Люблю.

Тебе никогда не было страшно. Правда ведь? Ты же никогда никого и ничего не боялся. Ну, так какого черта ты сейчас сидишь и с тревожным ожиданием сжимаешь руку пресловутого хранителя Облака? Почему так надеешься, что он не отбросит коньки в этой пропахшей медикаментами палате? Зачем шепчешь мольбы и невесомо целуешь его лицо? Его ты ведь тоже не боялся. Потому что максимум, что он мог с тобой сделать – избить или унизить. А ни то, ни другое, тебе было не страшно. Через все прошел, все испытал на своей шкуре. А что известно, того не страшатся. Вот и ты, не обращая внимания на синяки, переломы и прочее, все лез и лез на рожон. Чего добивался? Хрен его знает. Чего добился?.. А чего, собственно говоря, ты добился? Его ненависти? О да, и её тоже. Но было и есть что-то другое, что-то более нежное, что-то более хрупкое, чем ненависть. Уважение? Близко. Чертов Хибари ведь действительно уважал тебя. Бил, но уважал. За эту самую бесстрашность, граничащую с безрассудностью. Но нет, это хрупкое и нежное - не уважение. Любовь? Да, она. Когда ты понял, что это именно любовь, то самое светлое чувство? Да недавно, стоило только Кее попасть в эту аварию и получить пару опасных для жизни ранений. А сначала? Сначала твои мысли крутились вокруг и около привязанности. Ну, недаром же где-то в шестнадцать он прижал тебя к стеночке в пустующем классе, изнасиловал, бросил, а потом вернулся и отнес чуть ли не на ручках, и не абы куда, а в свою святую святых – к себе домой. Хотя уже тогда стоило догадаться. А сейчас – ты боишься не его, а за него. Боишься, что не очнется и больше не назовет приевшейся кличкой «травоядное», не изобьет даже, не говоря о поцелуях. Поднимаешься, опираясь на локти. - Выздоравливай, ублюдок. – И уже тише, чтоб вошедшая медсестра не расслышала: - Люблю.