Обреченность

- Наполеон, ты здесь? – неуверенно произнес Бальзак, обращаясь к кромешной тьме. - Как всегда, - ответили ему, и будто в подтверждение, что голос не почудился, кто-то сжал его ладонь. - Нет, не так, - помотал головой Баль, стараясь донести до собеседника свои мысли - Почему ты до сих пор здесь? Уходи, - сказал он, пренебрежительно отталкивая чужие руки. - Ты же знаешь, что это невозможно, - в голосе отразилась тень улыбки. - Я устал, - сказал сам себе Баль и рухнул на бок, но упал на что-то мягкое. Если бы его глаза могли видеть, то он наверняка бы сказал, что это кровать и что одеяло кто-то скомкал, не удосужившись ровно его застелить. - Не нужно ни о чем беспокоиться, - послышались шорохи, и чье-то тепло теперь оказалось очень близко. - Ты не понимаешь, во что ввязываешься, - оборвал собеседника Бальзак, и резко обернулся в другую сторону. – Я тебя потяну в эту темноту, в этот ад. Ты хочешь умереть, оставаясь еще живым? Со мной ты не познаешь счастья. - Это мне говорит человек, который и делает меня счастливым? – удивился голос и замолчал, поскольку его горячие губы коснулись шеи Бальзака. - Не делай безрассудств, - дернул плечом Баль, будто отгоняя назойливое насекомое. – Прошу, просто позволь мне умереть. Крепкие руки в это же мгновение обняли ворчуна и никак не хотели отпускать. - Я люблю тебя в любом виде, - тихо отозвался Наполеон. – Болен ты или здоров, радуешься или грустишь, но при этом ты остаешься именно тем человеком, без которого и моя жизнь не имеет смысла. Так что, я не желаю больше слышать подобных вещей. Любую неприятность мы сможем преодолеть. - Неприятность? – вспылил Баль и попытался приподняться. – Что ты называешь неприятностью? Теперь я не больше, чем обуза для тебя! – его ноги коснулись твердого покрытия, и уверенности прибавилось, чтобы ступить шаг. – Я жалок, ничтожен, ни на что не способный кусок мусора, – говорил он в пустоту перед собой, рассекая темноту. – Тебе никогда не понять меня, застрявшего во тьме без единого шанса на луч света, человека. - И ты решил вот так легко сдаться? – сказал голос, который находился все там же позади, не пытаясь приблизиться. – Отказаться от всего, чтобы показать всем насколько слаб и как легко тебя могло сломить одно лишь обстоятельство? Бальзак остановился, и склонив голову, хотел ответить, но разгневанный голос не желал ничего слушать. - Да ты всю жизнь жил так! – возмутился Наполеон. – Сидел в своем мрачном мирке и носа наружу не показывал. Не видел ничего и никого вокруг. Разве сейчас что-то изменилось? - Ты прав, - холодно произнес Баль. – Я родился слепым. Наивный глупец, который надеялся когда-то прозреть. Но теперь передо мной и правда настоящая пустота. - Господи, Баль! – не выдержал собеседник и громко взмолился. – Услышь меня, наконец. То, что ты лишился зрения, не значит для меня ровным счетом ничего. Я готов быть твоими глазами до конца дней. Так что и тебе не стоит переживать. Ты будешь жить, как и прежде. – Его голос стал мягким и ласковым, а шаги почти бесшумны. – Здесь, рядом со мной, забудь о всех проблемах. Просто доверься мне. Из безжизненных глаз Бальзака покатились слезы, пропадая где-то в необъятных темных пространствах. Перед ним не было видно никого, но он чувствовал своим телом и душой, что сейчас не один. В этом мраке, где ему суждено провести остаток дней, находился тот, чей голос поможет и поддержит, чьи руки не отпустят, и чувства, которые можно разглядеть лишь сердцем.