Цена за счастье.

- Хён, пожалуйста, впусти меня или выходи сам, - Джонин уже двадцать минут не мог достучаться до хёна. Потому что тот очередной закрылся в ванной и не открывал дверь, да и вообще не отзывался на его зов. От своей беспомощности Джонину хотелось выть волком, а единственное, что было в его силах – это лупить пластиковую преграду между ним и хёном и умолять его. - Хён, открывай, я тебе говорю! Чёрт тебя подери, Ким Джунмён! Скажи хоть что-нибудь! Впусти меня, а то я выбью эту чертову дверь. - Джонин, прошу, дай мне умереть! – доносился до него умоляющий голос хёна. Джонин прикрыл уши руками и скатился вниз по стене. Он хотел бы отрезать себе уши или оглохнуть, да и вовсе сдохнуть, лишь бы не услышать эти слова очередной раз из уст самого дорогого ему человека. «Дай мне умереть! ДАЙ. МНЕ. УМЕРЕТЬ!» Сколько раз эти слова адресовались ему до этого? Джонин даже знал точный счет, нет, он не считал, просто каждый такой момент впитывался в его память сам. И как вообще возможно такое забыть?! Когда от страха потерять любимого, у него дрожали все конечности, кристальные слёзы предательски текли по щекам. Когда он не был способен вымолвить хоть словечко кроме «Хён, пожалуйста, не надо!». Когда ему казалось, еще чуть и он задохнется от своей безысходности. Потому что такие родные и любимые, некогда вечно смеющиеся глаза умоляли Джонина отпустить своего хозяина в мир иной. Порой ему казалось, самый лучший выход из этой ситуации – это взять за руку Джунмёна, и самому вести его туда. Тогда всем страданиям и мучениям обоих парней пришел бы конец. Больше не было бы никаких душевных терзании и боли. Но, увы, это – не выход! Когда все это началось? Четыре месяца назад? Или почти год назад, когда ОН погиб? ОН – О Сехун, был парнем Джунмёна, которого сбила машина. После его смерти старший стал совсем другим, перестал кушать как нормальные люди, заботиться о своем здоровье, общаться с окружающими(канонные «привет-пока» и «со мной все в порядке» – не в счет), смеяться, даже не улыбался, измученное движение его губ в две стороны тоже не в счет. Джунмён, человек, ради которого Джонин был готов на все в этом белом свете, перестал жить. Он теперь, скорее всего, напоминал засыхающее растение. Джонин боялся, что тот совсем скоро окончательно засохнет. Восемь месяцев старший Ким делал все будто на автомате: просыпался утром, занимался водными процедурами, ходил на работу, вернувшись с работы подолгу просиживал на их с Сехуном диване и кое-как уходил спать. Иногда, только в особо удачные дни младшего, он немного уделял время Джонину. В те месяцы Джонин не находил себе места, не зная как вдохнуть жизнь в старшего, а вскоре он понял, это – были цветочки. Потому что старший начал вести себя очень странно, стал рассеянным. То забывал выключить газовую плиту, то не «Не заметил я, что загорелся красный». Его соседи часто стали замечать Джунмёна на крыше, и Джонин задумался впервые: «А все это случайно ли?». А когда он чуть не сгорел вместе со своей квартирой, Джонину стало понятно и страшно. Он еле уговорил(то есть почти заставил) хёна переехать к нему, потому что «Хён, твоя квартира сгорела полностью, ты не можешь и не будешь там жить. И на этом точка!». Но этим проблема не нашла решения. Джунмён начал попробовать почти все методы: крыши, веревки, лезвие, ножи, таблетки, провода. Джонин уволился с работы, вынес из дома всех представителей холодного оружия, опасных вещей и всю мебель заодно. И так в полупустой джониновой квартире ничего не осталось, кроме самых нужных вещей. Сам он ни на шаг не отходил от него, старался ни на секунду не упускать старшего из виду. Ведь семнадцать попыток к суициду за четыре месяца – перебор. Будь это год назад, он бы рассмеялся услышав такое, «Фантастика!» сказал бы, заодно и подколол бы: «Приведите этого несчастного ко мне, самолично убью, ведь