Мастер, позвольте мне научить Вас...любить.

Тонкие губы медленно приоткрылись в смущенно-боязливой улыбке. Пальцы осторожно, будто боясь повредить, подносят Его руку ближе. Жаркое дыхание, чуть сбитое от волнения, касается бледной кожи Мастера. Рэй чуть склонил голову набок, но молчит, не сопротивляется и внимательно наблюдает, ожидая. Блондин, судорожно выдохнув, наконец отвел взгляд от его глаз и медленно, робко коснулся аристократичных нежных пальчиков мягкими губами. Франкенштейн, что-то тихо пролепетав, осторожно положил руки на плечи своего хозяина и густо покраснел, вновь встретившись с ним взглядом. Не зная, куда деть смущение, он тихо выдыхает, но в комнате, где лишь двое, да и то оба молчат, его дыхание подобно резкому громкому шипению. Часто моргая и шепча "Позвольте", блондин осторожно надавливает на плечи Рэя, укладывая того, недвижного, лишь с немым слабым интересом ожидающего, на постель и склоняясь над ним. Франкенштейн, вытерев повлажневшие от растерянности и волнения руки о штанину, тихо извиняется перед хозяином, стоя на коленях прямо над ним и боясь пошевелиться, пока сердце не перестанет биться так часто. Но сердце - предатель! - стучит где-то в горле, как от изнуряющей погони, как от недостатка воздуха...А ведь ему и правда не хватает воздуха. Чтобы как-то отвлечься, мужчина покусывает свои губы и прячет взгляд от этих пронзительных алых глаз, что видят его насквозь и...не порицают? Мужчина, снова заморгав, приник к пальцам своего хозяина, закрыв глаза и коснувшись их губами. Очнулся Франкенштейн лишь от странного тихого звука - он так привык к дыханию своего Мастера, такому ровному, всегда спокойному, лишь при недостатке сил чуть-чуть более глубокому, что заметил, как оно на секундочку - на мгновение! - сбилось. Приоткрыв глаза, мужчина прекратил ласкать губами и посасывать пальцы Рэя, что прикрыл глаза, лежа так, как уложил его блондин, и, смущенный - как он мог так задуматься, что начал так...смело ласкать хозяина? - робко улыбнулся, когда Его дыхание вновь на мгновение сбилось, а пальцы шевельнулись от прохладного воздуха, лишившись ласкавшего их горячего язычка и мягких губ. — Хозяин, я...- тихо шепчет он, сглатывая и облизывая тонкие губы. Брюнет приоткрывает один глаз и как-то лениво, дежурно полуулыбается. Мыслями он далеко. Сейчас его заботит другое - собственные чувства. Рэй не знал, что то, что творил Франкенштейн, можно делать всего лишь с помощью рта. Блондин, понимая, что пока его никто останавливать не собирается, начал дрожащими пальцами, тихо сопя, расстегивать белоснежную рубашку своего повелителя. Он делал примерки костюмов тысячу раз, но никогда не думал о том, что сможет расстегивать пуговицу за пуговицей при таких невероятных обстоятельствах. Рэй заинтересованно наблюдал: его вечный спутник так странно выглядел сегодня и, кажется, не лгал в своих чувствах, не скрывал истинного волнения и едва сдерживаемых порывов. Блондин, задохнувшись от восторга - он расстегнул рубашку и оттянул ее в стороны, разглядывая ключицы, чересчур выпирающие из-за худости тела брюнета, грудь, медленно вздымающуюся вслед за животом, ямку пупка, и, наконец, ремень брюк- склонился над хозяином, застыв над его шеей, - такой нежной, юношеской, бледной, с медленно ходящим туда-сюда кадыком - от внимания мужчины не скрылось то, что Мастер сглатывал чуть чаще, чем обычно - слабо улыбнулся, прикрыв глаза и мысленно приказав самому себе успокоиться. Волосы его, нежные, золотые, лежали на обнаженной груди хозяина, а он все никак не мог пересилить свою робость и начать. Внезапно Франкенштейн почувствовал тихий выдох, затем еще один, а потом заметил, что Рэй едва заметно улыбается, вновь закрыв