровь сейчас находится в другом месте и никак не может прилить к щекам, но хотя бы не теряет сознание. - Итак, - Дин беспокойно облизывает губы, - как ты меня хочешь? Кастиэлю приходится сделать глубокий вдох и подумать о дяде Захарии, чтобы не кончить и не испортить на этом весь вечер. Взяв себя наконец в руки, он выдавливает: - А как тебе удобнее? Дин пожимает плечом, улыбаясь: - Не уверен, что в первый раз может получиться удобно. - Тогда давай я, - тут же предлагает Кас. - Чёрта с два, Кас, - Дин забирается на кровать, укладываясь в центре. – Не хочу всё испортить и сделать тебе больно. - Я не собираюсь делать тебе больно, - заверяет его Кастиэль, опускаясь рядом и кладя дрожащую руку на грудь Дина, играя с его соском, и Дин, запрокинув голову, стонет и вскидывает бёдра навстречу пустоте. - Ты потрясающий, - мурлычет он и наклоняется снова его поцеловать, и после этого они долго не произносят ничего, а лишь стонут. Дин хихикает, когда Кастиэль уносится прочь: сумки так и остались в гостиной. Использовать же принадлежности Габриэля слишком странно. Вернувшись в спальню, Кастиэль наблюдает своё теперь самое любимое зрелище в мире: Дин распластался по кровати и медленно оглаживает свой вставший член. Забираясь на кровать, Кастиэль не сводит глаз с его движущейся вверх-вниз ладони, захваченный этой картиной, пока Дин, покраснев, не останавливается: - На что смотришь? - На тебя, - отвечает Кастиэль, когда время оживает. – Всё, что я вижу, - это ты. Дальше всё становится серьёзнее. Кастиэль сидит на коленях, Дин медленно и бережно смазывает его пальцы, а потом, чуть вздрогнув, перекатывается на бок. - Ты уверен? – спрашивает Кастиэль, касаясь его ягодиц кончиками пальцев. - В жизни не был ни в чём увереннее, - бескомпромиссно отвечает Дин. Кастиэль подползает ближе и чуть подталкивает Дина, чтобы он развёл ноги, открывая доступ ко входу. Сухой рукой он проводит по боку Дина, одновременно дрожащими влажными пальцами кружа вокруг отверстия. Чуть надавив, он ждёт, пока Дин расслабится и раскроется ему навстречу, и, когда тот глубоко вдыхает, медленно, но уверенно проталкивает внутрь один палец. - О, - выдыхает Дин, ёрзая. Кастиэль продолжает гладить его бок и влажными поцелуями прижимается к бедру. - Как ощущения? – спрашивает он. - Странно, - Дин хмыкает, хихикает и снова стонет, когда Кастиэль проявляет больше настойчивости. - Знаю, - Кастиэль двигает пальцем вперёд и назад. – Станет лучше. - Откуда ты знаешь? – ухмыляется Дин. - Я пробовал, - Кастиэль хмурится, потому что Дин тут же напрягается и требовательно спрашивает: - С кем? - С собой, - фыркает Кастиэль. – Один, в своей комнате, думая о тебе. Так что заткнись. - О, - шепчет Дин, сглатывая, а потом добавляет: - Ещё, Кас. Кастиэль осторожно проскальзывает внутрь него вторым пальцем, и Дин стонет громче, подаваясь навстречу вместо того, чтобы отстраниться. Кастиэль ещё несколько минут шепчет ему какую-то прекрасную чушь, работая пальцами, пока Дин, шумно выдохнув, вдруг не требует: - Сделай так ещё раз. Кастиэль пытается повторить предыдущее движение, и он более чем счастлив, когда Дин насаживается на пальцы и стонет от удовольствия. - Нравится? - Чёрт, Кас! Это охрененно. У Кастиэля вырывается дрожащий смешок: - В том и смысл, Дин. Они изворачиваются, чтобы поцеловаться, а потом Дин снова укладывается, требуя: - Показывай дорогу, Кас. Кастиэль тянется за презервативами, но