Его больше нет...

      Патрисия нервно ходила по коридору взад-вперед, теребя кончики каштановых волос. Лео пытался выкурить очередную сигару, но это ему плохо удавалось, и он лиш комкал их о пепельницу, смотря в окно. Петер сидел на стуле, сложив руки на груди, и, закинув ногу за ногу, невидящим взором смотрел в пол. Макс устроился рядом, попыхивая своей трубкой. Кристиан, оперевшись спиной о стену, поглаживая рукой подбородок. Рекс же лежал в дальнем углу коридора и не двигался. На фоне этой тревожащейся о Рихарде Мозере пятерки, он выглядел самым спокойным и сдержанным, но это была лишь видимость, ведь именно собачье сердце билось значительно чаще, нежели человеческие. Если бы люди могли читать мысли, а тем более чувства пса, то они бы точно поразились глубине ощущений переживания и боли, тревоги и надежды, мучительного ожидания и тягостных часов терпения и выдержки. Да, сейчас все были как на иголках, сказывались те три часа, которые близкие комиссара провели под дверями операционной, где лежа на столе, балансировал на грани жизни и смерти Рихард.       Иногда из операционной выходили медсестры и, стараясь не смотреть близким пациента в глаза, куда-то убегали, а потом незаметно возвращались с другой стороны коридора. Все-таки обстановка была напряжена до предела по обе стороны дверей. Казалось, что воздух можно было разрезать ножом.       Снова потянулись бесконечные минуты болезненного ожидания. Казалось, что время остановилось.       Две минуты, шесть, восемь, пятнадцать, двадцать семь, тридцать, сорок, пятьдесят…       Из операционной вышел доктор. Патрисия резко остановилась, Лео скомкал сигару и отвернулся от окна, Петер и Макс схватились со стульев, а Кристиан быстро подошел к ним. Рекс, медленно поднявшись, не спеша подошел к врачу и взглянул ему в глаза. Все замерли на своих местах. Доктор качнул головой, будто хотел сказать: «Нет. Мы его не спасли». Затем повисло тягостное молчанье. Рекс опустил голову и заскулил. Патрисия подошла к нему и спросила у хирурга отстраненным голосом:       - Мы…можем его увидеть?       - Да, конечно. Он в соседней с операционной палате…       Коллеги Рихарда вошли в светлое и просторное помещение. Последним, еле переставляя лапы, приковылял Рекс. Он не торопясь подошел к кровати и, взглянув на умиротворенное лицо своего хозяина, положил ему на грудь голову, а потом тихо, но протяжно заскулил. Какое-то время Петер, Кристиан, Патрисия, Лео и Макс наблюдали за этим волнующим до глубины души зрелищем, но, не выдержав, Бек сказал:       - Пошли, ребята. Сейчас им нужно побыть наедине.       Пару мгновений все вновь посмотрели на бездыханного Мозера, думая о чем-то своем, касающемся Рихарда, и вышли, оставив в палате хозяина и его пса.       Сейчас Рексу было как никогда тяжело. Он знал Рихарда лучше, чем кто-либо, и друг для друга они были самыми близкими созданиями. Ему все еще не верилось, что комиссар умер, ведь еще несколько дней назад они вместе игрались и расследовали преступление, а сегодня утром Мозер как и всегда покормил пса… Казалось, что вроде ничего не предвещало беды, но вот случилось то самое страшное, что только может произойти с полицейским: два выстрела, один – в спину, второй – в грудь, и смерть. Овчарка вновь заскулила… Да, он понимал все, очень часто даже без слов. Так случилось и на этот раз. В глазах Рекса мерцали слезы, но он не мог заплакать, надо было держаться. И все же слезы покатились произвольно, сами по себе. Пес понимал, что не одному ему сейчас плохо. Патрисия тоже полюбила его хозяина, хотя и знала того всего несколько дней, которых с лихвой хватило для того, чтобы они нашли друг в друге родственные души…       …За окном палаты уже давно сгустились сумерки, а преданный пес все плакал и скулил – рыдал над телом своего отца и брата, друга и товарища. Он был для него самым родным и близким существом на всей земле! Так оплакивать Рихарда Мозера мог только Рекс – пес с душой человека. 14.07.2014.,14 л.,Р.