***
Вечер лучами заходящего солнца просачивался сквозь окно небольшой, но уютной комнаты на третьем этаже, приютившей на пасхальные каникулы Гермиону Грейнджер. Ее хозяйка, Джинни Уизли, сидела рядом с Гермионой на полу, и они радостно обсуждали проведенный в Косом переулке, в его лавках и магазинах, последний день каникул. Уединение нарушил Рон Уизли, ворвавшийся в комнату с испуганными глазами и взъерошенными волосами. — Ты не видела, — начал он прямо с порога, обращаясь к сестре, даже не обратив внимания на Гермиону, — мой амулет? Джинни хотела было ответить, но раздавшийся снизу крик миссис Уизли перебил ее: — Рон! Когда ты сам научишься вытаскивать из карманов все, прежде чем давать мне вещи в стирку! Об очередное непонятночто я только что порезала руку! Кровь мгновенно отхлынула от лица Рона. — Ма-ам, я же просил не стирать эти брюки!!! Он опрометью бросился вниз. — Что значит «не стирать»?! — Миссис Уизли была в негодовании. — Что значит «не стирать», позвольте вас спросить Рональд Билиу… Джинни заклинанием захлопнула дверь, и в комнате стало тихо. — Ты не видела мой амулет? — передразнила она брата, а после недовольно буркнула: — Как можно видеть то — не знаю что?! Предмет, который Рон называл своим амулетом, появился у него около года назад. Он никогда с ним не расставался, никому не показывал и не говорил, где взял. Даже Фреду с Джорджем, с их неоднократными попытками, не удалось выяснить, как этот предмет выглядит в действительности. — Он вообще существует… этот амулет? — фыркнула Джинни, озвучив давно сидящую в головах у всего семейства мысль. — Или у моего братца настолько разыгралось воображение, что пора… — Существует, — перебила ее Гермиона, вспомнив, как впервые увидела его. Это было в гостиной Гриффиндора. Она спускалась по лестнице, когда заметила сидящего перед камином Рона. Он держал в руке плоскую, округлую, размером с ладонь вещицу. Почувствовав на себе взгляд, он обернулся и поспешил убрать ее в карман брюк. — Джиневра, — голос Гермионы был тихим и твердым. Джинни вздрогнула. Она не любила, когда к ней обращались полным именем, особенно Гермиона. Та становилась слишком серьезной в такие минуты, и Джинни начинало казаться, будто Гермиона старела лет на десять. — Этот амулет… он… разве он не появился у Рона после того как мы… — Вернулись, — закончила за нее Джинни. — Да. — Возможно. Но почему тебя это так заинтересовало? — Кажется, я знаю, что это. — Ты его видела?! — Незадолго до Рождества. Узнала сразу. Такую вещь невозможно не узнать… Сначала, правда, засомневалась — видела ведь мельком, — могла принять желаемое за действительное. Потом как-то подзабылось, а сейчас думаю, что была права. — Что это? — Джинни снедало любопытство. — Совсем забыла, — Гермиона вдруг резко поднялась и направилась к двери, — мама просила меня обязательно быть дома этим вечером. Я воспользуюсь вашим камином. За мой чемодан не переживай, он давно упакован, просто отправь его завтра в школу, пожалуйста. Увидимся на платформе. Оставив Джинни в недоумении, она спустилась в гостиную. Ложь. Никто ее ни о чем не просил: родителей не было ни дома, ни в Англии. Они уже вторую неделю находились во Франции и должны были вернуться только завтра, когда Гермиона будет на полпути в Хогвартс. Просто возникла острая необходимость побыть наедине с собственными мыслями, что в Норе сделать крайне сложно — обязательно кто-нибудь да помешает. Она видела, она догадывалась, но до последнего убеждала себя в неправильности своих же выводов, и только поняв, что за предмет скрывал ото всех Рон, Гермиона осознала насколько была права. И насколько была несчастна сама… Воспоминания нахлынули, а изумрудное пламя уже поглощало ее. Непростительная ошибка. Липкий страх сковал Гермиону, когда вместо привычной комнаты в одном из многочисленных домов лондонского пригорода она увидела просторную спальню с изящной старинной мебелью. Уже приготовившись отразить нападение, Гермиона с облегчением выдохнула, поняв, что здесь никого нет, и опустила палочку. За окном, обрамленным атласной гардиной, наступили сумерки, и