***
Стук каблуков разносился эхом на мраморной лестнице, отражаясь от ступеней и стен, уносясь к терявшемуся в темноте потолку. Хром смущало в её облике абсолютно всё - от вызывающе-алой подошвы туфель, до неудобно-глубокого декольте платья. Но она должна была выглядеть именно так. Цель требовала определенной маскировки. Полумрак, царивший в вип-зале ресторана, в который её провели, навевал неприятные ощущения. Поежившись, Хром сделала вдох и, выпрямившись, направилась к единственному занятому столику в центре зала. Её целью был темноволосый, невысокий и полный мужчина. В точности, как она и представляла. Мягко зашуршал черный шелк платья, когда Хром опустилась на высокий стул. - О прекрасная Хром! Вы превзошли все мои ожидания! Я боялся, что мне предстоит терпеть очередную скучную деловую встречу, но с такой прелестницей дело коренным образом меняется! - Мужчина заметно оживился. - Не выпьете ли со мной бокальчик хорошего вина? Здесь подают только лучшее, поверьте мне. Я бы не посмел оскорбить прекрасную итальянку плохим вином. - Благодарю, господин Рикардо, но я здесь ради общего дела, - Хром стоило определенных усилий удерживание взятого образа. Ни платье, ни собранные в элегантную прическу волосы, ни даже решимость, не помогали ей в самом трудном - необходимости казаться леди. Куда более удобно Хром чувствовала себя в обыденной жизни и одежде, которая помогает скрыть тело, а не обнажить его. На столе горела свеча, и её отблески плясали на идеально тонких и прозрачных боках бокалов. Она смотрела на белоснежную скатерть, комкала край платья и мечтала поскорее со всем покончить.***
Автомобиль мягко замер. Небольшое, потрепанное здание отеля, втиснувшегося между двумя высокими жилыми домами, встречало их тусклым светом узких окон. Обветшалые стены были едва подновлены и явно скрывали прогнившую суть этого места. Оставить машину пришлось на соседней улице, она бы привлекала слишком много внимания и здесь. Чертова коллекция техники Вонголы. Внутри мотель оказался чуть лучше, чем снаружи. Теплый цвет драпировки стен, хоть и изрядно потрепанных временем, везде дерево и завитушки, чувствовалось явное влияние Возрождения. Всё это интересовало Мукуро намного меньше, чем то, что за трехзначную купюру здесь можно было обойтись без документов и вопросов. И никаких записей о постояльцах. Были двое, неопределенной наружности и утром исчезли - вот и все данные. Чрезвычайно удобно. Скрипучие ступени привели их к комнате в конце коридора второго этажа. Не Гранд-Отель, конечно... Но гораздо лучше, чем представлял Мукуро, глядя на фасад здания. Бледные стены, массивная мебель из темного дерева, безвкусные занавески и вид на ночной город. Не так уж плохо для дешевого мотеля. Кроватей было две. Мукуро рассчитывал использовать только одну. Свет они включать не стали. Едва дверь закрылась, как Хибари сбросил с себя пиджак и туфли, и расположился на одной из кроватей. - Отправляемся завтра утром, - предупредил он. - Я намерен спать. Потревожишь меня - пожалеешь. - Мне безумно страшно, - протянул Мукуро, улыбаясь и открывая окно. Задвижки поддавались с трудом и скрипом, так, словно их уже давно не использовали. Из спальни вид открывался куда хуже, чем из гостиной. Почти половину окна закрывала кирпичная стена соседнего здания с огромными неоновыми буквами на ней. Вывеска мигала ядовито-розовым и голубым, раздражая похлеще, чем Кея. Усевшись на подоконник, Мукуро вдохнул воздух ночного города. Определенно, в одном ему Флоренция нравилась - здесь был относительно чистый воздух. Не сравнить с Палермо, или Нью-Йорком, или Токио. Город был одновременно грязен и чист. Смешное сочетание. Мукуро потянул за спрятанную в волосах шпильку, позволяя тяжелым прядям упасть на плечи, и прислонился к оконной раме. Над уснувшим городом блекло светил почти круглый диск луны. Где-то вдалеке были слышны клаксоны автомобилей, кто-то ссорился и кричал