Когда я умирала III. Сегодня не кончится никогда

- Ты игнорируешь меня? - спрашивает Гилберт с тенью испуга на лице. Кол мотает головой чересчур быстро, но всё так же продолжает вести машину без слов. Девушка силится улыбнуться, понимая, что это внезапное улучшение в плане вождения машины связано с аварией, в которой она чуть не погибла, но отчего-то выходит лишь дернуть уголком губ. Нервирует всё: странная гримаса на лице первородного, его пальцы, отбивающие лишь ему понятный ритм на руле, то, что он не сказал ей ни слова за весь вечер. Только обнял и всё. Как минимум, произошедшее представлялось странным. - Игнорируешь, иначе сказал бы хоть что-нибудь, - хмыкает она, с изумлением чувствуя в своем голосе долю обиды именно на то, что он с ней не разговаривает. Надо же, даже старые обиды на время отошли на другой план, уступив место желанию поговорить с ним хоть о чем-нибудь. - Что именно я должен тебе сказать? - Майклсон упорно смотрит вперед, на темную дорогу и на тени домов по обе стороны. Вопрос остается без ответа; Ева предпочитает отвернуться к окну и запихнуть желание разрыдаться куда-то на самую глубину души. Перед ним плакать страшно, да, именно страшно. Наконец машина останавливается около их дома, на улице только лишь в его окнах нет света. Она вздыхает, дотрагивается до ручки дверцы двумя пальцами и застывает на месте, услышав короткое "Прости". Она даже не понимает, сказал ли Кол это на самом деле, но на душе становится теплее, когда она наблюдает за его темной фигурой, заходящей в дом. *** - Я не могу есть, пока за мной наблюдают, - рассерженно проговаривает Ева, в который раз ловя на себе взгляд первородного. И пусть они по-прежнему не разговаривали, напряжение уже не просто существовало, оно лезло отовсюду, заполняло собой все пространство. - Нет, я вообще не могу есть, - спустя еще минуту и два взгляда Майклсона, девушка решительно отталкивает тарелку с овощным салатом на другой край стола. - Ну, если ты не будешь есть, то умрешь, - первородный ухмыляется, - Если ты хочешь покончить с собой, лучше ничего не пей, это будет быстрее. - О, благодарю за совет, - сложив руки на груди, она все-таки рискнула поднять глаза на его лицо, - Но если я сдохну, то некому будет рожать вам еще одного идиота из рода Петровых. На скулах Кола заходили желваки, вызванные словами Гилберт. Глаза потемнели и теперь уже он не мог смотреть на девушку, хоть и хотелось. - Ладно, я к себе, - встав из-за стола, проговоривает она, - Постараюсь не сдохнуть до завтра, а потом в больницу. Ступая на первую ступеньку, она слышит, как в спину ей доносятся тихие слова: - Ты не должна так говорить. - Почему нет? - так же тихо, словно издеваясь, спрашивает она, - Кстати говоря, а как скоро я уже пересплю с кем-нибудь, кого вы выберете? Я горю в нетерпении. Она наступила на вторую ступеньку, но теперь ответом ей послужил тихий свист. Когда Ева обернулась, Кола в комнате уже не было. *** - Я всё правильно поняла? Ты хочешь, чтобы я тебя убила? - Вот уж не думала, что с возрастом слух даже у вампиров становится хуже, - Гилберт смотрит на двойника, не отводя взгляда, хотя внутри с каждой секундой нарастает страх, - Я знаю о проклятии, знаю о поступке Кола, даже о своей болезни знаю. Лучше убей меня сейчас, чем я буду мучаться. - Сейчас? - переспрашивает первородная, откидывая волосы за спину, - Прямо сейчас и здесь? - Нет, конечно. Я собираюсь позвонить сестре и попрощаться с подругой, а потом позвоню тебе и скажу место и время? Майклсон мотает головой, высоко поднимая одну бровь: - Где подвох? - Нигде, - Гилберт неловко улыбается, - просто так будет лучше для всех нас, сама знаешь. *** Садясь на кровати после скрипа своей двери, Ева и не подозревала, что в нее войдет Кол в сопровождении какого-то парня. Глаза первородного были так темны, что, казалось, в них вовсе нет зрачков, губы искривлены в злой усмешке, руки плотно сжаты в кулаки. - Твое желание выполнено, принцесса, - бросил он, опираясь на стену, - Довольна? - Какое желание? - Гилберт рывком поднялась с места, переводя взгляд с одного парня на другого, - Ты пьян, да? Майклсон размеренно качает головой. В его глазах прослеживается ненависть и презрение, и ей совсем не хочется знать того, что он задумал. - Знакомься, это будущий папочка твоего ребенка, - он кивнул в сторону брюнета. Тот однозначно находился под внушением, иначе объяснить тупой взгляд в стену девушка не могла. Парню было лет двадцать, у него наблюдалась типичная внешность мальчиков из журналов: самоуверенная ухмылка, в меру накаченное тело и похотливый взгляд зеленых глаз. - Это шутка? - с надеждой в голосе спросила Ева, отступая назад. - Почему же? - первородный открыл дверь и занес ногу для первого шага, - развлекайся, дорогая. Как только за мужчиной закрылась дверь, Гилберт поняла, что все его прошлые поступки были ничем в сравнении с этим. Теперь точно наступил конец. Она даже перестала сомневаться в своей сделке с охотниками. Брюнет двумя большими шагами преодолел расстояние