* * *
0пачо очнулась после транса. — Повелитель Хао, Пейоте справился. Тао Рен мёртв. Величайший из шаманов закрыл глаза и довольно улыбнулся. Он наслаждался успехом. — Хорошо. Всё идёт так, как я задумал. — Только… — начала неуверенно девочка. — Только — что? — Хао изобразил удивление, и на его красивом смуглом лице появилась нехорошая улыбка — улыбка ребёнка, затевающего шалость. — Господин… Дева Жанна начала приготовления к возрождению Рена… Лицо Повелителя огня резко стало серьёзным, в глазах заплясали языки пламени, и он твёрдым холодным голосом произнёс: — Этому не бывать. Я не позволю жалкой девчонке путать мне карты. Благодаря ей спесивый мальчишка не будет возвращён к жизни… Я позабочусь об этом…* * *
Дева Жанна призвала Шамаша. — Всё, что нужно — это поцелуй, — объяснила она. — У моего духа-хранителя есть силы, способные даровать умершему новую жизнь. Рю поморщился: — Это отвратительно… Рен довольно привлекателен, чтобы его лобызал такой уродец. — Иного пути нет. К тому же, это не так страшно. Жанна сосредоточилась, и Шамаш, повинуясь её воле, склонился над бездыханным Реном, готовясь поцеловать парня. Совсем немного — и жизнь снова забьётся в этом храбром сердце… Внезапно фуриоку Святой Девы рассеялось, она потеряла контроль над духом и пошатнулась от усталости и от влияния чужой неизмеримо огромной силы. Марко бросился поддержать её, чувствуя, что что-то произошло. Что-то недоброе. — Нет! — вскрикнули Лайсерг, Рю и Манта, когда вокруг каменного распятия, где покоился молодой Тао, вспыхнул магический круг неприступного огня. — Хао… — отчаянно прошептал зеленовласый шаман. — Это он… Снова он… — Догадлив, как всегда, — усмехнулся Мастер онмё. — Думали, я позволю вам оживить этого дерзкого мальчишку и разрушить мои планы?! Нет… Я помешаю вам… Он, забавляясь, обвёл взглядом присутствующих, затем тоном, выражавшим иронию и отвращение, продолжил: — Я просто не могу позволить этой эмбрионоподобной мерзости коснуться невинных уст прекрасного наследника древнего клана Тао! Огонь вокруг алтаря вспыхнул ещё ярче, будто повинуясь эмоциям, захлестнувшим его господина. — Но… он умрёт! — закричал Манта. Повелитель пяти стихий тихо засмеялся. Почему-то этот смех никому не показался коварным, вселяющим недоверие, а скорее напоминал шёпот морского бриза, ласкающего слух, приятного и желанного. — Нет… Я не позволю ему умереть. Я сам возвращу его в наш мир. — Да ты в своём уме! — завопил Манта. — Твой огненный монстр сожжёт его! — Ха-ха-ха… Глупенький коротышка… Хао встал у изголовья алтаря. Он смотрел на безжизненное, но такое прекрасное лицо юного Тао, такие манящие губы. Чёрные глаза Мастера онмё выражали грустную мечтательность, тихий восторг. Хао легонько коснулся пальцами цвета ночного неба волос Рена, и, нежно перебирая его непослушные локоны, повторил: — Глупенький коротышка… — Я не… — решил было возражать Манта. — Тсс… — оборвал его Хао. Часовня погрузилась в молчание. Такое безмолвие бывает в предрассветные часы, когда ночь уже умерла, а новый день ещё не успел родиться, когда природа застывает в немом великолепии, такая хрупкая, точно из хрусталя. Среди этого оглушительного молчания речь Хао звучала как шелест молодой весенней листвы. — Гиацинты… Как символично… — Он улыбнулся. Хао, будто не замечая никого вокруг, будто находясь в мыслях где-то далеко, повествовал: — Когда-то давно, за тысячи лет до моего рождения, в далёкой стране жил светлый лучезарный бог Аполлон. Он самоотверженно и беззаветно любил одного юношу — Гиакинфа. Но ревнивый Зефир, бог западного ветра, поразил возлюбленного Аполлона, раня его, и Гиакинф умер, роняя