глаза. Спустя еще один выдох блондин понял, в чем дело: его Мастер чувствовал, как щекочут его кожу пряди, и смеялся. Рэй открыл глаза и улыбнулся чуть шире - это было странно, но приятно. Не понимал же ноблесс лишь одного - что происходит с обычно почти хладнокровным и абсолютно покорным Франкенштейном? В задумчивости он и не заметил, как руки блондина накрыли его ладони, переплетая их пальцы. Очнулся древний, лишь почувствовав жар на коже шеи, а за ним - доселе неведанный странный холодок, что лёгкой судорогой прошел по его телу. Франкенштейн же, дрожащими пальцами поглаживая пальчики своего Мастера, поцеловал его открытую шею вновь, втянув ноздрями невероятный, ни на что не похожий аромат брюнета, что, может, только показалось, снова вздрогнул от прикосновений и чуть согнул бледные пальцы, не пытаясь остановить своего спутника, но и не прося продолжать. Рэю давно не было интересно - а новые чувства кружили ему голову, заставляя задуматься, уплыть из реальности. Блондин, судорожно выдохнув, улыбнулся и порывисто прижался лбом ко лбу Мастера, чувствуя, что на его ласки отвечают. Слегка удивленный резким движением, Рэй, смешно скашивая глаза к носу, заглянул в чистые, словно апрельское небо, глаза мужчины, и выдохнул, не понимая, почему Франкенштейн выпустил его руки, убрал такие теплые, ставшие уже привычными, ладони. Судорожно сглотнув, блондин провел руками по Его телу, снизу вверх – ладони – предплечья - плечи - точеные ключицы - едва выступающий кадык - острые скулы - и нежно погладил иссиня-черные волосы, заглядывая в алые глаза и бессвязно шепча не то извинения, не то слова восхищения. Мужчина тяжело дышал, с бесконечной преданностью заглядывая в алые глаза своего Мастера и поглаживая его невероятно мягкие, шелковистые волосы, иногда касаясь нежных ушек и смущенно краснея, боясь, что хозяин вздрагивает от неприятия ласк. Рэй вздрогнул и тихо шепнул, странным, дрожащим шепотом: — Франкенштейн. Блондин отстранился, опустив взгляд и убрав руки, и залился густым румянцем провинившегося перед взрослым ребенка. Мучительно было изображать безразличие, пока тело сотрясала дрожь. Ноблесс прикрыл глаза и улыбнулся - золотые пряди так приятно щекотали его грудь - и выдохнул, довольный новыми чувствами: — Не бойся, твои прикосновения не неприятны. Сглотнув и улыбнувшись, мужчина поднял полный надежды влюбленно-преданный взгляд на своего хозяина и вздрогнул - было тепло внутри, когда его глаза встречались с глазами, странно блестящими не то задором, не то ленивой истомой, его Мастера. Его, только его! Блондин, вновь взяв руки Рэя в свои ладони, прикоснулся ресницами к его скуле, а затем губами - к шее, тяжело дыша и упиваясь вкусом и ароматом кожи Рейзела. Ноблесс, приоткрыв губы в удивлении - что творится с его телом? - выгнулся навстречу и сильнее сжал руку слуги, с немым удивлением пытаясь заглянуть ему в глаза, но не имея такой возможности, пока Франкенштейн во всю, немного осмелев, орудовал языком, лаская его шею и подбираясь к ушку. Дыхание брюнета сбилось, а сам он невольно дернулся, когда слуга лизнул мочку его уха, и немного отстранился, моргнув. — Простите, Мастер, - тяжело дышащий Франкенштейн отстранился, пряча взгляд и коря себя за неосторожность. На это ноблесс лишь тихо фыркнул: — Продолжай. Это было неожиданно, не более. Покрасневший блондин, прикрыв глаза, чуть крепче сжал нежные пальцы и вновь склонился над ушком хозяина, теперь уже исследуя его изнутри под тихие всхлипы и мелкую дрожь Рэя. Франкенштейн, освободив одну руку, начал поглаживать скулу своего драгоценного хозяина, чьи кончики ушей постепенно краснели не то от удовольствия, не то еще от чего. Выпустив и другую руку своего