Путь изгоя

Магический огонёк тёплым зверёнышем льнул к ладоням, трепетал короткими лучиками, будто ласкаясь. Казалось, лишь прислушайся хорошенько, и услышишь, как он умильно урчит. Смежив веки, Мерриль склонилась ухом к синему лучистому одуванчику, созданному её волей. И ей показалось, что он еле слышно гудит. И звенит тихонько… Но миг спустя тонкий звон перерос в металлическое бряцание, и Мерриль со вздохом сожаления открыла глаза и развеяла «светлячка». Пришли те, кто взойдут с ней на вершину Расколотой горы, к древнему алтарю. Их тени зачернили тропу, и Мерриль поспешно поднялась с земли и обернулась. И замерла, будто столкнувшись на узкой тропе с хищным зверем. Она никогда не видела шемлен близко и никогда не разговаривала с ними. А тут вдруг сразу двое, и в первые мгновения она лишь потрясённо молчала и разглядывала их, умещая в сознании это новое, чудное и яркое видение. Мужчина-шем в доспехе выпуклом и матово-черном, будто панцирь жука, ростом был на три головы выше хагрена Пайвела, самого высокого эльфа её клана. Кряжистый, смуглый и черноволосый, с плечами широкими, как спина галлы, он навис над Мерриль, будто вставший на дыбы медведь. Спутники его: хмурый седой эльф и девушка-шем с дивными оленьими глазами, тоже непривычно высокая и крепкотелая, рядом с ним смотрелись, как осока рядом с венадалем. Скользнув по ним любопытным взглядом, Мерриль вновь уставилась на мужчину чужого племени. Низ его лица густо зарос чёрным волосом, и казалось странным, что торчавший над этой… шерстью нос был не чёрный и влажный, как у лесных хищников, а совершенно обычный, пусть и выглядящий поломанным из-за некрасиво вдавленной под низкий лоб переносицы. Разило от шема тяжело: потом и мертвечиной – должно быть, сражался с кем-то недавно: с двуручным мечом на охоту не ходят. Хотя зачем ему меч? Такими ручищами, наверное, можно и дракону шею свернуть... Шем был так зверовиден, что Мерриль даже удивилась, когда он заговорил. «Гаррет Хоук», – прогудел он, представляясь. Протяжное рокочущее «Гаррет» и куцое «Хоук» вместе звучали странно – будто неподъёмный валун с шуршанием скатился по каменной насыпи и с глухим бульканьем ухнул в озеро. Мерриль представила это столь живо и ярко, что имена спутников медведеподобного шема – Фенрис и Бетани – чуть было не ускользнули от её внимания. «Гарррррет Хоук», – повторяла она мысленно, поднимаясь извилистой тропой к перевалу. В имени шема слышалось рычание огрызающегося хищника, а имя его рода казалось созвучным слову «ястреб», но ничего ястребиного в облике Гаррета Хоука не было, зато медвежьего – хоть отбавляй, и Мерриль решила звать его про себя Медведем. Он и в бою оказался по-медвежьи тяжеловесен и сокрушителен: напавшие на них скелеты хрустели под его двуручником, будто скорлупки перезрелых орехов. У Мерриль знобкие мурашки бежали по коже от этого зрелища. Нет, не ястреб, совсем не ястреб. Медведь, как он есть. Скорее, Ястребом следовало назвать Фенриса – так стремительно он сражался, махая мечом с такой лёгкостью, будто вместо двуручника длиной в её рост у него в руках была тростинка. Подпрыгнув, эльф обрушивался на врагов атакующим ястребом, разваливая их надвое не менее верно, чем это делал Медведь-Гаррет, но