иногда надо совершать благородные поступки, я тоже хочу в рай!». Но тут не до шуток было, потому что «Еще один такой случай и мы будем вынуждены забрать его!». Джонин не мог допускать этого. Джунмён – не был психическим больным, просто очень сильно любил(любит) Сехуна, больше всех на свете, не мог даже вдохнуть воздух без него, потому и задыхался. В последние дни Джонин вовсе глаз не сомкнул, потому что «Джонин-а, как бы ты не старался, но ко дню годовщины смерти Се меня не станет!». А до того дня оставалось совсем немного, шестнадцать дней всего. А если не станет его хёна, считайте, сердце Джонина тоже перестанет биться, его тоже не станет, его мир рухнет. Потому что он любил его всем сердцем с детства, пожалуй, с того самого дня, когда они встретились впервые. Сегодня он буквально отрубился на несколько мгновения после шестидневных бессонных ночей и дней, и упустил тот момент, когда старший выскользнул из его цепкой хватки и закрылся в ванной. В последнее время Джонин всерьез задумывался о наручниках, и сейчас он корил себя, что не пристегнул их вместе. Джонин с уверенностью мог заявить, в ванной нет ничего такого, что могло бы стать орудием суицида, но ему покоя не давало сомнение. Ведь мог же он чего-то упустить. Год назад О Сехун погиб героической смертью, его сбила машина, но он спас жизнь маленькому мальчику. Вообще, он был хорошим парнем. Наверное Джонин должен был ненавидеть его, хотя бы потому что он был тем, кто завладел сердцем его любимого человека. Но он не мог, да и не хотел вовсе. Ведь Сехун был не только парнем Джунмёна, еще его, Джонина, лучшим и единственным другом. От этого ему было вдвойне хуже. После похорон Се Джонин не мог придти в себя долгое время. Не выходил из своей квартиры, ни с кем не разговаривал, не ел ничего, даже не скупился слезам. Се был его самым близким человеком, ближе родной матери, которую личный бизнес волновал многим больше, чем собственный сын, и ближе даже самого Джунмёна. Даже если Джонин и Сехун не сидели рядом на соседних горшках, но они играли в одном детском дворе. С мальчиком, который одевал старую изношенную одежду и жил только с матерью никто не хотел дружить. Держа в руках маленького плюшевого медвежонка с глазками-пуговицами, Джонин каждый день подолгу просиживал в сторонке, ибо никто из маленьких ребят не хотел впускать его в свой круг. До того самого момента, когда в их благоустройку не переехала семейная пара с двумя сыновьями. «Шепелявка» подразнивали младшего из них местные мальчишки. Светлый мальчишка тоже не вписывался в здешнюю «тусовку», он тоже играл в одиночку со своей пожарной машиной. Иногда они с Джонином обменивались мимолетными, но теплыми улыбками. Хотя никто не решался подходить первым. - У меня выпал зуб! - с радостными криками спешил домой один из местных задир однажды. - Положи под подушку! - подсказывали ему другие детишки. - Зубной феи не существует, - тихо выдал Сехун. Увидев, что его услышали, почти шепотом добавил. – Ты только им не говори. Джонин в ответ только улыбнулся как-то искренне. И пошло и понеслось. Они стали друзьями. В тот момент им было только по пять. Шли дни, месяцы и годы, их дружба только укреплялась день за днем. В тот момент им было по восемь, когда в их жизни появился он, тот, кто стал самым любимым хёном обоих мальчиков, тот, кто почти каждый день покупал им бабл-ти, тот, кто постоянно помогал им в учебе, тот, кто всегда бескорыстно гордился их успехами, тот, кто просто так, не требуя ничего в обмен, дарил им свою заботу и теплую улыбку. И звали этого ходячего позитива в двух ногах Ким Джунмён. Он ворвался не только в жизнь мальчиков, но и в мысли Джонина. Джонин беспрерывно думал о нем, днем и ночью, на уроках, на кружке танца, даже тогда, когда они с Се дурачились, играли в футбол, врубались в приставку, солнечная и искренняя моська старшего ни