Дин вырывает их у него из рук и отшвыривает в сторону, подальше. - Дин? - Нам они не нужны, и я их не хочу, - твёрдо говорит Дин. – Мы оба девственники, и я не забеременею. Я хочу чувствовать тебя внутри. С мгновение Кастиэль колеблется, закусив нижнюю губу, но мысль о том, чтобы оказаться внутри Дина без презерватива, просто невероятна, и он берёт смазку и, не жалея, увлажняет член. Дин ложится на бок, цепляясь за простыни, когда Кастиэль устраивается сзади, вытягиваясь вдоль и тесно прижимаясь. Кас чуть подталкивает его ноги, обеспечивая себе лучший доступ, и осторожно прижимается головкой изнывающего члена ко входу. На мгновение ему приходит в голову, что, может, Дин был прав, может, они просто друг другу не подойдут; но тут Дин ёрзает, делает выдох и заставляет себя расслабиться, и головка члена Кастиэля проскальзывает внутрь него. Дин шумно выдыхает, и Кас замирает, давая ему привыкнуть к новому ощущению. Когда Дин кивает, он медленно толкается вперёд, чувствуя каждую мышцу, продвигаясь по одной за движение, и с дрожащим стоном проникает в узкий жар чужого тела, прижимаясь к Дину так близко, как это вообще возможно. Дин стонет, рвано дыша и комкая простыни; Кастиэль чувствует каждое движение и тянется успокаивающе его погладить, но случайно задевает его член, так что вместо того, чтобы успокоить, он заставляет Дина задышать громче и протяжно застонать: - Чёрт! Двигайся, двигайся, двигайся! Он подчиняется, осторожно толкаясь внутрь, пока Дин не подаётся назад, требуя: - Сильнее! Подтолкнув его колено, Кастиэль перекатывает их так, что Дин оказывается на животе, и принимается вылизывать его плечи и лопатки, одновременно жёстко вбиваясь в него, пока они оба не начинают задыхаться от стонов и истекать потом. Тело Дина под ним извивается, и вдруг он замирает, подрагивая от напряжения, которое внезапно исчезает – и Кастиэль громко стонет, чувствуя, как Дин сжимается, кончая. После этого Кастиэлю требуется лишь три толчка, чтобы излиться внутрь Дина и рухнуть ему на спину. Поёрзав, Дин отстраняется, переворачивается и притягивает его к своей груди, лениво целуя в макушку. - Ты в порядке? – вдруг неуверенно спрашивает Кастиэль. - Лучше, чем в порядке, - Дин ухмыляется. – Просто подожди, ты это ещё полюбишь. Кастиэль подозревает, что Дин прав. ***** - Как ты? – спрашивает Дин в воскресенье с утра, когда они едут домой. Кастиэль, потягивавший кофе, поворачивает к нему голову. - Замечательно. Дин широко улыбается, и Кастиэль наблюдает за тем, как солнечный свет делает его веснушки заметнее. - А ты как? – спрашивает он. - Фан-нахрен-тастично, - заявляет Дин и убирает одну руку с руля, положив её на колено Каса. – Я не думал, знаешь, что что-то изменится. Но… не знаю. Я просто очень тебя люблю. И теперь мы как будто связаны. - Да ты в тайне романтик, - поддразнивает Кастиэль. - Ну, э, - Дин пожимает плечами. – Должны же у меня быть тайны? Они смеются. Кастиэль не сразу замечает, что они едут не к дому Винчестеров, а куда-то на окраину. - Куда это мы? – спрашивает он. - К твоему сюрпризу, - Дин не сводит взгляда с дороги, и веснушки становятся ещё отчётливее: он краснеет. - Ты же сказал, он не готов. Они съезжают на знакомую дорогу и останавливаются у мастерской, где работает Джон Винчестер, что Кастиэля не очень-то удивляет. - Ага, я в курсе, - кивает Дин, заглушая мотор. – Но пока я втихаря над ним работал, ты думал, что я хочу тебя