Защитница

Мы сидели с Альфом в кафе напротив академии. Серое местечко, как и сам город. Правда тут очень вкусная выпечка и самый вкусный глясе. Обычно наш обед проходит именно здесь. -Как думаешь, Бобу позволят охотиться на тень? - спросила я. -Не думаю. Он разочаровал Наиру. А та обид не прощает, - спокойно ответил Альф. Меня раздражает его тон. Нельзя быть всегда таким спокойным. - Я всё равно знаю, что ты меня любишь. -Нехорошо подслушивать чужие мысли! Это моё личное пространство, - тоном обиженного ребёнка пробурчала я. -То ты удивляешься, почему я не слушаю твоих мыслей, то ты возмущаешься, почему я это делаю. Порой ты меня пугаешь. Он засмеялся, и смех его был похож на тихий-тихий рык. Это так замечательно. Но конечно, если он смеётся не надо мной. -А мне жалко Боба, -продолжила я. - Он всего-то влюбился в отшельницу. -Это запрещено кодексом! - тут тон моего волчонка стал более строгим и холодным. Да уж, Альф строго соблюдал кодекс. Для него эта книжонка — святая святых! Ах да, мы болтаем о Бобе Филпсе — это один из предназначенных. Его предназначение — охотник. Охотники ловят тени и кошмары, которые мешают спать смертным. Эти мрачные твари являются плохим прошлым людишек. По мне, это нечестно! Люди натворят делов, а охотникам за это влетает. А Филпсу вообще не повезло. Предназначенные часто обращаются за помощью к отшельникам, но вот любые отношения у охотников с ними запрещены. А он влюбился. Я правда подробностей не знаю, но Боб вляпался по-крупному. Я говорила, что не всем повезло с Альфами? Ну вот охотникам не повезло. Наина — это жестокая женщина, которая чтит свой кодекс так, что любое нарушение, даже самое маленькое, карается изгнанием. Крайне злобная женщина. Мне всегда высокие блондинки с морщинистым лицом и высокомерным колким взглядом казались опасными, зазнавшимися и абсолютно безжалостными. Я вообще не очень люблю блондинок. Не из-за ложных анекдотов про их тупость, просто не нравится цвет волос. Иногда я хочу быть высокой и голубоглазой. Мне так нравятся голубые глаза. У моей подруги Лили очень красивые глаза, в которых порой хочется утонуть. Сама я среднего роста и у меня янтарные глаза. И насколько холодным я не пытаюсь сделать взгляд, цвет всегда меня подводит, оставаясь тёплым и дружелюбным. Мне доверяют, и я этим очень часто пользуюсь. Ну а про телосложение ничего сказать не могу. Если я начну говорить, что у меня идеальная фигура, 90:60:90 так сказать, то это будет слегка самовлюблённо и достаточно нескромно. Следовательно, я скажу так: фигура, удовлетворяющая желание многих мужчин. Хотя я никогда не считала себя скромной. Я росла без родителей. Они погибли, когда мне было четыре года. Поэтому я выросла неблагодарной, эгоистичной и циничной дамой, которой абсолютно плевать на чужие проблемы и слёзы. Хотя помощь я всегда оказываю и рада вызваться на любое поручение. Но не из-за желания помочь, просто чтобы все подумали, что я вот такая старательная. А вот Альф не такой. Я часто думала, почему мне достался волк. Но только недавно поняла. Он свободный, дикий, верный своим. Я такая же. Пускай я думаю о себе, но если Кира или Альф будут умирать, а у меня будет шанс их спасти, я спасу и это будет не показуха, не ради похвалы, а ради Киры или моего волчонка. И даже под страхом смерти я не предам их. А по отношению к остальным я так и остаюсь эгоистичной, циничной, неблагодарной и бесчувственной дрянью. -Ты боишься? - спросил Альф. -Чего? - вопрос конечно глупый, но не задать его я не могла. Я сразу поняла о чём он. Я боюсь обряда и это естественно. Были такие