Море

      Шелест листьев за окном напоминает шум прибоя. Я не знаю, как именно звучит море, но почему-то, мне кажется, что эти звуки похожи. Каждый раз, оказываясь в этом доме, меня не покидает странное чувство правильности происходящего. Вечный ремонт, разбросанные где попало вещи и нехватка пространства даже для ходьбы. В углу зала стоит старое пианино, на котором никто не играет. Оно завалено различными вещами: одеждой, бумагой, рисунками. Сбоку к нему, почти вплотную, примыкает древний, истошно скрипящий при каждой попытке сесть на него, диван. Обычно мы на нем спим. Здесь всегда много чая. Не пакетированного, а обычного, листового. И каждый раз, оказываясь здесь, я завариваю чай. В холодильнике только варенье и майонез. Под столом пустые бутылки и банки. Чайник без свистка медленно кипятит воду. - Поехали на море?- спрашиваешь, глядя мне в глаза и ставя передо мной кружку крепкого черного чая с лесными ягодами. - Поехали,- отвечаю я и закрываю глаза, наслаждаясь неповторимым ароматом.       Ты крепко прижимаешься ко мне во сне. Я чувствую твое медленное размеренное дыхание на своем плече. Листья медленно приобретают золотистый оттенок и, кажется, начинают шелестеть громче, как будто приветствуя и подгоняя робко подкрадывающееся утро. Сонные птицы маленькими будильниками рассаживаются по деревьям и заводят привычную песню. Ветер подпевает, тихо поигрывая листьями. Шум моря становится отчетливей и на долю секунды ко мне приходит понимание того, что море само решило нас навестить. Услышав мои мысли, ты недовольно ворочаешься, пытаясь поймать ускользающие сны, но утреннее солнце уже крадется по дивану требовательными полосами, оглаживая и смягчая складки одеяла. Твои глаза лениво открываются, дополняя морскую атмосферу сине-зелеными отблесками. Никогда не мог понять, какого они цвета. Морского, наверное. Ты поворачиваешь ко мне свою голову и сонно улыбаешься. Я уже давно не сплю, поэтому моя улыбка бодрее. Поднимаюсь и, потягиваясь, иду на кухню. Сегодня у нас летний чай с мятой, которую мы вместе собирали на неожиданном поле. Неожиданное оно потому, что гуляя то там, то здесь, мы никак не думали, что наткнемся на него. Или, может быть, это оно наткнулось на нас? Тогда это все объясняет.       На улице нас уже ждут собравшиеся в разрозненные ряды птицы, коты и собаки. Наклоняюсь и глажу старых знакомых, доверчиво подставивших для этого самих себя. Люди никогда не позволяли мне подобного. Все, кроме тебя. Наспех раздаешь приготовленную еду, пока я сыплю хлебные крошки в многочисленные кормушки. Мы делали их вместе прошлой зимой. Ты улыбаешься и открываешь дверь сарайчика. Я выкатываю свой велосипед, разглядывая его на предмет непредвиденных повреждений. Велосипед довольно улыбается, показывая тем самым, что все в порядке и можно ехать. Твой велосипед меньше и, как будто бы изящнее, но в скорости не уступает моему. Пока я загружаю все необходимые вещи в багажник и небольшую корзинку у руля, ты сверяешься с картой. До моря три дня пути, если не прерываться на отдых. Недоверчиво смотрю на тебя, спрашивая сможешь ли ты выдержать столько. Ты отвечаешь мне упрямым, уверенным взглядом, и, тогда я успокаиваюсь.       Наши механические скакуны летят с невиданной быстротой. Пейзаж под нами напоминает сильно приближенную карту, и я невольно любуюсь точной разграниченностью между природой и человеком. Леса, пугаясь, отходят от людских поселений и сжимаются скромным неправильным многоугольником. Коровы и лошади ленивыми цветными пятнами бороздят рядом лежащие поля. Дома с красными крышами смотрят в высоту, желая дотянуться до небес. Ты машешь немногочисленным точкам прохожих и кричишь приветствия. Я пытаюсь объяснить, что они не видят нас, потому что мы не вписываемся в их картину мира, но ты не слушаешь и продолжаешь свое занятие, переплетая выкрики с пением, а успокоившись заводишь тихую дельфинью песню. Так проходят три дня.       