За закрытой дверью

Котаро сел на чужую постель и подогнул под себя ногу. Наклонился, рассматривая. Изуки обернулся, растерянно проморгался. Лунный отпечаток окна ложился прямо на его лицо, съезжал с кровати и задевал край стеллажа и уголок футона. Необжитая гостевая комната оказалась непригодной для слишком холодной весны, запасного обогревателя не было, и пришлось перетаскивать футон сюда. Котаро был рад. Но прекрасная Изуки-сан так долго извинялась перед ним за это, что ему стало неловко. Сам Изуки ещё пытался улечься на пол вместо него. Котаро так удивило тревожное тепло, кольнувшее внутри от этой заботы, что он только обсмеял его в ответ. Впрочем, пока Изуки общался с матерью и ходил мыться, Котаро отогнал лёгкое смущение и немного пошалил: забрался на его кровать и зарылся лицом в подушку. Здорово пахло Изуки. И кондиционером для белья, ― а может, и дезодорантом. Котаро повозил носом по наволочке, жадно выуживая из синтетического нейтрально-приятного запаха ― знакомый. Который всё ещё не мог вспомнить сразу и по которому успел затосковать за несколько месяцев. Котаро с подозрением передумал эту мысль ― она отличалась какой-то девчачьей сентиментальностью, ― но тут же на свои сомнения забил. От всех этих обжиманий с чужой подушкой он расчихался и поспешно скатился с кровати, пока не поймали. Помятое постельное бельё он кое-как поправил-распрямил, и Изуки ничего не заметил. Вообще всё Изуки-семейство так носилось со своим гостем, что Котаро это начинало раздражать. Ему понравилась красотка Ая, была симпатична милашка Маи-чан, а от их мамы он и вовсе был в восторге. Но было бы здорово оказаться с Изуки наедине. ― Думал, ты спишь уже, ― шепнул Изуки и зевнул. Зрачки у него были узкие, а радужка казалась высветленной до серебра. В уголках глаз собралась влага. Котаро уже успел посмеяться, как Изуки может спать без каких-нибудь занавесок прямо под пятном света, но тот только пожал плечами: нравится. Он наклонился и чмокнул Изуки в сухие губы. Полюбовался его растерянностью и куснул за нос. Изуки нахмурился и сгрёб его за майку. ― Ты что делаешь, ― еле слышно сказал он, ― у меня сёстры за стенкой спят. Котаро следил за тем, как шевелятся губы Изуки, кивал и улавливал смысл с опозданием. Страшно хотелось его поцеловать. Нормально, сильно, чтобы они вдоволь поласкали друг друга языками. Им вообще очень нравилось целоваться. И Котаро не стал себе отказывать. Изуки со смешным недовольным сопением выдохнул, когда Котаро прижался к его рту. На вкус он ещё был совсем как зубная паста, слишком мятный. Пришлось концентрироваться не на вкусе, а на ощущениях: тёплого влажного языка на своих губах и приятных колких мурашек, когда Изуки его кусал. ― Или хуже: не спят, ― закончил Изуки. Он сжал плечи Котаро, отталкивая его от себя. Котаро перехватил его запястья и прижал к кровати. ― Значит, будь тихим, ― настойчиво шепнул он, мазнув носом по губам. Снова пахнуло мятой. ― Меньше вырываний ― меньше возни. Котаро поцеловал его в щеку, заглянул мельком в глаза. Изуки смотрел очень, очень укоризненно. Котаро выдохнул ― и отпустил запястья. ― Окей. Без рук. Без рук пойдёт? ― Котаро демонстративно потряс ладонями в воздухе, а потом спрятал их за спину. Сцепив на всякий случай. ― Какая разн… ― шиканье Изуки затихло в поцелуе, отрывистом, жадном. Котаро нравилось. Котаро очень нравилось. Он прижался губами к мягкому местечку под ухом ― Изуки вздрогнул, и Котаро не сдержал усмешки. Он склонился ещё, но без опоры не удержался и совсем навалился на Изуки, уткнувшись лбом в подушку у него над плечом. Под губами оказалась тёплая кожа и твёрдая косточка ключицы. Котаро высунул язык и облизал её. ― Я хочу немного приятного, ― пробормотал Котаро. ― Ты против? Грудь Изуки под ним поднялась и медленно опустилась. Его дыхание защекотало Котаро висок. ― Только тихо, ― шепнул Изуки. ― Очень. Тихо. Котаро растянул губы в довольной ухмылке и сдёрнул с него одеяло. Изуки спал в футболке и трусах. Футболку Котаро тут же задрал до сосков, живот и бока покрылись мурашками. Трусы немного топорщились. Котаро восхитился: он ещё и недотрожничать мог с намечающимся стояком. Наверное, действительно переживал, чтобы сёстры не услышали. ― Ты как дрочишь с таким соседством? ― поинтересовался Котаро, мелко целуя напрягшийся от таких ласк живот. ― Молча, ― отозвался Изуки после небольшой паузы. Он попытался подняться, но Котаро положил ладонь ему на грудь. Изуки лёг обратно, совсем уж неслышно что-то проворчав. Котаро осторожно потрогал его член сквозь трусы. Теплый. Горячий даже. Но пока не твёрдый. Котаро скользнул пальцами под ткань, поглаживая сухую кожу. Сполз с кровати, опустился на колени, положил голову Изуки на живот. Он продолжил ласкать его член, больше бестолково нежничая, чем нормально мастурбируя: то гладил подушечками пальцев основание и яички, то потирал напрягшийся ствол сквозь трусы. Котаро это быстро надоело, и он кое-как спустил их ниже. Высвободившийся член оказался перед его лицом: Котаро почти утыкался носом в тёмные волоски. Он хотел плюнуть на ладонь, но подумал, что выйдет громко, и Изуки начнёт ругаться, поэтому просто облизал её, собрав всю слюну на языке. ― Стой-стой, ― услышал он судорожный выдох. ― Ну что? ― недовольно шепнул Котаро. Он размашисто двигал рукой по члену, оттягивая головку, как сам любил. И сам уже здорово завёлся. Изуки кусал губы. А ещё видно было, как он покраснел. Вот милашка. Он сполз с кровати, цепляясь Котаро за плечи, сбивчиво трогая за шею и спину, ласково потёр его уши. ― А ты, ― с закрытыми глазами выдал он, нервно облизав губы. Котаро спустил трусы до колен. Изуки тут же положил ладонь ему между ног. ― Не надо, ― судорожно прошептал Изуки, когда Котаро сжал зубами кожу у него на шее, ― следы останутся. ― И тут же сам укусил его за плечо. Котаро ёрзал, стараясь сесть поудобнее: Изуки ласкал его член, недостаточно быстро, недостаточно сильно, гадёныш ― Котаро весь извёлся. Чтобы не пыхтеть слишком громко, он полез целоваться ― Изуки покорно, с удовольствием открыл рот. Кончая, Котаро крепко вцепился пальцами в его бедро ― и почувствовал, как тёплая сперма пачкает футболку. ― Салфетки? ― тихо спросил он, отдышавшись. Изуки махнул в сторону рабочего стола. Котаро в полутьме нашарил недоеденное яблоко, упаковку пластырей, форму Сейрин ― любопытно было бы её напялить на Изуки или на себя, ― а, и салфетки. Изуки, вытерев себя, схватил его за шиворот. ― Чтоб ещё раз, ― с трудом давя смех, горячо зашептал он. ― Конечно, ― Котаро укусил его за губу. ― Ещё раз.