в соседнем доме, лаяла чья-то псина, судя по звуку, в соседнем квартале, но лаяла добротно. Обычные звуки обычного ночного города. Взгляд Мукуро задержался на флаге, реющем над одним из муниципальных зданий. Алый герб на белом поле. У Флоренции достаточно странный символ - лилия. Мукуро она казалась знакомой уже давно, но только теперь он понял, с чем она у него ассоциировалась. - В старой доброй Франции геральдическими лилиями клеймили проституток, - вслух произнес иллюзионист, прислушиваясь к неровному дыханию Кеи. - Даже не хочу знать, о чем ты. В ответе слышалось столько брезгливости и раздражения, что Мукуро приободрился. - На гербе Флоренции - лилия. И хотя в памяти всплывали смутные и пространные объяснения о чести и доблести, ассоциация не шла из головы. Всё же Флоренция - очень многогранный город. Мукуро он нравился с каждой минутой всё меньше. Это был слишком личный город. Кея молчал. Мукуро это не устраивало. Он вздохнул, отвернувшись от окна. Хибари лежал с закрытыми глазами на кровати, заложив руки под голову. Всё ещё в брюках и рубашке. Он так и предполагал спать? - Ты рассчитывал на коробочку Облака, которую мы так и не нашли. Зато получили Ураган, который не принесет пользы ни одному из нас. Это был полный провал, не правда ли, Хибари Кея? Мукуро говорил тихо, но его голос был четко слышен в тишине комнаты, несмотря на шум сигналящих машин, долетавший с улицы. - Да. Время было потрачено зря. Кея не открыл глаза и даже позу не сменил. Похоже, что ему было абсолютно безразлично не только то, что Мукуро говорит, но и вся ситуация в целом. Миссия, в которой ему не удалось получить выгоду, не злила его и не раздражала, просто утомляла, отнимая время. Сквозь мерцание неоновых букв за окном, звенящую тишину комнаты и звуки ночной Флоренции перед иллюзионистом, будто выцветая из красок окружающего мира, проступали картины, происходящие где-то далеко отсюда. Он всё ещё следил за своей подопечной. Она должна справиться. Сама.***
- Мой босс хочет, чтобы вы прекратили ставить опыты на детях. Хрустальный бокал в руке Хром был наполнен вином, к которому она так и не притронулась. Только водила пальцами в черных перчатках по гладкой тонкой ножке. - В этом я, к огромному моему сожалению, вынужден вам отказать, - в голосе босса местной мафии не слышалось никакого сожаления, что заставило Хром крепче сжать в руке бокал. - Деньги уже вложены, дело запущенно, заказчики хотят получать результаты. - Мы согласны покрыть часть ваших расходов, если вы переведете исследования в более... безопасное русло, - она старательно вспоминала всё то, что ей рассказывал Савада Цунаеши в Италии. Обещать много, но не всё, говорить правду, но только ту, что имеет отношение к ним. - Моя дорогая Хром, я был бы рад принять ваши условия и свести исследования препарата к тестам на животных, но, боюсь, мои эксперты будут категорически против, - господин Рикардо покачал головой, издав тяжелый и совершенно неискренний вздох. Он даже не пытался скрыть насмешку, и это вызывало в Хром всё больше отвращения. - К тому же, нам нужно не так уж много материала. Все дети из детских домов, о них никто не будет беспокоиться. Бокал скрипнул в руке Хром и она быстро опустила его на стол. В её душе вскипала бессильная злость и отчаяние, которым не было места на такой серьезной миссии. Этот человек просто омерзителен. - Вы называете детей... материалом? - её голос прозвучал намного выше, чем ей хотелось бы. Хром пыталась взять себя в руки, но в голове снова и снова прокручивались слова Десятого. Она помнила тот разговор, его серьезное лицо и то, «что сделать придется и в чем он может положиться только на Хром, не опасаясь, что она будет обнаружена». Для этого дела был нужен иллюзионист. Босс снова оказался прав. Всё точно так, как он сказал.***