случаи, когда дети умирали. И у всех была тёмная магия, как моя. Считается, что подобная магия сильнее, чем светлая, и душу тёмного волшебника гораздо труднее рассмотреть. Из-за этого приходится глубже заглядывать. Потому дети и умирали, что не выдерживали мук. Я не хочу умереть. Ни в коем случае! -Обряда, - подал голос волк. Я немного вздрогнула от неожиданности. -Я... Я боюсь, Альф. Я горжусь тем, что у меня тёмная магия, что моей магией я могу свести с ума любого, окунуть его в сон или небытие, могу убить. Но я знаю, что эта магия может и меня уничтожить. Порой кошмары приходят ко мне и пытаются соблазнить меня на тёмную сторону. Но я сражаюсь. И так каждую ночь, - на глаза наступают слёзы. Я понимаю, что сейчас заплачу, но у меня нет шанса остановить поток эмоций. Ненавижу такие моменты. - Я устала от того, что не могу заснуть и не могу проснуться. Моя жизнь сплошная тьма. Все любят свет и солнце, а для меня это яд! Мне не комфортно, страшно и грустно, когда светит солнце. Я очень боюсь, Альф, очень! Боюсь себя, боюсь света, боюсь обряда... Он посмотрел на меня щенячьими глазами. И тут я начала плакать. Да, молодец, Сэм, плачь, ты же слабачка! И пусть тебе будет стыдно. Альф прожигал меня взглядом. Он смотрел по-доброму мягко и как будто жалея меня. О, Господи! Я ненавижу эту жалость. -И знаешь, что! - вытерла я слёзы. - Я хочу стать защитницей границы, потому что только в этом случае мои муки оправдаются! Я хочу защищать людей целиком, а не конкретно одного смертного. Не потому, что я люблю этих гнилых существ, а потому, что на той работе будет риск - то, ради чего я живу. Я подняла голову так, что Альфу не была видна слезинка, которая так предательски скатилась по щеке. Но взглянув на друга, я увидела, что он уже и не смотрит на меня. Волчонок рассматривал пол, и вид у него был озадаченный. Видимо он что-то хотел сказать, но не сказал. Ну всё, хорош сидеть и плакаться! Пора идти в академию и подготавливаться к обряду. Я резко встала и молча вышла, предварительно оставив деньги Альфу. Он там ещё минут пятнадцать будет сидеть, как обычно. Дурацкая привычка бросать меня на пятнадцать минут, просиживая штаны в кафешке. Мне всегда было интересно, зачем он там остаётся один? Это первый раз, когда я позволила довести себя до слёз. Обычно над нашими разговорами не нужно по пятнадцать минут размышлять... Эх, ну вот зачем я начала рыдать!? Как истеричка, честное слово! Не прощу Альфу этого. Хотя, в чем он виноват? В том, что я дура, не умеющая сдерживать эмоции? Он задал всего один простой вопрос. Наверняка мой клыкастый братец не ожидал такой реакции. Ладно, не буду с ним разговаривать до обряда. А потом, если буду жива, то обязательно с ним заговорю. Ну вот, опять это старое здание, в котором я провела большую часть своей жизни. Почему Кира не мог устроить подготовку где-нибудь в другом месте? В том же кафе. Ведь кроме предстоящего мне психоанализа больше ничего не будет. Ненавижу, когда мне лезут в душу. Даже Альф и Кира. Я налегла на тяжёлую деревянную дверь и оказалась внутри. Затхлый запах ударил мне в лицо. Такой знакомый... Я не люблю академию, но почему-то сегодня мне особенно приятно ощущать всё, что с ней связано. Наверное, страх перед будущим заставляет задуматься о прошлом. Ведь вся моя жизнь связана с этим запахом, деревянными резными колоннами, располагающимися в самом центре, широкой винтовой лестницей, которая вела в библиотеку на втором этаже. В академии всего шесть кабинетов. Мне за всё время понадобились только три кабинета, в остальных мы отдыхали и просто переносили