***
После странной, слегка милой встречи с Гарри, у него мало времени, чтобы думать об очаровательном (глупом) парне. Он беспокоится обо всех бумагах, с которыми нужно закончить, о еде, за которую нужно платить, потому что он отказывается просить Зейна. Луи чувствует себя физически изношенным к Рождеству. Ему бы следовало поехать домой на праздники, но у него не достаточно денег для полёта. Мысли о семье без него разбивают сердце, но его работа идёт медленно, и он просто не может позволить себе полёт к семье в этом году. Он хандрит все дни до дня рождения и Рождества с низко опущенной головой, и рукава никуда не годного свитера свисают с его тела. Ветвистая рождественская ёлка стоит напротив стены, хотя в ней нет ни очарования, ни искры, ни счастья. Он, вроде как, хочет умереть. За два дня до двадцать четвертого декабря он нехотя плетётся из дома, надев длинную куртку с натянутой на голову шапочкой, и выходит на переулок. Сейчас идёт снег, светло, белоснежные снежинки накапливаются на траве, хотя этого недостаточно для того, чтобы держаться на дороге. Он на самом деле не уверен, куда хочет пойти, он как бы просто блуждает, засунув руки в карманы. После, как ему кажется, бесконечной прогулки он поворачивает к улице, где есть небольшая площадь старых магазинов, и один из них - книжный. Ему нужна хорошая книга, что-то почитать, чтобы провести Рождество, так что он направляется к двери и открывает ее, тяжело дыша. Внутри Луи видит только одного человека, и это девушка, возможно, его возраста, что сидит за прилавком, уткнувшись в телефон. Это место такое старое, что свет мигает, и тут нет колокольчиков, чтобы оповестить о том, что он пришёл, но она, вероятно, ощущает его присутствие, потому что поднимает взгляд. - Привет, - кивая, говорит она, осторожно изучая его лицо. – Я, эм, собираюсь пойти на перерыв, но ты можешь остаться здесь, если хочешь. Я вернусь сюда, - она указывает в сторону старой комнаты позади, и Луи кивает, наблюдая за тем, как она с улыбкой уходит. Неприятный деревянный пол противно скрипит под ней, но помимо этого в магазине по-прежнему тихо. Луи пытается не вздохнуть с облегчением. Не то чтобы он ненавидит людей или что-то такое, потому что ему нравятся люди, просто, ладно. Просто иногда люди взаимодействуют с ним слишком много для того, чтобы выдержать это. Хотя ему хочется оставаться в одиночестве девяносто девять процентов своего времени, и один крошечный процент шепчет ему в шею о том, что нужно найти свою любовь, найти родственную душу. И он хочет этого, правда. Он хочет найти любовь и хочет сжимать чью-то руку, и хочет познакомить с родителями, и поехать во Францию, и изучить каждую странность, каждую деталь в нём. Он хочет влюбиться и не может дождаться, пока найдёт кого-то, кто будет любить его не меньше. Он придерживает оранжевый шарф, обёрнутый вокруг шеи, когда шагает через каждый проход, используя пальцы, чтобы изучить все стеллажи с книгами. Некоторые старые, он видит несколько из тех, что читал в десятом классе, некоторые новые, как книга Джона Грина, вышедшая в том году. Он выбирает одну, кусая губы, когда звонко шепчет название. - Почтамт*, - говорит он, не обращая внимание на скрипучий голос, эхом отражающийся от потолка. Он рассматривает тонкие буквы на обложке и кивает, продвигаясь к креслу, где может почитать, садится около окна, избавляясь от верхнего слоя одежды, и прижимает колени к груди, прежде чем открывает книгу, позволяя сладкому запаху страниц коснуться носа. Он не уверен, как долго читает, честно, должно быть, какое-то время. Девушка никак не возвращается со своего перерыва, или, может быть, она сделала это и ушла. Ему интересно, ищет ли она кого-то на место в этом магазинчике, ведь он бы мог помочь. Он думает и читает книгу в одно и то же время, что не является хорошей идеей. Потому что он теряется в пространстве и времени и не замечает, как дверь открывается и ледяной воздух скользит по его щекам, пока не слышит голос. - Здравствуй, - говорят с английским акцентом, и ох, Луи думает, что у него выпадут глаза, когда он смотрит на дверь, возле которой стоит кудрявый мальчик. - Привет, - отвечает Луи, наблюдая, как Гарри широко улыбается и заходит в изношенный книжный магазинчик. Луи беспокоится, что это место рухнет, если он закричит, но Гарри, кажется, так не считает. - Рад видеть тебя тут, - щебечет Гарри, плюхаясь на место рядом с ним, где он так аккуратно свернулся комочком. Он кивает, поправляя очки. - Не дома в праздники? – спрашивает Луи, приподнимая брови. Он действительно кажется одним из тех, кто проводит все три недели выходных ни с кем, кроме семьи. Улыбка Гарри на секунду пропадает, но затем он снова веселеет. - Я здесь всего на несколько дней. Что насчёт тебя? И в это время улыбка Луи исчезает. - Недостаточно денег, чтобы полететь домой, - говорит он, опуская взгляд в книгу на коленях. Гарри хмурится, скривив надутые губы, - выглядит так, словно он по-настоящему