come on, win someone you love.

Хансоль проклинает фаст-фуд, проклинает длинные очереди, проклинает чревоугодие, проклинает несговорчивых людей, которые занимают его очередь, вместо того, чтобы покараулить ее для него, пока он отходит в туалет. Хансоль проклинает жару, проклинает интернатуру, проклинает новый коллектив и главного врача. В общем, весь день Хансоль кого-то зачем-то проклинает, потому что батарейка на телефоне села, а до Бенджу еще четыре человека с заказом на пятьдесят (он не сомневается в своих догадках). Когда, наконец, подошла его очередь делать заказ, Хансоль решил, что отыграется на тех, кто стоит сзади него и так же, как он, мучается. Очереди в Лоттерии всегда такие, Хансоль знает, но сегодня это его особенно бесит. - Что будете… заказывать. Хансоль, мать твою, что ты здесь делаешь? Бенджу, кажется, злится. Бенджу, в общем-то, всегда чем-то недоволен, но Хансоля это никогда не останавливало. Даже если он знал, что в большинстве случаев, Бенджу недоволен именно им. - Случилось страшное, - он положил локти на стойку и наклонился к кассиру ближе, как будто собрался рассказать большой секрет. Впрочем, так и было, - чрезвычайное происшествие. Непредвиденное обстоятельство. Большая драма. Великое падение… - Как же ты меня бесишь, обмудок, - вздохнул Бенджу, его друг абсолютно невменяем. Может, жара виновата, а может, природа. Будет хуже, если старший менеджер увидит его с Хансолем и подумает, что Бенджу забыл, в чем состоят его обязанности. Здравствуйте, что будете заказывать? Картошку-фри не желаете? Вам здесь или с собой? Приятного аппетита, приходите к нам снова. В сравнении с этим, попросить Хенхо его подменить минут на пятнадцать – сущий пустяк. Хотя, Бенджу все равно неудобно (Хенхо как будто готов все ради него сделать, и это странно, подозрительно и прочее в этом же духе). - Хенхо-хен! Не подменишь меня? Очень важно. Хансоль еле сдержался, чтобы не заржать в голос – он ведь обещал не смеяться над этим Хенхо, и над тем, как Бенджу с ним сюсюкается. (этот гаденыш никогда не называл его хеном, представляете?) - Так что у тебя случилось? Бенджу ожидал, что случилось что-то более важное, чем… - Я проспорил. Тебе. Ту футболку с автографом Кайла Ханагами. Понимаешь? Моя жизнь уже никогда не станет прежней. Бенджу кусает нижнюю губу, больно. Чтобы привести себя в чувства. Он даже не думал, что Хансоль сдастся так быстро. Он даже не думал, что когда-нибудь эта футболка будет принадлежать ему (она должна принадлежать ему!). Хансоль грустно улыбался, и не потому что проиграл – наверное, потому что попал. Бенджу так и не смог понять, из-за чего именно жизнь Хансоля не станет прежней – из-за того, что он влюбился в своего главврача, или из-за того, что футболка теперь принадлежит не ему (и больше нечем гордиться). - Мне жаль, - как бы, совсем не жаль, но Бенджу постарался изобразить жалостливое выражение лица, что трудно, без надлежащей практики, - хочешь свой любимый шоколадный шейк за счет заведения? Конечно, за счет Бенджу, а не за счет заведения, но ведь Бенджу – часть этого заведения, не так ли? Старший менеджер говорит, что их коллектив – как одна большая семья!.. человеческих рабов. У Хансоля глаза блестят, и тогда Бенджу понимает, что одним шоколадным шейком здесь не обойтись – критический случай. - Боюсь, я могу себе позволить только эконом-сет, - проворчал себе под нос Бенджу после того, как погладил Хансоля по голове и приказал ждать здесь свою халявную жрачку. Хансоль – человек. А для человека естественно не отказываться, когда тебе предлагают что-то на халяву. Как бы подавлен ты не был. А Бенджу жалко четыре с половиной тысячи вон, но что поделаешь? Зато, футболка с автографом Кайла Ханагами, ради которого они с Хансолем стояли две таких же, как в Лоттерии, очереди в самый жаркий летний день или