между ними. Подушки его пальцев легли на скулу девушки и очертили её, переходя к губам. Один палец неожиданно разомкнул губы Евы и провел по ровному ряду зубов, намереваясь продвинуться глубже. Парень отдернул палец от её рта, когда девушка укусила его, в воздухе просвистела его ладонь, и на щеку Гилберт обрушился удар. - Нет! - вскрикнула она, когда парень всем телом прижал её к стене и, без намека на нежность, принялся шарить руками под футболкой, пытался расстегнуть джинсы, - Прошу тебя, не надо! Бесполезно. Если у парня и был здравый рассудок, то он растворился во внушении Кола. Задрав футболку, он сжал грудь девушки, заставив её задыхаться от боли и унижения. Он ударил её снова, когда Гилберт попыталась лягнуть насильника. Если первые два удара пришлось по щекам Гилберт, то следующий в живот. Не сумев удержаться на ногах, она опустилась на пол и вскоре вновь почувствовала эту боль, теперь парень бил её ногами. По голове, по животу, по всему, куда он мог достать... Когда очередной удар пришелся в пах, Гилберт взвыла от боли по всему телу. Схватившись за живот и постаравшись свернуться в комок как можно лучше, она только и думала, что её жизнь должна была быть другой... *** Дышать все еще было сложно, как и открыть глаза. Девушка негромко вдохнула, но всё равно почувствовала острую боль в легких. Для нее сам факт того, что она выжила, являлся чудом. И не факт, что ей нужно было это чудо. - Да пошел ты! - раздался дикий женский визг где-то рядом, будто над ухом девушки, - Ты тупой, грязный ублюдок, ясно?! Ты никогда, слышишь, никогда не умел любить, ты умеешь лишь трахаться со своей шлюхой-женой! В этом голосе Гилберт узнала Алису и сразу стало необъяснимо легко, будто она в полной безопасности. - Она чуть не умерла из-за твоего идиотизма, придурок, а тебе всё равно! - Мне не всё равно, Лис, - пугающе тихо сказал Кол, но от его голоса легче ей не стало, - Я… В этот момент Кларк рассмеялась во весь голос, но это было больше похоже на истерику: - Ты! Всегда "ты"! Видишь?! - послышался звон битого стекла, - Чертов эгоист! Наконец рискнув приоткрыть глаза, Гилберт подтянулась на руках и села в кровати. В тот же миг Алиса и Кол замолчали: первая плюхнулась на постель рядом с Гилбертой, второй попросту продолжал смотреть в окно. Кларк осторожно отвела со лба девушки светлую челку и прошептала, глядя в растерянные и полные слез глаза: - Только не ной, мы сейчас же уедем отсюда. *** - Как тебе это удалось? - спросила Ева, уже сидя в машине Алисы. Та ехала как-то неаккуратно, совсем не следила за дорогой: приходилось каждые полторы минуты отклонять звонки Майклсона. - Когда ты вампир, машину получить не сложно и... - отстраненно начала рассказывать Алиса, в конце концов вовсе выключив телефон. - Я не об этом, - перебила её Ева, кусаясь в просторную кофту, - Почему он так просто отпустил меня? Если об этом узнает Клаус, он же влипнет, да? Что-то с полминуты побормотав себе под нос, Кларк с пренебрежением ответила: - Плевала я на него с высокой колокольни. И ты тоже наплюй, он не стоит даже твоего мизинца. - Ты всего день назад говорила мне, что он хороший и его просто надо понять, Алиса. Почему твое мнение так быстро меняется? Внезапно Гилберт захотелось защитить первородного. Хотелось забраться в кокон игнора внешнего мира и внушить самой себе, что он это не со зла, что она сама его вынудила… Но факты говорили об обратном, как и то, что теперь Еве даже про себя сказать его имя было противно. - День назад он так не поступал. Мне кажется, Ева, что он становится хуже с каждым днем: когда я встретила его пятьсот лет назад, терпеть его было сложно, но возможно, четыре сотни лет назад я поняла, что он в чем-то хуже самого дьявола, две сотни я начала ловить себя на мысли, что лучше бы он оставался в гробу еще немного. Сейчас я его ненавижу. И, если я не разорву связь с ним прямо сейчас, если не вышвырну из свое жизни, то что будет еще через сотню лет? Я попросту свихнусь. Ева откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, но открыла их спустя секунду, вспомнив, что облава на ее двойника, вообще-то, запланирована на пол-одиннадцатого вечера, а она забыла об этом. Ну, не совсем, конечно, забыла, скорее, ее вынудили обстоятельства в виде сумасшедшего Майклсона. - Можно телефон? *** - Ева? – позвала первородная девушку, входя в недостроенное еще в прошлом веке здание, - Послушай, я просто хотела сказать, что, может быть, пока не стоит? Кол предлагал мне найти выход, так давай… Девушка замолчала, понимая, что слышит ее только эхо, что разносило ее голос по всем этажам. Она выдохнула и затаила дыхание, прислушиваясь к единственному биению сердца где-то наверху. Ну, возможно были и другие сердца, но этот стук заглушал их, делая совершенно незаметными. Вампирша пошатнулась, хватаясь за живот от пронзившей ее боли. Сзади неизвестный ей человек вероломно ударил ее деревянным колом, облитым вербеной. Яд медленно распространялся по ее телу, а забвением стал шприц с вербеной в яремную вену.