головная боль

Чунхен искренне не мог понять, когда успел стать таким зависимым - ни когда сидел на балконе в своей съемной квартире, ни когда выпивал стакан виски в элитном баре. В его голове просто не укладывалось - как, а главное - почему? Почему жизнь сыграла с ним злую шутку, не объяснив, что такого натворил этот безобидный паренек? На эти вопросы ни то чтобы не было ответа - был, возможно, но Ён даже не подозревал, какой он, этот ответ. Иногда, в его светлую - в обоих смыслах - голову приходила мысль, что у этого самого ответа глаза цвета американо и запах такой же, терпкий. Дуджун появился в его жизни совсем недавно - история этого появления была столь же загадочна и непонятна, как вся Ёнова жизнь. Недельная командировка в Токио была просто божественной. Работа до обеда, а по вечерам - музеи, выставки, театр, экскурсии. У Чунхена всегда имелась тяга к прекрасному, и до добра его это не довело. Что может почувствовать человек, обнаруживший в своей квартире парня, жадно уплетающего рамен твоими любимыми палочками, привезенными в прошлом году из Пусана? Вот и Ён не знал, как поступить, оставляя чемоданы на пороге и наблюдая за этим темноволосым чудом природы. Дуджуна, впрочем, это ничуть не смутило. Ён долго пытался вникнуть, кем приходится хозяйке квартиры этот странноватый паренек, на какой именно e-mail она присылала ему письмо и на какой номер звонила, пытаясь предупредить Чунхена о неожиданных гостях. "Тетушка сказала, что ты улетел в Японию до среды" - пожимает плечами Юн и возвращается к еде, решив, видимо, что рамен ему намного интереснее, чем какой-то там Ён Чунхен, бубнящий о несправедливости жизни. Спустя пару недель Дуджун резко меняет свое мнение и все же решает, что Чунхен ему очень даже интересен. Ёна, до сих пор, не очень радует присутствие посторонних в его квартире, но выставить за порог Юна просто не может - этот ребенок потеряется только выйдя из подъезда, да и искать новую квартиру Чунхену не очень хочется - эта стала настолько родной, что по утрам Ён жить не сможет без облюбованного им местечка на балконе и такой удобной кровати. Дуджун, кстати, первое время пытался претендовать на его мягкий матрас и постельное белье со звездочками, но Чунхен быстро пресек все попытки - пригрозился повесить на холодильник замок, и Юн мгновенно замолк. Через месяц Дуджун все же ощутил всю прелесть кровати - а еще мягкость Чунхеновских поцелуев. Юн очень надеялся, что на поведение Чунхена влияет не выпитый в баре алкоголь, а сам Дуджун. Юн просто молился, чтобы все было именно так, потому что ворчливый и вечно недовольный Ён, слушающий по вечерам классическую музыку и начинающий каждое утро с огромной кружки латтэ, просто въелся Дуджуну в голову. А еще чуть ниже, где-то между ребер, слева. От Чунхена пахло корицей, а его губы на вкус были лучше чем любимые Дуджуновы блюда. Когда на утро Чунхен вел себя так, будто ничего не было, у Дуджуна в груди что-то сильно щемило. Сам Ён просто не знал куда себя деть - он помнил вчерашнюю ночь до самых мелких деталей, а еще помнил, что алкоголь был не поводом - если, только, катализатором его чувств - не похоти, как думал ( и чего боялся) Дуджун, а именно чувств. Гребаных чувств, которые Чунхен в своей не такой уж и короткой жизни - никогда не испытывал. Ён прятал глаза, проходя мимо Юна и думал о том, как выскользнуть из квартиры, оставшись незамеченным. Дуджун, в свое время, решил, что Чунхену к черту ни сдался такой, как он. Но каким бы ребенком Юн не был, боли в любом ее проявлении - не хотел. И поспешно решил, что уйти и забыть - самый лучший выход из ситуации. Чунхен вернулся домой спустя пять бутылок соджу и ошалело замер на пороге квартиры, на том самом месте, на котором заметил тогда Дуджуна, без спроса вторгнувшегося в его личное пространство. Только вот сейчас Ён не обнаружил там ровно ничего, напоминающего о Юне. Чунхен даже пару раз ущипнул себя за руку, чтобы сразу же отмести варианты о том, что Дуджун ему приснился. Нет, был, почти два месяца был, а тут за пару часов - исчез. Чунхен снова не понимал - куда, а главное - почему? Но прокрутив в голове последние пару суток и выкурив несколько сигарет, беспощадно приложился головой об стену. Ён Чунхен еще никогда не чувствовал себя таким дураком. Пейзаж, открывающийся с балкона седьмого этажа еще никогда не казался таким отвратительным, а кофе - до безумия приторным даже без сахара. Чунхен начал работать сверхурочно и практически не появляться дома, а когда шеф сообщил о командировке на пару дней - Ён просто ожил, в предвкушении отвлечься от своей тоски, пусть и не на долго. А, вернувшись, стоя в двух метрах от подъезда, Чунхен до хруста сжимал руки в кулаки, оставляя на ладонях кровавые