на землю капли тёплой крови… Аполлон, в память о любимом, превратил его кровь в цветы… Гиацинты. Хао склонился к Рену и, ласково коснувшись пальцами его бледной щеки, прошептал чувственно и страстно: — Ты — мой Гиакинф, Рен… Затем он, словно очнувшись от печального забытья, вновь обратился к Манте: — Глупенький Манта… Почему ты решил, что я использую Дух Огня, чтобы воскресить Рена? Юный Тао… Совершенный Тао… Как в сказке, только — Спящий красавец. А, согласно сказке, оживить способен только поцелуй принца. Я тот принц — будущий Король Шаманов. Воскрешать Рена буду я сам! Шок. Именно так можно было назвать состояние всех свидетелей этих невероятных слов. «Это… сказал Хао? Бред…» — назойливо вертелось в умах поражённых шаманов. Только Святая Дева Жанна не была изумлена подобным поворотом событий. Она сияла, и в глазах среброволосой девочки застыли слёзы умиления. Шок… Дух Рена, находящийся между двумя мирами, был поражён… Ошарашен… Рен был взбешён! Молодой Тао, протестуя, голосил во всю мочь, собрав всю свою ярость, но никто его не слышал — ни друзья, ни верный Басон, ни Икс-судьи. «Проклятье! Что за беспредел? Я не позволю этому маньяку… Чёрт и вся его свита! Марко! Пристрели меня сейчас же! — кричал, негодуя, Рен. — Да помешай же ты ему, фанатичный очкарик! Ты же больше всех был против моего возрождения!» Но Марко не слышал его… Рен закусил губу, напряжённо сжав кулаки. Всё было бессмысленно. Ему лишь оставалось, скрежеща (насколько это возможно в бесплотном состоянии) зубами, созерцать такое неслыханное осквернение его беззащитного в данной ситуации тела… А где-то глубоко в подсознании Рена пели ангелы и играл оркестр: «Меня будет целовать сам Величайший Мастер онмё!» (пришлось разбить инструменты и зашить ангелам рты). — Почему вы плачете, Святая Дева? — спросил, недоумевая, лидер Икс-судей. — Если Хао лично воскресит его… Он же онмё-мастер! — Знаю, Марко. Это замечательно… — Ч… Что? — глаза Марко расширились до размера окуляров телескопа. Лайсерг, Манта и Рю также непонимающе переводили взгляд то на Жанну, то на Хао. — Расскажи им, Дева… Ты же знаешь, что я задумал, — ухмыльнувшись, промурлыкал черноглазый парень, и, скрестив руки на груди, изобразил внимание и сосредоточенность на лице. — Рю, когда-нибудь я тресну его по нахальной физиономии! — сквозь зубы процедил Манта. «Я сделаю это вместо тебя!» — угрожающе заявил Дух Тао, чьё уязвлённое самолюбие жаждало мести, мести, мести… Жанна, как всегда, кротко и смиренно улыбалась. — Ты похож сейчас на Рена, — произнесла она. (Рен: «Что?!») — Пытаешься скрыть свои истинные чувства под маской безразличия и жестокости. Но… Я счастлива… Да. Если онмё-мастер сам целует человека, без посредничества сверхдуши, человека, которого желает возродить, то сердце вновь ожившего навсегда станет принадлежать спасителю. Воскрешённый будет предан своему мастеру до конца дней. Именно это задумал Хао — украсть сердце Рена. Но, если онмё-мастер решился на такое, это означает, что он уже подарил своё сердце умершему… Хао… действительно любит Рена… — Э-э-э… Л-любит? — Рю, теряя сознание, рухнул на пол, придавив стоявшего рядом коротышку, который только и смог, что жалобно крякнуть из-под увесистой копии короля рок’н’ролла. Лайсерг осмысливал слова Девы, и они не приходились ему по душе. Хао не умеет любить! Он убийца, чудовище! Он безжалостен и жесток! И что будет с Реном? Он станет его марионеткой? — Что будет с Реном?! — закричал Лайсерг. — Неужели мы ничего не можем сделать? Жанна положила ладонь на плечо даузера: — Нет, Лайсерг. Мы ничего не можем сделать. Теперь Хао — единственный шанс для Рена