праздник, теперь принадлежит ему. И, в конце концов, надо же помогать ближнему своему? Даже если Бенджу иногда хочет, чтобы этот ближний стал дальним. (иногда, когда Хансоль особенно бесит) После тери бургера, картошки-фри и колы Хансолю стало значительно легче. Минут на десять. Это не агония и не депрессия, но Хансоль – жертва случая, и ему показалось, что завтра он не сможет пойти в больницу как ни в чем не бывало. Конечно, ему придется – он прошел жесткий отбор, едва не пролетел с интернатурой, и теперь не может просто так от этого отказаться. Не то чтобы он всю жизнь мечтал быть врачом, но, однажды все-таки дойдя до университета, в который сам же поступил, не смог остановиться. Подумаешь, влюбился в главного врача. Подумаешь, если кто-то узнает – будут проблемы. Подумаешь, у него. Важно то, что проблемы будут и у главврача, а этого Хансоль хочет меньше всего (что же, если эта любовь обернется проблемами, то он разделит тяжелую ношу кассира с Бенджу, который в этом году поступить не смог из-за финансовых трудностей в семье; все мы знаем, кому достаются бюджетные места). - Хансоль! - не успел он дойти до лабораторной, как его окликнул Джихо, который, кстати говоря, никогда не приходит вовремя. Или это он, Хансоль, сегодня опоздал? - Привет. - Да, - у Джихо было несколько пациентских карточек, одна из которых, по всей видимости, принадлежит опоздавшему Хансолю, - это вот для тебя. Сангюн забрал себе самую хорошенькую, мне пришлось взять старушку с панкреатитом, - Джихо не похож на гея, который флиртует со всем, что выполняет человеческие функции, но он такой, какой есть, и Хансоль с Сангюном иногда выручают его… иногда, (Держите меня подальше от всех этих красивых мальчиков, и знаете что? Не пускайте меня в палату Хесана, иначе я его все-таки трахну) когда получается, - так что, у тебя сегодня симпатичный, - в голосе Джихо можно было различить слезы, - с перикардитом. Его надо подготовить к дренированию, вроде на сегодняшний вечер назначили. Бедный парень, подумал Хансоль тогда. Не… во всех смыслах, подумал Хансоль уже после того, как попал в его палату, ночь в которой стоит, наверное, как одна почка, извлеченная незаконным путем. - Интерн, - Хансоль даже представиться не успел, но уже понял, что столкнулся с привычным неуважением к юным талантам. Здесь только взрослые и старики относились к интернам так, как будто они и не врачи вовсе. Но этот парень, он просто нечто. Хансоль опешил еще до того, как пробыл в этой палате-люкс хотя бы пять минут… хотя бы шестьдесят секунд, - я не хочу, чтобы меня лечил интерн. Скажи своему главному, чтобы поменял мне врача. Это так разозлило (может, потому что он заведомо в плохом настроении?) Хансоля, что он решил промолчать и начать осмотр вопреки желанию пациента. В его голосе столько презрения, что Хансоль с радостью взял бы себе кого-нибудь другого, но это уже дело принципа – «добить» этого больного, врач он или кто. Ким Тэян, двадцать три года, острый инфекционный (риккетсиозный) перикардит с угрозой тампонады сердца. Ничем страшным не грозит, разве что снижением трудоспособности, которая еще может восстановиться, если реабилитация пройдет удачно. У них хороший главный врач, а значит, все с этим Тэяном будет в порядке. О, нет. Главврач хороший, ага?.. Сейчас мысли о нем будут только мешать. Хансоль глубоко вдохнул и выдохнул, а Тэян усмехнулся. Несмотря на то, что Тэян его, по сути, унизил и выгнал, Хансоль все еще хочет его лечить. Это не интерн, который только учится быть врачом, это врач. Тэян кое-что в этом понимает, у него вся семья – врачи. И папа, и мама, и даже брат. Только он… фотограф. Но семья не считает его своим позором, и Тэян счастлив – так ведь жить проще. - По-моему, это я должен глубоко дышать, нет? Хансоль улыбнулся. - Тебе лучше с этим не усердствовать. Может, у