вещи с места на место. Сам холл представлял собой огромную кишащую разными предназначенными коробку с деревянными стенами. Как в пещерах древних людей, каждая стенка была расписана картинками из жизни предков. Моя любимая сцена: "Первая смерть на обряде". И нет, я не мазахистка. Просто эта сцена для меня очень много значит. На ней изображены древний Хранитель руин, который нависает над бездыханным телом защитника, а в руках у "охранника развалин" чёрная душа, похожая на тень, которую отбрасывает завядший цветок. Люди, собравшиеся там наблюдают за происходящим с нескрываемым ужасом, и только мать умершего сидит с каменным лицом. По её щеке ползёт слезинка, но если не вглядываться, то её можно и не заметить. Какая тонкая деталь. Она сразу определяет сущность тех, кому удаётся увидеть сие произведение. Большинство не замечают слезу и говорят, что мать хладнокровная и бессовестная, что не любит своё дитя, раз так поступает по отношению к собственному ребёнку. А это значит, что они невнимательны по отношению к другим, что видят только внешнюю оболочку. Те же, кто видит эту прозрачную капельку, говорят, что это сильная женщина, и многим стоит равняться на неё. Эти люди внимательные и умеют отличать душу от внешности. Я не сразу заметила эту слезу. Только когда начала представлять себя на месте это парня, который распластался на земле. Когда я заметила слезу, я представляла, как поступил бы Кира на её месте. И вот только тогда я поняла, что он бы не заплакал, потому что я ненавижу слёзы и эту мерзкую жалость. Он бы просто молча сидел и душа бы его рвалась на клочья, но он почтил бы память обо мне, не проронив ни капли. Я засмотрелась своей любимой картинкой и так задумалась, что даже не заметила подошедшего ко мне Киру. -Какие чувства у тебя вызывает эта сцена? - тихо спросил меня он. Его серые глаза не отрывались от стены. Я дрогнула от его голоса. Снова провоцирующий вопрос. Но я не заплачу, нет! -Оуч, ты подстригся? - поменяла я тему, когда посмотрела на своего учителя. Передо мной стоял высокий, накаченный и жилистый мужчина с короткими седыми волосами. Если бы я его не знала, то дала бы лет двадцать, но знакома я с ним давно. -Да, - ответил он. - А вот тебе я советовал бы отрастить волосы. Он посмотрел на меня оценивающим взглядом. Ему явно не нравилось моё каре. -Мне неудобно с длинными волосами... -А с косой чёлкой, которая постоянно лезет в глаза, тебе удобно?! Нет, он издевается! Это мои волосы, как хочу, так и обрезаю. -Так, ты вообще должен начинать свой сеанс мозгоправа, а не отчитывать мою внешность! Вот дерьмо! Я сама прошу его начать промывать мне мозг. Боже, ну в чём я провинилась за вчера? За что ты мне подарил это утро?! -Ты специально начал меня обсуждать, чтобы я сама начала сеанс? - моему возмущению не было предела. Всё таки Кира очень хитрый и мудрый. Ему всего-то 91! Он ещё первую жизнь не прожил. Такой молодой, а умный... -Нет, ты что!? - воскликнул он, сделав невинное лицо. Но вот его улыбка выдала его. Хотя он и не пытался это скрыть. Кира поманил меня за собой в какой-то из кабинетов. А, первый. Мой самый не любимый кабинет. В нем мне рассказывали страшилки про владеющих тёмной магией. Злые дети. В нашем мире тоже полно высокомерных и эгоистичных, например я. Но я другой случай, я хотя бы сердобольная что ли... Ну ладно, не суть. Кира знал, что я ненавижу этот кабинет, потому что меня в нём как только не унижали. Частенько вечера, проведённые тут, заканчивались дракой. Когда побеждала я, когда побеждали меня. -Ты на зло мне выбрал этот зал? -Не совсем... - он