вернуться в мир живых… Но… Если Рен ещё до смерти подарил Хао своё сердце… Если он любил его уже тогда, то Рен после возрождения останется прежним. Он останется верен друзьям, а сердцем предан Хао, своему спасителю… Всё, что нам остаётся — ждать. И верить… Хао покачал головой. — Я и сам желал бы, чтобы этот золотоглазый волчонок полюбил меня… Но, так или иначе, после возвращения он будет моим. Повелитель пяти стихий взял с алтаря цветок гиацинта и вложил его в сложенные на груди руки мирно возлежащему наследнику семьи Тао. Хао убрал прядь волос, упавшую на глаза его возлюбленному, и, ещё раз взглянув в красивое лицо дорогого ему человека, склонился к губам Рена. Онмё-мастер осторожно и как-то стыдливо прильнул к устам юного шамана. Хао вложил в этот поцелуй всю свою любовь, на какую был способен, всю силу, какую жаждал передать Рену, весь трепет, что не отпускал его бешено стучащее сердце. Это был их первый поцелуй — такой нежный, такой волшебный, такой трагичный… Время как будто замерло. Ничто не нарушало торжественной тишины. Никто не дышал… — Может он уже оторвётся от бедного Рена? Он сейчас похож на Дракулу, который высасывает кровь из жертвы, а не на принца из сказки… — прошептал Рю, очнувшийся в момент оживления младшего Тао, и тут же получил подзатыльник от стоявшей рядом Девы Жанны. — О-о-х… Святая Дева коснулась меня! Я сча-а-стл… — и вновь рухнул в счастливый обморок, снова подмяв под себя Манту. Вдруг Рен резко схватил Хао за плащ, отрывая от себя, и тоном, предвещающим бурю, прошипел: — Ещё раз сделаешь так, и я на твоих глазах застрелюсь из пистолета четырёхглазого лидера Икс-судей! — и отшвырнул от себя Огненного шамана. По часовне прокатился дружный смех. — Он прежний! Это наш Рен! — кричали Рю, Манта и Лайсерг, подбегая обнять вернувшегося друга. Их прежнего друга. — Стоп! Хватит! Прекратите душить меня, изверги! Мне хватило нежностей одного индивидуума… — протестовал Рен, вырываясь. — Ладно. Нам пора. Я и так слишком долго отдыхал. У меня есть дела. Рен лихо спрыгнул с алтаря и направился было к выходу вслед за Мантой и Рю, но Хао остановил его. — Ты даже не поблагодаришь меня? Рен повернулся к онмё-мастеру и посмотрел на него, пронзая колючим взглядом. Наследник клана Тао порывистыми шагами подошёл к изумлённому Хао и впился губами в его губы, крепко обняв опешившего Огненного шамана и притянув к себе. Рен так немилосердно целовал Величайшего мастера, будто задумал впитать всю принадлежавшую ему фуриоку. Когда шаман с кошачьими глазами неожиданно отпустил Хао, тот, потеряв равновесие, пошатнулся, так что ему пришлось опереться на каменное распятие, осыпанное цветами, совсем недавно служившее ложем мёртвому красавцу. — Так пойдёт? — ликуя, спросил Рен, не пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Хао, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание, ответил: — Головокружительно… И, сверкнув лукавыми огоньками чёрных очей, добавил: — Да, так пойдёт… — Ну, тогда до встречи на поле боя, любовь моя. И не обижайся сильно, когда я стану Королём Шаманом. С этими словами Рен покинул часовню, что служила базой командам Икс-судей, у входа в которую его ждали Рю и Манта. И Хао, наблюдая за уходящим Тао, удовлетворённо смеялся. Он знал, что станет Королём Шаманов, и помогут ему в этом пять великих воинов Гандары, среди которых будет и Рен. Знал, что, даже заполучив Великого Духа, он не сможет уничтожить человечество, потому как Йо и его друзья помешают новому королю. И поможет пяти воинам в этом он сам, Маппа Доудзи Асаха Асакура Хао, Великий Мастер онмё, Повелитель пяти стихий, создатель Тчо Сенджи Раккетцу…