хозяина из нежного захвата, блондин, робко улыбаясь и не отстраняясь от ушка мелко подрагивающего, но не просящего остановиться, Рейзела, провел пальцами по его шее, опускаясь вниз, к груди, к животу. Довольный, пусть и смущенный новыми странными эмоциями, Рэй приоткрыл глаза и тихо вздохнул: — Франкенштейн... Руки мужчины, что поглаживал и тер между пальцами твердые соски брюнета, на секунду дрогнули. — Да, Мастер, - хрипло прошептал преданный слуга - он мог прекратить прямо сейчас, если хозяин того пожелает. Взгляды их встретились, а затем ноблесс прикрыл блестящие удовольствием глаза, и Франкенштейн мимолетном подумал, что, если даже это сон, если это больше никогда не повторится, он все равно не зря преодолел робость - хозяину нравилось, и он наверняка чувствовал, видел его, Франкенштейна, насквозь. — Мне нравится,- довольно выдохнул, бесшумно смеясь и жалея, что невозможно сейчас сжать теплую руку, Рейзел. К неожиданности для себя, он почувствовал ту же самую дрожь и едва заметно выгнулся, подаваясь навстречу, когда блондин начал ласкать губами его грудь. С губ его сорвался тихий стон. Франкенштейн причмокивал губами, покрывая поцелуями нежную кожу хозяина, и тихо сипел от счастья - то, что происходило сейчас в спальне, либо было бредовым сном, либо он уже давно умер и попал в рай. Когда хозяин снова тихо застонал и улыбнулся, блондин, робко улыбнувшись, шепнул: — Позвольте... И прикоснулся губами к приоткрытым губам Рэя, подрагивая от восхищения и надеясь, что ноблесс не воспримет чересчур нежный влажный поцелуй как оскорбление. Дыхание брюнета снова сбилось, а сам он, приоткрыв глаза, полные любопытства, осознания новых ощущений и удовольствия, встретился взглядом с голубыми льдинками и улыбнулся сквозь поцелуй, выдохнув и позволив ласкать свой рот глубже. Франкенштейн придерживал своего Мастера за затылок и ласково играл с его языком своим, когда почувствовал на своих предплечьях Его руки. Застонав в губы брюнета, мужчина прикрыл глаза от счастья - его ласку приняли и поддержали!.. Поцелуй был долгим. Рэй чуть-чуть отстранился, втягивая воздух и облизывая порозовевшие губы, и внимательно посмотрел в голубые глаза своего слуги. Тот, опустив голову, тяжело дышал, облизываясь и бросая смущенно-развратно-почтительные (о, Франкенштейн мог сочетать несочетаемое!) взгляды на своего хозяина. Рэй ждал, осознавая, что действия блондина пусть и необычны, но приятны. — Мастер. Алые глаза, более темные, чем обычно, из-за расширенных зрачков, встретились с ним взглядом, безмолвно вопрошая. — Могу я...Повторить? - казалось, блондин вот-вот сгорит со стыда, но одновременно он был счастлив. Рэй, мелко дрожа и не понимая, что происходит с его телом, прижался к горячему торсу Франкенштейна и тихо всхлипнул, довольно улыбнувшись. По его телу разлилась сладостная ленность, и он, нежась в таких уютных - и почему он не чувствовал подобного раньше? - объятиях мужчины, тихо выдыхал, беззвучно смеясь. Было ново, приятно и так легко с тем, кто был его тенью все это время, и ноблесс вскоре коснулся губами шеи блондина, наслаждаясь тем, как тот перебирает его пряди и заботливо целует в висок. Рейзел смотрел куда-то в стену, прижавшись губами к напряженной шее слуги и думая о своем - тело его необычно живо реагировало на каждое прикосновение, а уж когда руки Франкенштейна начали поглаживать его живот, дыхание Рэя сбилось окончательно, и он лишь тихо выдыхал, выгибаясь и прижимаясь ближе к мужчине, что угадывал его желания, касался его там, где того брюнету хотелось. Блондин, прикрыв глаза, водил руками по худой спине Рэя, покусывая свои губы и вдыхая аромат иссиня-чёрных волос. Он знал, что Мастеру не нужны слова, чтобы