сказал это с каким-то сожалением. - Мне нужно будет ворошить твоё прошлое. - я кинула на него гневный взор. - Я знаю, что ты это не любишь, а мне так вообще противно копаться в твоей душе. Но ты должна понять, это необходимо! Да уж, надеюсь, что светлые маги тоже испытывают это унижение. Слава Богу, что это Кира, а не Наира. Ей я бы вообще ничего не рассказала. Она очень плохо относится к тёмным. Странно, Кира знает всё обо мне, зачем тогда он так грустит? Неужели он залезет дальше? Я вошла в большой кабинет с огромным овальным столом по центру. Ха-ха-ха, на нём до сих пор есть царапина, которую я оставила во время первой драки. А ножка до сих пор расписана моими чернилами. Я сама не заметила, как уголки моих алых губ поползли наверх. Я здесь наверное лет семь не была, может восемь... -Ты улыбаешься? - удивился Кира. Да, он явно не ожидал, что я начну смеяться, потому что, когда я залилась хохотом, он покраснел, как будто стеснялся находиться здесь. Меня это рассмешило ещё больше. Он всегда реагировал так на моё хорошее настроение. Порой ему просто становилось неловко. Он считал, что смех - это та часть моей души, в которую я запрещаю заглядывать. -А-ха-ха, я разрешаю тебе слушать мой смех, - сквозь хохот прохрипела я. Голос сел, а воздуха в лёгких уже не хватало. Так я могла смеяться только с волчонком или Кирой. Даже смертные меня так не веселили. -Ха-ха, садись, -наконец-то он улыбнулся. У него прекрасная улыбка. В детстве я была влюблена в неё. Когда мне было шесть, я хотела выйти замуж за Киру, а он мне объяснял, что слишком старый для меня, и что в моей жизни появится принц, который будет всю жизнь охранять свою маленькую принцессу. Я так люблю этого седовласого чувака. Он мне всегда заменял отца. Даже тогда, когда тот ещё был жив. Ладно, не будем о грустном, а то я сама доведу себя до слёз. -Ну что, ты будешь начинать? - поинтересовалась я. А кресла тут всё такие же удобные. -Ты не ответила мне на вопрос. Какие чувства у тебя вызывает та сцена? Только честно. Я застыла. Улыбка сползла с моих губ. Сердце бешено начало колотиться. Ответить честно? Значит вскоре я заплачу. Соврать? Смысл? -Что ты чувствуешь, когда смотришь на неё? - продолжал уничтожать меня Кира. -Страх, - тихо вымолвила я. Кира сглотнул слюну. Я это услышала и поняла, что он сам боится. Он любит меня, как дочь, и ему плевать на правила. Тяжело ворошить прошлое и разрывать две души: свою и ребёнка, который дороже всего. Он встал и уже собрался уйти. - Продолжай, Кира. Он резко затормозил. -Я не могу смотреть на тебя, - прошептал он. -Я тоже... -Тогда зачем мучиться? -Так нужно. Прошу, Кира, сядь и продолжи. Он повиновался и покорно сел на мягкое кресло, которое для него, казалось, было всё в иголках. Он не мог успокоиться, постоянно ёрзал. То привстанет, то сядет, то вперёд, то назад, но молча. Он молчал и тем самым разрывал мою душу в клочья. -Тут появился книжный шкаф? - произнесла я, нарушая гробовую тишину. Надо же, я только заметила. Передо мной стоял огромный деревянный шкаф с кипами книг и бумажек на полках. Он упирался прямо в потолок, я люблю такие предметы интерьера: высокие, широкие и можно накидать всякого. На шкафу висела какая-то бумажка. Я встала и подошла поближе, чтобы рассмотреть. Слёзы потекли ручьём. Это же мой рисунок! Я просто... просто больше не могу. Боже, как же это больно! Я сейчас упаду на колени и буду биться в истерике. Только не это, нет. Держи себя в руках, мелкая истеричка! Я ещё раз взглянула на листок. Там была нарисована моя семья: я была между мамой и папой вместе с Альфом, а