Мукуро казалось, что он теряет внимание Хибари. Случись такое с ним - и можно совсем лишиться веры в себя. Позволить Кее спокойно уснуть в дешевом мотеле на окраине города, в комнате со сломанными жалюзи на окне и мерцающими вывесками за окном? Это совершенно неправильно. Такие номера просто созданы для того, чтобы в них трахались. Или дрались. Или убивали. Мукуро в равной степени любил и первое, и второе, и третье. Но Кея бы не был Кеей, если бы позволил вызвать себя на конфронтацию, когда он этого не хотел. Хибари даже бровью не повел, когда Мукуро оседлал его бедра, усаживаясь сверху. Вопрос «Ты уже спишь?» стал идеальным дополнением к мизансцене. Только после него Кея открыл глаза. - В метре справа есть ещё одна кровать. Попробуй использовать её по назначению, - в его взгляде было столько терпеливого раздражения, что Мукуро это даже показалось милым. Хибари выглядел немного сонным. - Неужели ты хочешь оставить меня одного на всю ночь? Это такая безрассудная трата свободного времени с твоей стороны, - он поерзал на ширинке Хибари, якобы подыскивая более удобную позицию. - Я не обязан развлекать тебя в свободное время, - глаза Хибари сузились. Он злился. Или возбуждался. Для Кеи это часто было одно и то же. - Если никто из нас никого не будет развлекать, то в итоге мы оба умрем от скуки. Никогда не думал об этом? Мукуро расстегнул ремень на брюках Хибари, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Кея напрягся и Мукуро напрягся вместе с ним, ожидая, что сейчас последует крепкий захват и бросок на другую половину кровати. Если Кея не был настроен на «развлечения», то его ответ всегда был достаточно жестким. Но Кея не двигался, тем самым позволяя продолжать. Это означало, что он как минимум не против. Что уже было интересно. Вскоре Мукуро опустился ниже, садясь уже на колени Хибари и стягивая с него брюки вместе с бельем. Усталость осела на плечи, заставляя ощущать себя вконец вымотанным за день. Мукуро подозревал, что Кея чувствовал нечто подобное. Но его усталость невозможно было заметить. Оставалось только подозревать. Мукуро расстегнул рубашку Кеи, коснулся губами его солнечного сплетения, спускаясь ниже, проследив языком линию от груди до пупка и затем ещё ниже - до члена. Сжал пальцами ещё мягкую плоть, впуская в рот влажную головку. Дыхание Хибари участилось. Мукуро посмотрел на него, ловя уже более приятный взгляд. Более расслабленный. И более голодный. Если бы его губы не были заняты, то он бы усмехнулся. Но вместо этого Мукуро провел языком по уздечке, заставив Хибари шумно выдохнуть, и сильнее сжал губы вокруг его плоти. Он выпускал член изо рта и снова обхватывал его губами, сильно и жадно, впуская в себя почти полностью. С каждым движением Мукуро, член под его пальцами твердел и в какой-то миг он даже понял, что увлекся. В тот самый, когда его плечи сжали чужие руки, заставляя остановиться. Мукуро прервал своё занятие, переводя взгляд на Хибари, и уже через секунду оказался прижат к кровати. Кея, нависший сверху, выглядел уже совершенно не сонным. - Кажется, ты передумал спать? - усмехнулся Мукуро, расстегивая пуговицы на своей рубашке. - Кажется, ты слишком много болтаешь. Хибари заткнул его поцелуем, подхватывая за поясницу и стаскивая брюки. Мукуро первым разорвал поцелуй, откинув голову на подушку и засмеявшись. Нерастраченное желание жгло его изнутри, а нетерпение Кеи тешило самолюбие. В какой-то мере, это нетерпение было его заслугой. Жесткое покрывало щекотало спину, а настойчивая тяжесть Хибари не позволяла изменить позу. Кея терпеть не мог секс в одежде. Раздевание было для него каким-то ритуалом, значение которого Мукуро не понимал. Он был слишком далек от подобных мелочей. Но почему-то, голый, прижатый к постели и лишенный возможности свободно двигаться, он чувствовал всё более остро, чем раньше. Разум делился на части. Одна часть Мукуро оставалась здесь, выгибаясь под Хибари, а другая - мысленно переносилась дальше. Туда, где так много успело измениться.***