на секунду не покидала его мысли. Джонин утешал себя, что это нормально, просто старший очень хороший, поэтому и он его любит, как старшего брата, и больше ничего. Ведь он не один такой, вон полшколы его любят, и Сехун тоже, кстати. Когда ему стукнуло одиннадцать на его дне рождения Джунмён пожелал ему всего самого наилучшего, обнял, да и чмокнул в щечку. Совсем по-детски и вышло это забавно, никто даже внимания не обратил, разве что мама сфоткала на память. Никто кроме самого Джонина. Его будто током ударило, тогда он понял, что-то тут не так. С того самого момента в сердце Джонина зарождалось другое чувство, нечто более трепетное, нежное, до одури приятное, со смущенной улыбкой, пунцовыми щечками и порхающими бабочками в животе при виде старшего. Он колебался, не знал куда деть свои чувства и бабочки, и в какой-то момент начал жалеть, что он или Джунмён не родились девушкой. Прошли еще годы, пока он ходил в замешательстве, обманывал себя, что старший ему только самый любимый хён. В один из дней Сехун сказал, что есть серьезный разговор. Им было по четырнадцать. - Я люблю хёна, - проговорил он после минутной молчании. – Точно так, как и ты. Но нашей дружбой я дорожу больше, чем своей любовью. Поэтому я хочу тебе его уступить. Только ты не тормози. Начни ухаживать и завоюй его сердце. А то, я заберу его к себе, и никогда и никому не отдам. Мы – друзья, потому и я хочу, чтоб все между нами было по-честному. Джонин удивился очень, не зная даже как реагировать, но он точно знал, Сехун говорил искренне, ни в его словах, ни в его взгляде не было лжи, фальши. Они достаточно долго дружили, чтоб он мог понять, врёт ли он или нет. Может быть, если тогда он принял его заботу и поступил так, как он сказал, все было бы по-другому по сей день. - Ошибаешься, - ответил он. Их дружбой Джонин дорожил не меньше. Нет, это не было слепой гордостью. Мол, Се может пожертвовать своей любви, ради того, что между ними уже девять лет, а он нет что ли?! То, что между ними уже много лет называлась дружбой. И они оба на самом деле высоко ценили ее. - Ты ошибаешься, я люблю хёна как брата и близкого мне человека. Но не так, как ты говоришь. Этим своим поступком Джонин поставил крест на все свои возможные отношения с Джунмёном в том самом плане. Он дал себе слово, что он никогда и ни за что не откроет рот по поводу своей любви. Джонин был человеком слова, всегда их держал, особенно данного себе. Через некоторое время Джунмён начал жаловаться ему, что он не девчонка и не надо дарить ему цветов, плюшевых игрушек. Через год Сехун и Джунмён начали встречаться. Джонин смирился со своей участью, научился принимать все как есть и жить с этим. Конечно, у него были попытки строить отношения, но в этом плане на его улице не намечалось праздника. У Сехуна и Джунмёна все было нормально, они были вместе и счастливые. Джонин как прежде дружился с ними, часто гостевал у них, их сюсюканья давно перестали причинять ему боль, и он продолжал искать свое персональное счастье. До того злосчастного дня, пока смерть не забрала у них Сехуна. Вылечило ли время его раны или нет, но спустя некоторое время Джонину пришлось взять себя в руки. Потому что никто – не вечен, все люди – смертные, смерть заберет душу у всех, когда наступит нужный момент. Джонин тоже смирился с этим, он был бессилен перед законами жизни, как и все живые существа на Земле. Только вот Джунмён не хотел смириться с этим, он хотел покинуть этот грешный мир как можно скорей, не дожидаясь своего часа. С энной попытки Джонину удалось выбить дверь. Старший сидел в ванне в одних боксерах и острым лезвием на правой руке, невесть откуда взявшимся. При виде заплаканного и измученного его Джонин не удержался, ему тоже надоело так жить. Он в одежде залез в ванну, присел напротив Джунмёну, отнял у него лезвия и сорвался, не сдержал обещания некогда