Зря я думал, что тебе не хватит сил на дорогу. И хотя по прибытии у нас обоих закрываются глаза, мы упрямо толкаем свои велосипеды по неудобному песку. Песок, извиняясь, покорно расползается между шин. Один знакомый водяной подсказывает недалекую заброшенную избушку. Из последних сил расстилая плед на полусгнивших досках, мы буквально падаем на это отнюдь не мягкое ложе и засыпаем. Завтра нужно заняться домиком, иначе его одиночество совсем поглотит нас.       Ты встаешь раньше, поэтому мои сны уходят под твое тихое пение. Пытаешься разогнать тоску этого печального домика, почесывая метлой забывший о ласке пол. Уговариваешь его давно забытыми словами о радости жизни. И вот, на моих глазах, дом возвращает себе вид довольно уютный и новый. Что ж, игры со временем тебе всегда удавались лучше, потому что я совершенно не умею уговаривать.       Разделавшись с самым сложным, причем даже без моего участия, ты потягиваешься и зеваешь, а, проходя мимо меня, мимолетно целуешь в щеку. Солнце касается моих губ, и я иду следом.       Ты слишком долго ждал моря, чтобы игнорировать его громких призывов, доносящихся к нам из незастекленных окон. Мы берем с собой лишь бумагу и краски, заворачивая их в плед. До моря пять минут ходьбы, и мы преодолеваем их не торопясь, наблюдая за высоко парящими чайками, наблюдающими за низко идущими нами. Ищешь идеальное место и вытаптываешь защитные круги вокруг него. В это время я внутри раскладываю плед и распаковываю краски. Сделать твой набросок - дело нескольких минут, и вот, я уже покрываю твое заключенное в контур тело, цветом. Становишься сзади и недовольно качаешь головой. Ты всегда смущаешься, когда я тебя рисую. Не отрываясь от своего занятия, киваю тебе головой на воду, и ты идешь первой. Когда твой рисунок выглядит довольным собой, я не сдерживаюсь и бегу в воду. Ты дрейфуешь, лежа на спине, глядя в голубое, не замутненное облаками, небо, прислушиваясь к шепоту морских глубин. Я ложусь рядом, всей кожей ощущая дыхание гигантского водяного божества и чуть не теряю себя, осознавая его размеры. Моря связываются между собой, превращаются в океаны, разделимые одними лишь названиями, а на деле, представляющими собой единственный на всю планету источник воды. Мы лежим так до самого вечера, пока доброе море не выносит нас на берег. Развожу костер и подвешиваю над ним старенький чайник, заполненный водой из пресного колодца неподалеку. Ты приносишь сухие ягоды и мелиссу и кладешь это в нагревающуюся над костром воду. Мы долго смотрим на огонь, пока не появляются звезды и не будят нас. Ты отпиваешь немного от переварившегося чая и показываешь мне свое любимое созвездие дельфина. Небо настолько чистое, что виден даже фрагмент млечного пути.       Мы понимаем, что нам пора, когда северный ветер рассказывает нам о погоде в родных краях. Осень всегда приводит с собой рутину, унося тепло и птиц. Домик угрюмо наблюдает за нашими сборами, и мы заверяем его, что вернемся в следующем году. Ветер благородно соглашается довезти нас до родной двери, поэтому велосипеды не сильно устают на обратной дороге. Первыми нас встречают цветные деревья и стая собак, тут же кинувшихся облизывать нам руки. Пока я отвозила велосипеды на их законное место, они уже успели облепить тебя, и я начинаю бояться, как бы они не зализали тебя до смерти. Но все обошлось, и мы довольные и уставшие заходим домой. Вещи, кажется, сами раскладываются по местам, а мы падаем, еле дойдя до кровати.       Меня будит шелест листьев.