Кира держал меня на руках. Мы все стояли напротив академии. Это был рисунок четырёх летнего ребёнка! Слёзы неумолимо капали на пол, боль в грудной клетке стала невыносимой. Я сорвала рисунок со шкафа и, смяв, положила в карман. Руки жутко трясутся, я ничего не могу удержать в руках. -Ты готова к обряду? - вдруг спросил меня Кира. Я вздрогнула от неожиданности. Хотела ответить, только голос куда-то пропал. Я знала, что он смотрит на меня, потому просто мотнула головой, что означало "нет". -Чего ты боишься больше всего в данный момент? -Мне жарко... - вырвалось из моей груди. - Я боюсь, что перестану чувствовать тепло или холод. -Смерти, -уточнил он. -Ну зачем же так строго, -вдруг мой голос стал слишком спокойным, каким-то мертвенно-спокойным. - Просто старушки в чёрном плаще. Я повернулась лицом к "отцу". Его лицо было таким же, как и мой голос. То, что нас сейчас разорвёт на части, выдавали только глаза. Чёртовы хрусталики! -Ты помнишь своих родителей? Да уж, недолго продлилась моя хладнокровность. Слёзы снова побежали вон из глаз. Я ничего не видела из-за них, ну и пусть. Тут нечего было наблюдать. -По-о-мню, - у меня началась лёгкая истерика, и я снова начала задыхаться. Слёзы душили меня. -Какими ты их помнишь? - на глазах у мужчины тоже выступили слёзы, но ни одна из них не посмела скатиться вниз. Я вытерла лицо, вдохнула поглубже и начала говорить, почти срываясь на крик: -Мама любила гулять по серым улицам этого грёбаного города, всегда учила меня, что я должна защищать этих грёбаных смертных, что моё призвание - жить ради риска. Она говорила, что моя магия - это редкий дар. Я любила её густые и до жути длинные русые волосы, которые всегда вызывалась расчёсывать. От её зелёных глаз я всегда была в восторге и могла любоваться ими часами на пролёт, просто смотреть в её глаза и чувствовать, что мама меня любит и всегда будет со мной. Папа редко бывал дома, точнее я его не видела. Мама всегда заставляла меня засыпать и не дожидаться папу. Я делала вид, что засыпаю, а сама ждала. Всегда ждала. А когда папа приходил, первым делом он заглядывал ко мне в комнату. Тогда я вскакивала и начинала его целовать. Потом он укладывал меня спать, рассказывая разные историю из своего детства или случившиеся с ним в этот день. Я засыпала. - я улыбнулась сквозь слёзы, и на душе стало так тепло. Папу я видела редко, но для меня эти встречи были самыми лучшими моментами в жизни. -Они очень любили тебя, -сказал Кира, когда мой рассказ прервался. - Твой отец всегда говорил о тебе. А что ты помнишь об их смерти? -Ничего. Только то, что я ждала, когда они придут, а они не пришли... Я заметила, что дыхание начало успокаиваться, сердцебиение приходить в норму, а руки перестали трястись. Слёзы перестали мучить меня, и я почувствовала, что моя душа успокоилась и перестала рваться из клетки. Мне стало так тихо и спокойно. -Они погибли героями, спасая всех, спасая тебя. Последнее, что сказал мне твой отец, было: "Будь рядом с моей малышкой, не давай её в обиду никому!" - на этих словах Кира улыбнулся. Я поняла, что и он успокоился. Ему по-прежнему было неприятно воротить мою душу, но он давно хотел сказать мне это. Кира - "брат" моей семьи. Он всегда был рядом. Он очень сильно переживал смерть моих родителей и всегда был рядом со мной. - Они не боялись смерти, на их лице не было страха. В их глазах читалось спокойствие. Они доверили мне тебя и знали, что это правильный выбор. Ты боишься смерти? -Боюсь, - ответила я. -Ты готова к обряду? - повторил он с каким-то задором. -Я готова! - уверенно произнесла я.