бросить. Так что он не готов, но, может, мы закончим всё вместе? Кастиэль, сияя, выбирается из машины и идёт за Дином к маленькому обособленному гаражу сбоку. - Что это? – они входят в тёмное здание. - Придержи коней, - Дин смеётся. – И особо ни на что не надейся. Это так, ничего особенного. Но он чертовски неправ. Кастиэль понимает это, как только Дин включает свет и он видит побитую временем ломаную машину. Дин очень, очень неправ. - Что ты сделал? – выдыхает он. - Достал тебе машину. Это так. Она пока не бегает, и её нужно перекрасить. Сможешь ездить на учёбу. Ну, чтобы не чувствовать себя зависимым. Чего ты не должен. Я не против тебя подвозить. Надеюсь, ты это знаешь. Но так ты сможешь ездить сам. - Почему? – спрашивает Кастиэль со слезами на глазах. - Ты мне свитер связал, - говорит Дин так, будто это всё объясняет. – У меня с этим не очень, но зато я хорош в этом. В машинах. Ты всегда говорил, что мне нужно использовать сильные стороны. Кастиэль медленно обходит машину, проводя по ней кончиками пальцев. - Поверить не могу, что ты это сделал… - Нравится? И тут Кастиэль понимает, как Дин беспокоится: он засунул руки глубоко в карманы и переступает с ноги на ногу. - Я люблю её, - заверяет он. – И тебя. Я очень тебя люблю. Поверить не могу в такой подарок. - Это просто отстойная машина, Кас. - Нет, - возражает Кастиэль, стирая слёзы со щёк. – Это свобода. ***** Это повторяется годы. В двадцать пять Дин совсем вырастает из свитера, но ничего не говорит; как-то ночью Кастиэль застаёт его прижимающимся к старому потрёпанному вязанию лицом и понимает, что нужно сделать. Он вяжет ещё один. По совпадению в этот же год умирает его старушка-машина, и на день рождения Дин дарит ему новую. На тридцать третий день рождения Дин находит в коробке новый свитер и смеётся: он до сих пор носит прежний, пусть уже и дырявый. А потом он открывает вторую коробку и вскрикивает. Там лежит беленькое детское одеяльце. В этот год машина Кастиэля сменяется мини-вэном, а их крохотная квартирка – домом в предместье. Неподалёку живут Анна и Бальтазар. Часто приезжают Габриэль и Кроули – полюбоваться на племянницу и племянников. Они всё ещё ездят домой по праздникам. Когда им исполняется по сорок, Джон наконец разрешает им спать в одной комнате с запертой дверью. Их дети ночуют на чердаке. В тот год, в Сочельник, Дин обнаруживает Кастиэля на улице: он смотрит на свой старый дом. - О чём ты думаешь? – спрашивает Дин. - О том, что я скажу нашим детям, когда они спросят, почему они приёмные, - Кастиэль опирается о него. Он уже привык так делать за всё это время. - И что же? – Дин целует его в седеющий висок. - Что важно не то, у кого ты родился, а то, для кого ты родился, - улыбается Кастиэль. – Я никогда не принадлежал тем людям. - Нет, - соглашается Дин. – Ты всегда был моим – и наших детей. Они обмениваются улыбками, услышав счастливые вопли из дома, и Дин притягивает его ближе и глубоко целует под вечерним снегом. Кто-то сигналит; они оборачиваются и видят Сэма. Опустив стекло в окне машины, он орёт: - Хватит соседей запугивать! Они отходят в сторону, пропуская его. Он обнимает их обоих, бормоча: - Некоторые вещи никогда не меняются. С вами двоими по-прежнему вечно гей-шапито. Он волочёт подарки в дом, а Дин шепчет: - Когда это он так вымахал? - Надеюсь, он влезет в носки, что я связал, - шепчет Кастиэль в ответ. Дин хихикает, пока они не садятся за стол.