данного себе. - Думаешь, только ты потерял любимого? Я лишился лучшего друга, нет, он был мне еще дороже, а его семья лишилась сына. Хён, а ты знаешь, я ведь люблю тебя, любил с той самой нашей первой встречи. Помнишь, на мое одиннадцатилетие ты поцеловал меня в щечку? В тот самый день - выдал он на одном дыхании. Старший лишь шокировано хлопал ресницами от услышанного. - Мне никогда не было так фигово, как сейчас. Мое сердце обливалось кровью, когда я смотрел на вас с Сехуном. Вы обнимались, целовались, сияли от счастья, а мне оставалось только наблюдать за вами. Нет, я не завидовал, и не ревновал, вообще у меня не было прав на ревность. Если бы я не струсил когда-то, кто знает, возможно все могло быть по-другому. А сейчас я понимаю, тогда все было хорошо, как должно быть. По-настоящему больно смотреть на такого тебя. И я устал от всего, от своей любви, зависимости. Устал твердить одно и то же тебе, устал видеть такого тебя. Давай, сделаем это оба, оставим все позади, покинем этот мир вместе. Ты и так сам жаждешь умереть, так что, сделаешь это после меня. Просто знай, я люблю тебя очень, совсем, как Сехун, может и больше, но не меньше. После своих слов Джонин двумя ловкими движениями рук вскрыл себе вены на обеих руках, отдал лезвия Джунмёну в руку и опустил свои в воду. Сию же секунду вода начала окрашиваться в алый цвет. Джонин смотрел прямо в глаза старшего и улыбался как-то облегченно, он знал, что не сожалеет, он был рад, что наконец-то и он, и его хён, возможно Се тоже обретут покой. А Джунмён сидел в шоке с кровавым лезвием в руке. Он будто выпал в астрал, просто смотрел то на младшего, то в окровавленную воду. Он не мог переваривать услышанную информацию, просто крутил в голове. И почему-то в его памяти всплывали совместные и самые яркие моменты из их жизни с Джонином. Только тогда, когда вода обрела мутно красный оттенок и младший потерял сознание, он пришел в себя, будто очнулся. Выбравшись из ванны, он быстро нашел телефон младшего и вызвал скорую. *** Джонин долгое время не приходил в себя, ибо потерял очень много крови. Старший Ким не знал что делать, и все, что было в его силах – молиться за него. Он даже не сообщил матери Джонина, потому что не знал ни номера и ни какой-либо информации о ней. Если ему не изменяла память, то год назад она проживала в Токио и занималась бизнесом там. Оказалось, что она вышла замуж и перенесла свой бизнес туда. Это он узнал от их общих знакомых с Джонином, но найти ее контактные данные ему не удалось. В этот момент ему стало стыдно, потому что забылся в своих терзаниях, и перестал заботиться о младшем. Ведь, Джонин был прав, не только он потерял Сехуна, не только он один страдал. И он подумал, что будь Се здесь, отругал бы его хорошенько. Двенадцать дней Джонин находился в больнице, а открыл он глаза только спустя три дня с того самого инцидента. Даже если пришел в себя, он не разговаривал со старшим, просто молчал. Джунмён заботился о нем, как мог. Не сказав ему, он вернул прежний облик в квартиру младшего, на свои скопленные деньги купил новую мебель, новую посуду и ножи в том числе. Через долгие двенадать дней Джонина выписали и они вернулись в его квартиру. Как только они вошли в дом старший отправил его мыть руки, а сам принялся накрывать на стол блюда, что приготовил заранее, он хорошо знал, что младшему надоела больничная еда. Войдя в кухню через две минуты, младший удивился не на шутку. На столешнице красовались рис на двух блюдцах, два разных салата, яблочный сок в кувшине, шоколадный торт, жареное мясо по-тайски, не успел он подумать, когда хён успел, в добавок всему, на столе появились куриные ножки. - Присаживайся, - скомандовал старший, как только поставил на стол куриные ножки. Джонин послушно присел. – Должно быть, больничная еда тебе надоела. Так что, я решил устроить тебе праздник