понять его чувства - и был счастлив. Вряд ли в такой ситуации нашлись бы подходящие. Довольный ноблесс чуть отстранился и под удивленным взглядом слуги провел тыльной стороной ладони по его лицу, выдохнув с какой-то новой интонацией: — Франкенштейн. Блондин, поймав руку Мастера, положил нежные пальцы в свой рот и начал посасывать их и щекотать языком, слушая, как все реже остается ровным дыхание Рейзела. Брюнет, слабо застонав и выдохнув, опустил голову, положив другую руку на грудь мужчины и принявшись водить пальчиком по верхней пуговице рубашки, иногда вздрагивая от приятного чувства тепла. Кончики ушей его были красными от стыда, удовольствия и ласкового рта Франкенштейна, но лицо все так же бледно. Ноблесс, потянувшись вперёд, уткнулся лицом в шею нежно, но крепко обвившего его талию руками мужчины, тихо застонав и вытащив пальцы из его рта. Сипящий блондин, тяжело дыша, порывисто выдохнул и начал покрывать жаркими поцелуями узкие бледные плечи, едва ли не мурча от удовольствия - Рэйзел, будто предугадывая его желания, медленно расстегивал на нем рубашку, обжигая дыханием, неровным, тихим, поверхностным, его шею и чуть нервно сглатывая. — Мастер...- прошептал сошедший с ума от нахлынувших эмоций Франкенштейн и осторожно куснул, потянув на себя, мочку покрасневшего уха брюнета. Рэй обнял слугу за шею и прикрыл глаза, изредка всхлипывая - ему нравились новые ощущения, и он хотел большего: Рейзел и не предполагал, насколько далеко сможет зайти блондин. Слуга, утробно заурчав, сверкнул глазами и сдернул мешающую рубашку, не заботясь о сохранности нескольких последних пуговиц, и прижал к себе мелко подрагивающего хозяина, целуя его в уголок рта, оглаживая бледное горячее тело и укладывая холодные нежные руки на свою грудь. ¬ — Мой Мастер,- хрипло выдохнул, целуя смотрящего из-под ресниц Рэя, Франкенштейн, которому все труднее было сдерживать желание. Покорность и почтение отступали, вытесняемые радостью и жгучим желанием, что оттягивало низ живота. Брюнет тоже более не был спокоен - древнему буквально крышу сносило от чужих эмоций, и он, пошатываясь, все больше прижимался к мужчине, пытаясь преодолеть опьяняющее чувство глубоко внутри, что заставляло его все чаще прерывисто выдыхать и осторожно отвечать на поцелуи. Ноблесс, изогнувшись и зажмурившись, тихо застонал: Франкенштейн в ласках вновь перешел на его шею, покусывая бледную кожу и зализывая ее, отчего Рэя мелко колотило, а сам он, довольно улыбаясь, кусал припухшие от поцелуев слуги губы и выдыхал, ощущая, как возится с ремнем его брюк блондин. Насколько далеко мог зайти Франкенштейн?.. Рейзел подавился воздухом и дернулся, едва мужчина стащил с его худых ног штаны и положил горячую ладонь на его пах, урча что-то уж совсем непонятное и сверкая потемневшими от похоти глазами. Рэй застыл и взглянул на слугу из-под пушистых ресниц, облизывая жаждущие таких приятных ласк губы, и попытался понять по ощущениям Франкенштейна, что тот собирается делать дальше. Не получилось. Казалось, что блондин внутренне борется сам с собой - он и желает побыстрее овладеть своим хозяином, но и не прочь понежиться в его объятиях, перебирая темные пряди и вдыхая аромат бледной кожи. Брюнет осторожно, копируя действия мужчины, положил руки на его плечи и прикоснулся губами к приоткрытым губам, и незамедлительно получил пылкий ответ. Рэй застонал, не выдержав: ласки мужчины заставляли его выгибаться, мелко дрожать и ерзать, тихо всхлипывая от удовольствия и прикрывая глаза. Наконец его щеки слабо зарумянились, и Франкенштейн даже остановится на несколько секунд, удивленно рассматривая такого нового хозяина и оглаживая подающееся навстречу его рукам тело. — Франкенштейн… - тихо