Что теперь, Рафаэль?

Мы дрались двенадцать дней и ночей. Темные силы, светлые силы. Сказать честно – я выдыхалась, а вот Пастору-Асмодею всё было нипочём. И разве может человек, пусть даже и не совсем обычный, неподверженный иллюзиям Жреца, победить могучего архидемона? Такое только в сказках бывает, но это ведь не сказка. Это настоящая жизнь. Оказалось, что может. Когда мы дрались вот уже десятые сутки, он принял свой истинный облик. Я смогла победить его, отсечь все три уродливые головы разом. А потом – вонзить меч глубоко в сердце. Всё ещё не веря, я глубоко дышала и смотрела, как уродливое тело Асмодея вновь принимает обличье Пастора. Три головы слились, и на меня уставились абсолютно пустые, небесно-голубые глаза Последнего Жреца. Рафаэль появился в ту же секунду. Он бережно положил меня на мягкую, зелёную траву. Как архангел объяснил потом, трава вновь выросла здесь потому, что архидемон повержен навсегда. Ведь чтобы быть бессмертным, у него должно быть двенадцать жрецов. Когда я убила его, их было всего одиннадцать. - Что теперь, Рафаэль? – я говорю очень тихо, но архангел всё равно слышит меня. Он смотрит на заходящее солнце, слегка качает головой и произносит: - Будешь жить как все. Ты ведь этого хотела ещё год назад? Признаюсь, год назад я хотела этого. Но теперь… во мне что-то… переломилось? Даже не знаю, как объяснить. Я больше не хочу жить как все. Пусть спасать мир трудно, и морально, и физически, но после убийства какого-нибудь монстра ты чувствуешь невероятную эйфорию. И это чувство, когда у тебя дрожит всё тёло, но душа абсолютно счастлива – оно прекрасно. И так не хочется с ним расставаться! Так хочется спасать мир вновь и вновь! Наверное, я сошла с ума. Это ведь глупости. Полнейшие, невероятные глупости. Конечно, я хочу жить как все! У меня будет красивый домик, аккуратненький садик, всё, что нужно среднестатистическому человеку для счастья. Вот только буду ли я счастлива? За те шесть лет, начиная делом в Мейпл-Крик и заканчивая победой над архидемоном, я привыкла искать зло и сражаться с ним. Теперь для меня жизнь без сражений, без поисков зла – это просто пустышка. - Я лишь не хочу умирать, Рафаэль. И хочу спасать мир вновь и вновь. - Ты не сошла с ума, - Рафаэль пристально вглядывается мне в глаза. Глаза архангела – зёленые, цвета лесной травы. А я ведь никогда раньше и не замечала. Все мои мысли были – спасти человечество, спасти друзей и родных, спасти Кэйт Барроуз и Гамильтона (эту задачу я совершенно провалила), спасти Бекки с родителями. Ведь Асмодей сказал мне ещё в первую встречу, что убьёт своих несостоявшихся жертв, а также моих близких, если я посмею помешать ему. Я помешала. Три года назад. И, казалось, что на такую мелочь, как цвет глаз, обращать внимания совершенно не стоит. Но мы ведь сражались с мертвецами плечом к плечу три года. Я, Гамильтон и Рафаэль. Мы трое противостояли самому могущественному существу на планете. Гамильтон… если я думаю о нём, мне становится тяжко дышать. Он ведь спас меня от Асмодея, и погиб сам. Даже светлая магия Рафаэля не смогла помочь ему. А ведь он знал, знал о том, что Пастор не человек ещё тогда, в Мейпл-Крик! Знал, что его можно убить лишь кинжалом. И поэтому украл это самое мощное, с которым может сравниться разве что меч Рафаэля, оружие. И всё-таки… зачем, зачем Рафаэлю понадобилась его смерть? Хочется кричать этот вопрос в пустоту, сажая связки. Рафаэль умиротворённо качает головой. - Ты бы отдохнула. Людям нужен отдых. Ты не спала почти две недели, ты потратила массу сил… Я искоса посматриваю на архангела. Отвечать ему, спорить нет сил. Пора бы уже это признать. Я совершенно истощена, и у меня нет сил даже поесть, а ведь уже очень хочется. Рафаэль вздрагивает. - Почему ты не сказала сразу? – и мой личный архангел достает из небытия прекрасно пахнущий бутерброд с сыром, но прежде чем протянуть его мне, нравоучительно поднимает палец вверх. – Не ешь быстро. Кажется, теперь я прекрасно поняла, что мне нужно для счастья. - Ты права, - Рафаэль улыбается. – И я всегда буду рядом.