живота. На, нападай! – он вручил Джонину палочки. При этом так тепло улыбнулся, как в старые добрые времена, что Джонин невольно ущипнул себя под столом. - Ни о чем не думай, просто кушай, - сказал Джунмён присаживаясь напротив. Джонин послушно принялся за еду, уплетая за обе щеки, потому что да, жуть как надоела та еда, что подавали пациентам в больнице, ни соли, ни жира, ни вкуса. Кушали они почти в полной тишине, а когда с едой было покончено, старший усадил Джонина на новый диван и вручил ему нарезанные фрукты с пультом от телевизора заодно. После сам отправился в кухню мыть посуду. Только тогда, когда он удалился, Джонин заметил, что он сидел на новом диване. А увидев изменения в своей квартире, он приятно удивился, ведь в последние месяцы его квартира перестала походить на дом, где обитают нормальные люди. Пока он восхищался сей красотой Джунмён закончил с мытьем и присел рядом с ним, и Джонин понял, наступил момент истины. - Давай, поговорим, - тихо сказал старший, на что Джонин только утвердительно кивнул. – Последние месяцы дались тяжело нам обоим, думаю, не стоить указывать пальцем благодаря кому. – хмыкнул он. – В общем, в тот день, когда ты вскрыл себе вены и после твоих слов, в какой-то момент… Мои слова могут показаться глупостью, но в какой-то момент мне показалось, что ты умер, и я тоже вот-вот умру. Почему-то мне вспомнились многие моменты из нашей жизни. И, как мне казалось, умирая, я подумал, жаль, что у меня нет времени полюбить тебя. - Хён…, - от удивления глаза Джонина удвоились в размере. - Не перебивай меня, пожалуйста. Я действительно жалел, что у меня теперь не будет возможности влюбиться в тебя. Знаю, много чего произошло в нашей жизни, сколько глупостей я наделал, но раз мы оба сидим здесь живые и здоровые, думаю, Всевышний дал нам еще один шанс быть счастливыми. Поэтому если в тот день ты говорил правду, то мы ведь можем попробовать начать все сначала. Джонин-а, ответь мне, пожалуйста, ты ведь сможешь дать мне шанс влюбиться в тебя? – От слов старшего Джонин перестал даже дышать на некоторое время. Он не мог поверить, что хён просит его не дать умереть, а возможность быть вместе. - Хён, ты – серьезно? А как же Се? – он просто не мог не спросить. - Его нет в живых. Туда, где он сейчас, мы тоже попадем рано или поздно. Мне стоило смириться с этим. И недавно мне приснился Сехун. Он так осуждающе смотрел на меня, что от его взгляда мне стало не по себе. Он мне сказал, что я - дурак, каких не соискать днем с фонарем, а вы с ним нашли. Но тебе повезло меньше, чем ему, потому и ты все еще находишься рядом со мной. – Бесшумно выдохнул старший. - Хён, ты и не представляешь, насколько я люблю тебя, всегда любил и буду тебя любить. Даже если ты меня не полюбишь в ответ, то моей любви хватит нам обоим на всю жизнь. Только ты обещай, быть рядом и не наделать глупостей. Слышишь меня, хён? И хён, послушай меня внимательно. – Продолжил он глядя в его глаза. – Ты не обязан забывать Се, его я тоже никогда не забуду. Он был моим самым близким человеком. Я очень по нему скучаю, порой мне его так не хватает, что хочется выть волком от безысходности. Мы никогда не забудем его! Прошлого не стоит забывать, его надо помнить всегда во всей красе. Просто нужно принимать вещи такими, какие они есть. – С этими словами он обнял его со всей силой, что у старшего аж все кости захрустели. - Обещаю! – сказал Джунмён обнимая его в ответ. В глубине души он хорошо понимал, что за эти несколько дней, он успел влюбиться в него в какой-то мере. И у него появилось некое чувство уверенности, что их ожидает светлое будущее. Всего надо заслужить, за все надо платить, в том числе за счастье тоже. Если этот последний год является ценой за будущее счастье, то тогда Джонин ничуть не жалеет, что проводил он его в душевных терзаниях и страданиях. Потому что это определенно стоило того!