Прощание

Раннее утро в графстве Сассекс было тихим и прекрасным. Синие тени ночи, укрывавшие небо, скользили прочь, уступая место лазури. Ещё несколько мгновений – и небеса превратились в бескрайний, девственно-чистый холст. И на этом холсте появилась бледно-розовая полоса – как будто художник робко и неуверенно оставил первый след кисти. Постепенно эта полоса ширилась и становилась ярче – заря разгоралась. Вскоре первый луч солнца выскользнул из-за холмов, и тотчас же роса на траве заиграла тысячами разных цветов. Казалось, что она превратилась в брильянты, хрусталя, перламутры, и все они создавали нестерпимый блеск. Пак неподвижно сидел на земле. Слева от него замерла Уна, справа – Дан. Никто из этой троицы не произносил ни слова. Бывают такие мгновения, когда понимаешь друзей без единого звука. Утро было слишком красиво и слишком хрупко для того, чтобы нарушать молчание. Но вот вслед за первым лучом явился второй, за ним – третий, и вскоре уже золотые блики заплясали на листве. Где-то неподалёку прошуршала выдра, послышался крик птицы. И Дан тихо произнёс: – Неужели ты правда уйдёшь от нас, Пак? Придворный шут короля Оберона, вечный насмешник и проказник, на этот раз был необыкновенно серьёзен. – Поверьте, мне хотелось бы этого меньше всего на свете, – ответил он. – Но время идёт, и я должен расстаться с вами. Вы взрослеете... – Но ведь это не значит, что мы перестанем верить в тебя! – воскликнула Уна, сжимая руки и встряхивая головой. Пак с тоской подумал, что он видит этот её жест в последний раз. – Дело не в вере. Очень скоро вам станет скучно со мной. – Нет, с тобой мы никогда не заскучаем! – с жаром возразила Уна. – Знаете, вся прелесть детства с том, что оно коротко. Нужно уметь насладиться им сполна, и у вас это получилось. Но нужно и уметь вовремя расстаться с ним. Брат и сестра понимали, что уговаривать Пака бесполезно. Внутренне они были готовы к этому расставанию, поэтому оно вызывало не боль, а лишь светлую печаль. «В такое утро просто невозможно страдать», – подумал Дан. – Мы всегда будем помнить тебя, Пак, – сказал он, поднимаясь. – Всегда! – эхом откликнулась Уна. Дан решительно зашагал вперёд по траве, на которой уже таяла роса. Ему было очень тяжело прощаться с эльфом, который не любил, когда его звали эльфом, и который рассказал им столько удивительных историй. Но юноша понимал – потом будет ещё труднее. Уна задержалась. Пак смотрел на неё и думал, что красивее девочки не сыскать. Он запоминал и бледное личико с едва заметной россыпью веснушек, и острый вздёрнутый носик, и тонкие губы, которые она постоянно покусывала, и густые волосы пшеничного оттенка. И глаза, синие, как бескрайнее море, по которому некогда путешествовал сэр Ричард Даллингридж... В жизни каждой девочки наступает период, когда она превращается из ребёнка в юную леди. И далеко не всех эта метаморфоза красит. Уна была счастливым исключением. Как необычно сочетались её по-детски ласковая улыбка и серьёзные, глядящие прямо в душу глаза! Пак вспоминал разные моменты из их совместных приключений. Вот она, раскрасневшаяся и весёлая, доит куцерогую Китти. Вот она слушает игру на оргáне – вся подалась вперёд, широко раскрыла глаза... Вот она делает самый изящный свой реверанс перед Глорианой. Вот она насмешливо глядит на Пака, требуя превратить её в выдру. А что он ей тогда сказал? «Ты же мне доверилась. А когда верят по-настоящему, колдовство ни к чему». Тихий голос Уны нарушил ход его мыслей: – Пак... А ты не заберёшь наши воспоминания, как делал раньше? Эльф заглянул в её невозможно синие глаза, словно пытаясь прочитать мысли. – Клянусь Ясенем, Дубом и Тёрном! Неужели ты думаешь, что я способен так поступить с тобой? – Воспоминания – это всё, что у нас осталось, – её голос звучал с печальной обречённостью. – Нет, не всё. Ещё есть вот это, – и Пак протянул ей венок из водосбора. На миг тонкие белые пальчики Уны коснулись мозолистой руки Пака. В следующее мгновение венок уже покоился на русых кудрях. Цветы были почти такими же синими, как глаза Уны. Почти, но не совсем, ибо глаза были синее. По её лицу скользнула улыбка. – Спасибо тебе, Пак. И... прощай. – До свидания. Может быть, мы ещё встретимся. Quien sabe, как говорила Глориана. Кто знает? Уна в последний раз обняла Пака, прижалась к нему крепко, но тут же отпустила и, развернувшись, торопливо зашагала прочь – к поджидавшему её брату.