с неизмеримо большей скоростью и изяществом. А его диковинный, серебристо мерцающий валласлин манил Мерриль, как галлу – полянка с сочной зелёной травой. Две узкие белёсые полоски змеились с длинного подбородка вдоль шеи, исчезая под курткой, белея в прорезях рукавов и разветвляясь на ладонях на пять дорожек. Даже верх ступней Фенриса был покрыт белыми линиями! Подобного ей не доводилось видеть даже на первом и пока ещё единственном в её жизни Арлатвене*. Мерриль изнывала от желания расспросить сородича о том, в каком роду принято наносить такие узоры. Может, он из клана оседлых элвен Лломерина? Он смугл, как ривейнец, и так привычно и запросто общается с шемлен. К тому же в Ривейне маги могут безбоязненно развивать и использовать свой дар, а валласлин Фенриса явно создавался при помощи магии: он сиял, когда эльф сражался. Или она перепутала Ривейн с Тевинтером?.. А может, Фенрис из плоскоухих… городских, то есть? Но он вовсе не похож на Пола – единственного беглого городского эльфа, знакомого ей. Пол пристал к клану Сабрэ ещё в Бреселиане, но до сих пор не изжил робости и боязни сделать что-нибудь не так. «Тихий мальчик» – называла его Маретари. Фенрис же не был ни робким, ни тихим. Молчаливым – да. Но от его молчания веяло не страхом, а выжидательной готовностью вцепиться в горло. Всей своей повадкой, настороженной и угрюмой, он напоминал Мерриль волка-одинца. Даже имя его означало «волк». Но стоило лишь Мерриль подступиться к Волку с вопросом о валласлине, как он мрачнел и умолкал. А уж когда он узнал о её магическом даре и вовсе сделался холоден и неприступен, будто вершина Расколотой горы. Странно, ведь к другой магессе он относился по-доброму. Эта приветливая круглолицая девушка-шем с кротким именем оказалась сестрой Медведя. Но сходства меж ними было мало. Медведь был… медведь – косматый молчаливый увалень с тяжёлым взглядом. А Бетани была – птица, лёгкая и стремительная, полностью оправдывающая своё родовое имя: длинные пряди чёрных волос плескали за её спиной как два чёрных крыла, когда она ловко вертелась среди окруживших её скелетов, расшвыривая их скупыми точными ударами посоха и добивая ледяными и огненными заклинаниями. Мерриль даже слегка позавидовала ей: магия стихий – это так красиво! Серебристо мерцающий лёд, золотистые огненные шары… Её-то сила была иного рода – подчиняющей разум, вытягивающей жизнь. «Магия крови» – так сейчас называли то, что было присуще её народу изначально. Но теперь даже сами элвен боялись тех, кто владел ею. Даже Хранительница приняла их сторону, прося Мерриль забыть об исследовании возможностей и границ этой силы. Но они обязательно переменят мнение, лишь только Мерриль вернёт им – и всем элвен – былое величие и силу, утраченные за века гонений. А пока она уйдёт. Уйдёт вместе с этими шемлен, один из которых откровенно её пугает. Мерриль то и дело напоминает себе, что ей нечего бояться, что Медведя прислала многомудрая Аша-Беланнар*, а уж она разбирается в смертных. И всё равно, она каждый раз цепенеет, поймав его пристальный немигающий взгляд. Она чувствует его даже спиной, испытывая при этом детское желание спрятаться за кого-нибудь, чтобы больше не привлекать к себе внимание Медведя.