Хром вытерла концы трезубца салфеткой и бросила её на пол. Туда, где разлитое по полу дорогое вино смешивалось с лужей крови. Оно капало со столешницы, пачкая скатерть и издавая при этом характерный звук в тишине. Кап. Хром уже никогда не сможет пить этот сорт вина. Её всегда будет мутить уже от одного вида этикетки. Кап. Она отставляет в сторону стул, поднимаясь на ноги, и её колени дрожат. Ей раньше никогда не приходилось убивать так просто. Так быстро. Без боя. Без сопротивления. Кап. Она направляется к выходу, сглатывая отвращение, застывшее комом в горле. Это отвращение к себе самой, которое она неистово пытается подавить. Лучше бы ей хотелось плакать. Или было жаль. Или стыдно. Но ей просто противно. И туфли жмут. Кап. Когда она подходит к двери, то всё ещё слышит этот звук. Хром на ходу меняет внешность, превращаясь в высокую блондинку с пышной грудью и голубыми глазами. Такую невозможно не заметить и невозможно запомнить. Шелк платья становится алым, как капающая со стола кровь. Иллюзии впитывают её ассоциации, словно губка. Служащий ресторана распахивает перед ней входную дверь, он всё ещё ничего не знает. Хром убивает бесшумно и безжалостно. Отвращение переполняло её всё больше. На последней ступеньке лестницы каблук подворачивается, и она едва удерживается на ногах. Замирает, нервно и резко, словно испуганная птица. Неожиданно приходит в себя. Там, где трезубец, превращенный в кулон, касается кожи, ей чудится жжение. Хром не одна. Она ощущает это всегда, когда ей страшно. Его присутствие обволакивает. Он никогда не покидает её. Где бы ни был. - Спасибо, - шепчет Хром. Искренне и откровенно, словно он может услышать. Ей бы хотелось заплакать. Но она, кажется, больше не помнит, как это делается.***
Мукуро теряет связь с Хром, подаваясь навстречу толчкам Хибари. Он больше ей не нужен. Где-то там, далеко, его девочка совсем выросла. Стала совсем самостоятельной. Она уже носит каблуки, пользуется косметикой и убивает, как взрослая. Мукуро выгибает спину до боли, до хруста, поднимаясь над покрывалом, насколько это позволяет Кея. Его руки обжигают бедра, а губы оставляют отметины где-то на уровне ключиц. Мукуро кажется, что он уже на грани, но Хибари прерывается, на несколько секунд покидая его тело, и вынуждая шипеть сквозь зубы и двигать бедрами вверх, в неосознанном желании продолжить. В паху оседает болезненное требование разрядки. Хибари нравится дразнить его, хотя он и делает это по-своему. Доводит до исступления, оставляет биться в яростной необходимости излиться, но без возможности это сделать. И поглощает взглядом минуты слабости и ярости иллюзиониста, которого никак не решается прикончить. Мукуро кажется, что он тоже готов убить Кею в такие моменты. Тот смотрит в его глаза, и теперь уже неясно, кто над кем насмехается. Приятно в этом только то, что обычно Хибари надолго тоже не хватает. Он снова вставляет Мукуро - так резко и неожиданно, что тот вскрикивает, даже не задумываясь о тонких стенах или о том, как завтра на них будет смотреть парень на рецепшене. Мукуро это не волнует. Он вгоняет ногти в плечи Хибари, в непреодолимом желании вжаться в него ещё сильнее. На смуглой коже Кеи пляшут разноцветные отблески неоновых огней. Мукуро последний раз насаживается на его член и бьется в судороге захлестывающего оргазма, прижатый к казенной постели, ощущая, как пульсирует внутри тепло, и слыша свистящее дыхание рядом. Они не двигаются ещё несколько долгих секунд. Словно никому не хочется первым возвращаться к необходимости вынужденного общения, которое они обязаны поддерживать в перерывах между хорошим сексом и плохой работой. Мукуро дышит на шею Кее, сдувая мокрые волосы, которые липнут к его уху. Он водит пальцем по лопаткам Хибари, приходя в себя и думая о том, что даже не знает, где здесь душ. За окном мерцают огни дешевых реклам. За тысячи километров от них Хром Докуро стаскивает туфли с гудящих ног и выключает свет.