полумесяцы. Потому что больше всего в жизни хотел сейчас, войдя в квартиру, услышать Дуджунов голос. Но Чунхен понимал, что этого не случится, так же отчетливо, как видел перед собой других людей, другие дома. И это просто съедало изнутри, пожирало с каждой секундой все больше и больше, не давая свободно вдохнуть. Ён даже подумывал обратиться к врачу. К счастью, до врачей дело не дошло. Чунхен страдал, слушал грустную музыку и мало ел, ежеминутно виня себя в том, что не сказал тогда Дуджуну о том, что Юн опьяняет его намного больше, чем алкоголь. А еще о том, что делить с ним одну квартиру, а главное - одну кровать - сплошное удовольствие. Даже при том, что Чунхен очень принципиальный. И вредный. С Дуджуном ему нравилось в сотню раз больше, чем без. Ён жил все это время словно в тумане, не пытаясь найти Юна просто потому, что не надеялся, что такое прощают. Чунхен считал, что Дуджуну будет лучше без него, что тот забыл про эти ужасные полтора месяца в компании ворчливого Чуна, но терпеть щемящие чувства в груди больше не мог. На утро Чунхен решительно набирал номер хозяйки, в попытке выведать у нее номер троюродного племянника по линии двоюродной бабушки мужа ее восьмиюродной сестры, или кем там приходился ей Дуджун. Ёну было до лампочки, на самом деле, главное - найти этого самого дальнего родственника. Убедить хозяйку в том, что Дуджун забыл в квартире некоторые вещи, найденные при уборке труда не составило, а вот аргументировать почему Ён хочет отдать их лично в руки было сложнее. Но сдаваться Чунхен не собирался, пряча в карман листочек с заветным номером, зашнуровывая черные кеды и хлопая дверью. Дуджун понятия не имел, откуда служба доставки его любимой пиццы узнала его мобильный номер, если заказывал он ее всегда с домашнего, но все-таки шел по направлению к месту, где ему обещали вручить какой-то подозрительный сертификат. Юн жил в маленькой тесной квартирке с еще четырьмя парнями, и любое выползновение в свет было для него событием. Выходить куда-то по собственной инициативе Дуджун желания не имел, потому что все, в результате, сводилось к гребаному Чунхену. А в четырех стенах, ставших для него спасением, думать о нем было не так больно - вечный шум, разговоры и пьянки соседей разбавляли обстановку, даже если сам Юн участия в них не принимал. До встречи оставались считанные минуты, а у Дуджуна внутри что-то сжималось. Он упорно отгонял от себя все хорошие и нехорошие мысли, сгорая от желания вернуться в душную квартирку и снова забыться в своих мыслях. У Юна все ходило по кругу после той ночи - копание в себе, обвинения, оправдания, снова копание. И он даже не знал - хочет ли он менять что-то? Когда Дуджун вспоминал Ёна, руки дрожали от желания обнять его хрупкие плечи, а перед глазами возникала Чунова улыбка. Когда Юн запрещал себе думать о нем (что у Ду ничтожно плохо получалось), Чунхен не казался ему таким прекрасным и притягивающим. Но, когда Дуджуна заключили в объятия пару секунд назад, Юн забыл, что, вообще, такое - думать. Чунхен обнимал крепко, не жалея сил, при том что было их не так много. Ён даже извинялся, скомкано оправдываясь Дуджуну на ухо, а последний просто стоял и не мог шевельнуться, пребывая в шоковом состоянии. Чунхен Дуджуна за такую реакцию ни разу не осуждал - радовался только, что тот не убегает. А еще, Ён сейчас думал, что как бы банально это не звучало - Дуджуна он заберет с собой и никогда больше не отпустит. Будет делить с ним самую мягкую на свете кровать, варить по утрам кофе на двоих и даже посуду мыть, лишь бы этот большой ребенок был счастлив ( о том, что с ним Дуджун может быть не счастливым, Чунхен решил не думать). - Чун..Ну..Э... - Дуджун изъяснялся настолько понятно, что Ён огляделся в поисках переводчика с этого неведомого языка, но не найдя ни одной подходящей кандидатуры, решил заткнуть Юна одним очень интересным способом. Когда Дуджун смог наполнить свои легкие воздухом, отрываясь от Чунхена, его глаза стали похожи на блюдца, из которых Ён иногда пьет чай, когда тот слишком горячий. Так нагло его жизнью еще никто не распоряжался, но Чунхеновские "Я дурак, я тебя люблю, теперь ты живешь со мной, отказ - не принимается" и переплетенные пальцы заставляют Юна смириться с принятым за него решением и послушно следовать в сторону дома, где оба встретили свою главную головную боль. Только переступив порог, Чунхен впивается в губы Дуджуна так жадно, будто хочет откусить одну, чтобы в следующий раз Юн точно вернулся - хотя бы за ней. А Дуджун улыбается сквозь поцелуй и думает, что мало кому удается полюбить свою головную боль, а ему, видимо, просто повезло. Даже если эта головная боль замучает его слишком сильно - таблетки он пить откажется наотрез.