застонал, сипло дыша, Рейзел, что, сам не понимая, что и как делает, елозил тазом по ногам и паху возбужденного мужчины, хрипящего от сладостной боли и стаскивающего с себя белье, мешающее и сдавливающее. — Мастер,- блондин, поставив хозяина на колени перед сидящим собой, почувствовал, как ноблесс прижался худым, часто вздымающимся животом к его груди и обнял мелко дрожащими руками его за голову, запустив тонкие нежные пальчики в его золотистые пряди. Впервые чувствующий подобное возбуждение, брюнет, тихо всхлипывая и сглатывая, сопел носом, коим уткнулся в золото волос Франкенштейна, и дышал его ароматом, не открывая глаз. Тем временем мужчина мял ладонями его узкие бедра и, целуя тело своего хозяина, медленно стаскивал с него белье. Рейзел вцепился в плечи блондина, с каким-то отстраненным видом наблюдая, как Франкенштейн медленно стягивает с него боксеры и кладет горячую грубую ладонь на его пах, как улыбается, тяжело дыша и облизываясь, когда сам ноблесс толкается вперед, на ладонь, требуя ласки. Отстраненно наблюдал Рэй и за тем, как его рука, будто и не его вовсе, медленно опускается вниз по руке слуги, поглаживая плечо, затем предплечье, затем щекоча кончиками нежных пальцев пальцы Франкенштейна... С губ брюнета сорвался тихий вздох, когда их пальцы переплелись. — Волшебно, Франкенштейн,- тихо, необычно хрипло выдохнул древний, вздрогнув, встретившись с голубыми глазами мужчины, такими...необычными сейчас. В глазах блондина, бесконечных, словно небо, ноблесс увидел глубокое доверие, нескончаемую нежность, преданность, почтение...И что-то еще, какой-то слабый всполох, искорку, которой раньше не было, чувство, которое невозможно было прочесть до этого в бесстрастно-преданном лице мужчины. — Мастер...- глаза Франкенштейна будто засветились ярче; он не верил, не мог поверить в то, что Рэй сам...сам взял его за руку, сам без слов выразил свое одобрение, свое удовольствие. — Молчи,- осторожно улыбнулся брюнет, медленно прикрыв глаза и сглотнув, поглаживая свободной рукой шею слуги. Все было понятно и без слов. Блондин, медленно и осторожно, словно фарфоровую куклу, прижал к себе хозяина и сбивчивым шепотом попросил: — Поцелуйте меня, Мастер... Не успел он моргнуть, не успел он сказать и окончания фразы, а Рэй, зная о мыслях слуги, уже коснулся губами его губ, сдавленно постанывая и несмело лаская губами губы еще держащего его за руку мужчины. Франкенштейн, подавшись вперед, беспрепятственно проник языком в рот ноблесс, что крепче сжал пальцы, переплетающиеся с его нежными белыми пальчиками, и запустил пальцы свободной руки в его волосы, постанывая и прижимаясь к нему. И ведь Рейзел позволил слуге научить его любить. Древнему нравились новые чувства, и он погрузился в них с головой, не осознавая, что они уже намного больше, чем хозяин и слуга. Франкенштейн прикрыл глаза, а по щекам его скатилось несколько слезинок. Мужчина улыбался. Рейзел, не понимая, что случилось, осторожно коснулся пальцами щек слуги и стер влажные дорожки, прекратив от неожиданности довольно улыбаться и сосредоточившись на мыслях блондина. Ноблесс ещё многого не понимал: он думал, что плакать можно лишь от боли, горя, безысходности, но не чувствовал этого в мыслях мужчины, а потому лишь смущенно вытирал слезы Франкенштейна, приоткрыв красивый рот и медленно моргая. Тихо вдохнув и приоткрыв глаза, тронутый до глубины души Франкенштейн мягко перехватил руку хозяина и коснулся губами чуть соленых от его слёз пальчиков. Рэй застыл, не отнимая руки, и тихо выдохнул, опустив голову и тихо застонав, но прервав выражение удовольствия на половине и чуть больше покраснев. Ни ноблесс, ни человек - теперь уже не смогут остановиться.