Джихо вкус испортился, а может, Хансоль просто слишком влюблен в Донсона, чтобы заметить. Может, дело в том, что Тэян чертовски сильно мучился в последнее время – но он не был таким симпатичным, каким Хансоль успел его себе представить, пока поднимался сюда на лифте. Но это не так важно, верно? Хансоль приглядывал за ним до самой выписки, Тэян еще и хороший собеседник, когда не спит (хотя). Донсон хвалил его за отличную работу, но даже так – Хансоль редко думал о нем в последнее время. Когда-то он не мог себе представить, как это – отдаляться от человека из-за работы, как случилось с его родителями, которые развелись пять лет назад. А сейчас, он наконец-то понял. Понял еще и то, что его чувства никуда не делись – просто залегли на дно, вот и все. И это не повод разводиться, но что его мнение значит? Хансоль как раз заканчивал уборку (им не хватает уборщиц) в палате Тэяна, то есть, конечно, бывшей палате Тэяна, когда Джихо прибежал к нему и сообщил, что его главный врач ищет. - Он сказал мне закончить уборку вместо тебя, - обиженно, как будто Хансоль в этом виноват, сказал Джихо. Взял у Хансоля швабру и буркнул иди уже, влюбленный пидорас. Хансоль вздрогнул, но верным решением было сейчас ничего на этот счет не говорить – может, потом, за банкой пива у него дома после работы. И Сангюна тоже можно пригласить – если Джихо знает, то этот придурок тем более. Если он вообще не тот, кто Джихо об этом рассказал. - Вы звали? - Да. В кабинете стоял аромат кофе, прекрасный аромат. Хансоль знал о Донсоне не так много, как хотелось бы – ему двадцать семь, он помешан на путешествиях, кофе и своей работе. Хансоль узнал об этом недавно, но в итоге к досье добавилось иногда пишет песни для одного своего друга и неплохо играет на гитаре. - Что-то срочное? Хансоль хочет его поцеловать. Так хочет, что, наверное, где-то на другой планете это карается пожизненным заключением – такое сильное желание. Донсон не встает со своего кожаного кресла, но улыбается и отвечает: - Просто давно тебя не вызывал. Он с ним на «ты», он здесь со всеми на «ты». Его все любят, он хороший человек и многообещающий врач. Хансоль не помнит, чтобы на эту больницу кто-то жаловался, и он рад, что попал сюда. Был рад до тех пор, пока не влюбился в Донсона и не почувствовал себя ущербным, одиноким и недостойным тысячу раз за секунду, шестьдесят тысяч раз за минуту и восемьдесят шесть миллионов четыреста тысяч раз за целые сутки. - Мне станцевать или встать на стул и стихотворение рассказать? Донсон больше не улыбался. Скорее, выглядел серьезным. А вот Хансоль звучал нервно, раздраженно даже. Это только подтверждало догадки Донсона, которые без Джихо и Сангюна даже догадками бы не стали. - Ладно тебе, Хансоль, не паясничай, - он все-таки встал со стула и подошел к Хансолю. Так близко, что ему пора начинать считать до десяти, чтобы не распасться на части, - рабочая неделя заканчивается, и я, в общем, подумал… может, сходим куда-нибудь? Без Джихо и Сангюна только, а то это уже не сходим куда-нибудь, а выведем обезьянок в человеческий мир, ненадолго. Может, Хансоль расстроен, но у главного врача тонкое, любимое им, чувства юмора. И Хансоля он никогда обезьянкой не называл. Этим вообще можно гордиться? - Почему бы и нет, - он пожал плечами. Это же можно считать за свидание, правда? Только они, вдвоем, после работы. Но Хансолю нужно знать еще кое-что, - только вы меня зовете как главный врач или как друг? - Как хомо сапиенс, - усмехнулся Донсон, потрепав Хансоля по волосам, - или как друг. Но могу и как главный врач, потому что ему ничего не мешает влюбиться в интерна. Хансоль покраснел, наверное. Но это неважно. Донсон не из тех, кто сделает все, чтобы сохранить свою репутацию. Проиграв футболку с автографом Кайла Ханагами, Хансоль выиграл кое-что большее. Кое-кого.