последние лучики, продираясь сквозь стекло и ткань, падали на устланный мягким ковром пол. Для освещения маловато, но оно вполне компенсировалось, стоящей на письменном столе включенной лампой. «От такого шанса не стоит отказываться», — думала Гермиона, делая шаг вперед, чтобы осмотреть комнату. Любопытство взяло вверх, как только стало понятно, в чьих она владениях. Но возможности сделать это у нее не оказалось. Едва она ступила на каменные плиты пола, ее слух уловил странный, но до боли знакомый, шумящий звук, не прекращавшийся все время, пока Гермиона находилась в комнате. Она была слишком напряжена, чтобы ломать голову над тем, где могла слышать его раньше, но стоило звуку оборваться, как память мгновенно и услужливо подсунула ей ответ — вода, льющаяся вода из крана. И страх вновь овладел Гермионой. Ванная комната. Звук шел оттуда. Кто-то принимал душ и только что закончил делать это, а значит… значит сейчас будет здесь. Хозяин комнаты сейчас будет здесь. До Гермионы отчетливо донеслись шлепающие шаги… Она обернулась — камин недосягаем. Слишком отдалилась от него — добежать и переместиться, прежде чем он войдет, она не успеет. А он не должен ее увидеть. Глаза искали, цеплялись за любую возможность, пока не наткнулись на стоящий в углу шкаф…***
Драко вошел в комнату и резко остановился; внутри будто щелкнуло что-то. Тело мгновенно напряглось, а взгляд уже бежал по комнате: стул у письменного стола, на спинке — брюки и пиджак, как он их оставил; кровать, застеленная ниспадающим до пола покрывалом, но под ней не спрячешься — узко. За гардиной… доступ перекрывает стол. Шкаф… возможно… На полу, у камина, дорожка из золы… В доме гость — сомнений нет. Драко подошел к камину и проверил летучий порох. Не тронут, значит, не ушел. Коротко брошенный взгляд в сторону шкафа, и кривая усмешка на губах. «Забини». Это в его духе, вот так заявиться в дом Малфоя и всколыхнуть то, что Драко всеми силами пытался забыть. Однажды он уже спросил у Блейза: — Зачем? — Чтобы ты не расслаблялся, — ответил тот, оскалив в ухмылке зубы. — Я хочу забыть. — А я нет. — Ты до сих пор веришь? — Драко удивился. Себя-то он давно убедил в лживости тех обещаний. Друг так и не ответил, отведя взгляд в сторону, но Драко был уверен — ответ был бы положительным. И все осталось по-прежнему. «Ничего не было, просто дурной сон», — Драко мотнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания, и решительно направился к шкафу, чтобы задать лучшему другу взбучку. Нервы его и так на пределе: поручение Темного Лорда не выполнено, время на исходе, а что за этим последует, объяснять Драко не нужно, а тут еще Блейз со своими шуточками.***
Шаги доносились приглушенно, потом все стихло. «На ковер ступил», — подумала Гермиона, и тут дверцы шкафа распахнулись… Гермиона перестала дышать и еще сильнее вжилась в стенку, лишь бы он ее не заметил. Ей казалась, что стук собственного сердца выдаст ее, так громко оно билось. Ему только руку протянуть, да отодвинуть эту стену из висящих костюмов… Но нет, даже не пытается. С минуту ничего не происходило. Потом над головой Гермионы раздались тихие постукивания, а чуть спустя — щелчок. Краем глаза она успела заметить, как рука Драко исчезла внутри стенки, а когда появилась, в ней был зажат серебреный медальон на цепочке. Спустя мгновение тайник, как и дверцы шкафа следом, был закрыт. Гермиона вновь осталась в темноте и обрела способность дышать.***
Драко подошел к шкафу и, немного помедлив, резко распахнул дверцы… сладковато-пряный запах сразу ударил в нос, оживляя память. Тот день, те несколько минут, отпечатавшиеся в мозгу навсегда, а вместе с ними и аромат, который Драко как не пытался, а вырвать из своей головы, так и не смог, а в последнее время и не хотел. Он стоял и просто смотрел перед собой. Грудь его вздымалась и опускалась, с каждым вздохом принося наслаждение и дорисовывая в голове недостающие детали: форму, плоть, имя… «Гермиона». Только руку протяни. И он потянул… и остановился. Он подождет. Она сама выйдет. Вытащив медальон из тайника, Драко направился к кровати.