Новообращённый

Хриплое тяжелое дыхание разрывало тишину комнаты. Горло будто сжимала костлявая рука смерти, держать глаза открытыми уже не оставалось сил. - Ты ведь хочешь жить? Виктор резко повернулся, обратив взор на незнакомца; бледное лицо едва озаряли огоньки свечей, из тьмы пристально наблюдали голубые глаза. - Кто ты? И как проник сюда? - Сейчас это неважно, - отрезал мужчина, склоняясь над кроватью, - У меня к тебе предложение. Вечная жизнь за помощь в поимке оборотня – стоит ли задумываться над подобным? Любой бы сразу подставил шею под острые клыки, и Виктор сделал это; жизнь, сейчас угасающая, была ему дороже всего. Боль, однако, была куда сильнее, чем он представлял, будто два клыка не просто пронзили шею, а разлили внутри бурлящую лаву, яд, причиняющий одни лишь муки. Маркус молча наблюдал за мечущимся на кровати человеком. Агония – ему это знакомо, всё было так же, когда его укусила летучая мышь. Боль, страх, каменные стены собственного дома нависали, давили, из трещин сотнями выползали призрачные змеи, тело не подчинялось, и даже родные казались не иначе, как демонами. Что ж, значит, этот выживет – остальные, кого он пытался обратить, умирали в течение минуты. Наконец, человек замер. Вампир сглотнул – во рту до сих пор чувствовался металлический привкус крови. Человеческая – она куда как вкуснее крови животных, но Маркус не позволял себе охотиться на людей, хотя сейчас безумно хотелось вонзить клыки в шею, вновь испробовать этот дивный вкус. Всё же сдержавшись, он осторожно коснулся щеки новообращённого; словно горит, но скоро человек восстановит силы. Виктор распахнул глаза, ставшие теперь ярко-голубыми, шумно втянув воздух сквозь зубы. Тело повиновалось, зрение стало острым, разглядеть даже серебряную нить паутины у самого потолка казалось сущим пустяком. Но стоило только попытаться подняться, как сильные руки опустились на плечи, укладывая обратно. - Лежи, тебе пока нельзя вставать, - Маркус опустился на кровать подле него. - Я прекрасно себя чувствую, не удерживай меня. Своеволен, зато не сбежит с поля битвы и не отступит. Старший навис над ним, ощущая, как чаще забилось сердце Виктора. Губы растянулись в усмешке, обнажая клыки – новообращённый всецело принадлежит ему.