***

С тенистой опушки, где они устроили привал, открывался вид на море и Киркволл. Город показался Мерриль похожим на закопчённый котёл, в котором варится похлёбка – сизая дымка висела над его чёрными стенами. – Похоже на пожар, – сказала она вслух, ни к кому не обращаясь. – Я однажды видела лесной пожар – во время грозы в дерево ударила молния и оно загорелось. Но Хранительница потушила его вьюгой так что, всё обошлось. – Это литейные в Нижнем городе работают, – бросил проходивший мимо Медведь, будто это хоть что-то проясняло. Мерриль вопросительно глянула на него – и тут же отвела взгляд, в замешательстве смаргивая часто-часто, будто то, что она только что увидела, можно было выморгать, словно соринку. Полуобнажённый шем выглядел омерзительно: его чрезмерно мускулистое, будто надутое, тело от пят до макушки заросло чёрным курчавым волосом. Руки, ноги и даже спина. Мерриль невольно передёрнулась от отвращения. Медведь… – Не бойся Гаррета, он добрый, – рядом с ней на траву села Бетани, аккуратно расправив подол синей туники, пестревший грязью и пятнами крови. – Он добр к тебе, потому что ты тоже добрая. А почему вы с Фенрисом не пошли купаться? Ведь вы тоже испачкались и вспотели? – попробовала Мерриль сменить тему разговора. Обсуждать Медведя с его сестрой она не собиралась. Пусть он только доведёт её до города, и она забудет о нём, как о кошмарном сне. Другое дело Волк. Мерриль всё ещё хотелось увидеть его загадочный валласлин, пусть даже сородич за эти два дня ни разу не сказал ей доброго слова. Она не обращала на это внимания, привыкнув к косым взглядам и отчуждению ещё в родном клане. Ей бы хоть одним глазком увидеть весь его узор, и пусть себе дальше ворчит. – Фенрис никогда не купается прилюдно, – охотно объяснила Бетани, – а мне не так жарко, как Гаррету. Говорила ведь ему – надень доспех полегче, так нет – напялил самый тяжёлый. Говорит – «сначала научись толком «стихийный щит» накладывать, тогда я хоть голым в бой пойду». Мерриль вспомнила полуголого Медведя и вновь передёрнулась от отвращения. – Ой, комар! – Хлопнула она себя по щиколотке. Ни к чему показывать Бетани, что её брат ей неприятен. С Бетани ей хотелось бы подружиться. Эта шем оказалась не такой, какими их описывали старшие и Пол. Да что там – Бетани оказалась даже лучше некоторых элвен. К тому же они обе магессы и могли бы обмениваться знаниями… – Ma serannas*, Бетани. Я благодарна вам с Гарретом за помощь. Я знаю, что у вас своя жизнь… но, может, мы как-нибудь ещё встретимся? Я бы очень хотела, чтобы мне кто-нибудь рассказал о городе и… и научил выпускать ледяные стрелы. Это так красиво! – Ну конечно я навещу тебя! – Бетани улыбалась так открыто и приветливо, что не ответить ей тем же было просто невозможно, и Мерриль тоже улыбнулась. – И расскажу всё, что мне известно о Киркволле. И заклинаниям тебя научу… – Venhediss! – за спиной у Мерриль словно готовая укусить змея зашипела. Она повернулась к Волку, чтобы спросить, что означает это слово, но вопрос замер у неё на губах, когда она натолкнулась на его ненавидящий взгляд. О, Митал! Что она сделала, что он так взъярился на неё? Не Фенрис, а прямо Фен’Харел какой-то – того и гляди кинется и покусает. – Ты хочешь стать такой же, как она? – ткнул Волк пальцем в Мерриль, обращаясь при этом к Бетани. – Сначала немного крови – своей, конечно же! – потом сговор с демоном, а там и до принесения в жертву других людей дело дойдёт! – Не дойдёт, – тихо возразила Бетани, подходя к рассерженному Волку. Сев рядом с ним, она осторожно положила руку на его правое плечо, стараясь – как заметила Мерриль – не задеть белых линий валласлина. Волк ссутулился, будто её рука пригибала его к земле; лицо его из сердитого сделалось отрешённым. – Все маги так говорят… – вздохнул он. – Но ты ведь присмотришь за тем, чтобы я не стала как все маги? – солнечно улыбнулась Бетани, вызвав у Волка слабую ответную улыбку. И Мерриль поняла, что его валласлина ей не увидеть никогда. Отведя взгляд от этих двоих, с нежностью глядящих друг на друга, она увидела возвращающегося от озера Медведя. Выглядел он ещё отвратительней – чёрные волосы на его теле слиплись от воды, и Медведь сделался похожим на берескарна. Гадкое зрелище. О, Митал! Скорей бы он довёл её до города и навсегда исчез из её жизни!