расстроен, это немного нелепо. - Да я в порядке, - уверяет Луи с лёгкой улыбкой. Это не так. – У меня есть друг Зейн, - его нет. - Ты уверен? – спрашивает Гарри, тревожась о том, что Луи остаётся в одиночестве на Рождество, словно они были друзьями много лет. – Если тебе некуда пойти, я уверен, Найл был бы не против позволить тебе прийти, по крайне мере, на ужин. - Я буду в порядке, - он не будет. – Не хочу быть причиной беспокойства. Может быть, мы все сможем встретиться после праздников? – Луи снова улыбается, наблюдая, как губы Гарри растягиваются в улыбке в ответ. - Да-да, конечно, - беспечно ухмыляется Гарри, глядя в книгу на его коленях. – Как насчёт того, чтобы встретиться здесь числа двадцать шестого. Договорились? - Договорились, - повторяет Луи, стараясь игнорировать то, как его лицо светится, когда Гарри наклоняется вперёд, пожимая ему руку, чтобы скрепить договорённость. Рука Луи такая крошечная в руке Гарри, и он чувствует, что его щёки заливает красным. Гарри тоже это замечает. Он ничего не говорит – просто по-дурацки ухмыляется. - Оставлю тебя, читай, Луи, - Гарри замолкает, поднимая брови, как бы намекая ему. - Луи. Луи Томлинсон, - отвечает он так спокойно, как только может, и Гарри встаёт, отпуская его тёплую руку. - Гарри Стайлс. Увидимся через четыре дня, Луи Томлинсон, - говорит он, когда берёт книгу с полки, оставляя на том месте десять долларов, и уходит. Он снова один. Пол по-прежнему скрипит. За окном начинается снегопад. Он не может не улыбаться.***
Он проводит день рождения с Зейном и Лиамом, глупым бойфрендом Зейна. - Вы с Лиамом полюбите друг друга, - обещает Зейн, когда вытаскивает его из квартиры утром двадцать четвёртого. - Это мой день рождения, Зи, - скулит Луи, борясь с костлявыми пальцами Зейна, сжимающими его руку. – Я заслуживаю сна. - Можешь поспать, когда умрёшь, - без колебаний отвечает Зейн. - Мудак, - бубнит Луи себе под нос. Он знает, что Зейн слышит, но ничего не отвечает. Правда в том, что Зейн и Луи друг для друга как братья. Они вместе переехали в Сиэтл и живут вместе в одной квартире. Просто Зейн начал пить больше и сердиться, и, в конце концов, Луи пришлось его выгнать. Они больше никогда об этом не говорили, потому что после того как это произошло, Зейн встретил Лиама. Он бросил курить, пить и даже перестал принимать таблетки из-за какого-то грёбаного мальчишки, и Луи не уверен, на кого он злится больше: на Зейна или Лиама. Он проходит мимо Зейна по коридору, и они вежливо кивают друг другу. Иногда Луи садится с ним во время занятия, только вот почти всегда у Зейна находятся дела поважнее, чем общение со старым лучшим другом, который занят борьбой с депрессией. Зейн тащит его по ледяному переулку мимо множества кафе и книжных магазинов, мимо супермаркета на углу, и кажется, будто они бегут вечность. Они около Green Lake** сейчас, а Луи его просто ненавидит. Он помнит первый день в Сиэтле, когда они плавали здесь. Луи предполагает, что это день, когда всё началось, но, возможно, это день, когда всё и закончилось. Это может быть поводом для размышлений. Они проходят мимо детишек и бегунов без эмоций, или, по крайней мере, Зейн делает так, а Луи старается не заплакать. - Ты, должно быть, издеваешься надо мной, - шепчет Луи, а Зейн не слышит. Он счастливо тащит его по лестнице, напевая под нос, и тянется за ключом, толкая дверь. - Ли? Я взял Луи, - кричит Зейн, а Луи хочется блевать. - Ох, привет! – доносится голос откуда-то из глубины дома, и Луи видит привлекательно парня, который выходит из кухни, одетый в клетчатую рубашку и милые джинсы. У него короткие коричневые волосы и большие глаза, как у щенка, и чёрт, не удивительно, что Зейн ушёл к нему. - Ты, видимо, Луи, - говорит Лиам, протягивая ему руку. - Ага. Привет, - Луи пытается быть вежливым, когда жмёт руку Лиама. У него крепкая хватка, и он высокий – выше, чем Зейн и Луи, Луи замечает это, когда они близко. - Приятно познакомиться! И с днём рождения! – Лиам ярко улыбается, опуская руку, переплетая пальцы с пальцами Зейна. Луи старается не морщить нос. Он просто ненавидит быть третьим лишним. - Спасибо, - бубнит Луи себе под нос, но Лиам уже затаскивает Зейна на кухню, говоря что-то о том, какой вкусной будет еда и как он взволнован, что они проведут Рождество лишь вдвоем. - И Луи, - добавляет Лиам, сладко улыбается. Луи фальшиво улыбается в ответ, желая увидеть Гарри. Он уже скучает по его улыбке. Это так странно и чуждо видеть Зейна таким: поющим на кухне, целующим шею Лиама сладко, как он только может. Они держатся за руки и улыбаются друг другу через стол, и чёрт, Луи тоже так хочет. Он хочет этого так сильно, что руки дрожат. Никто не замечает. - Итак, это большая традиция в моей семье. Мы садимся около рождественской ёлки и делимся одной вещью, о которой больше никто не знает, - говорит Лиам через несколько минут, и, Господи, Луи старается не закатывать глаза. - Звучит здорово, детка. Думаю, Луи это тоже нравится, да? – Зейн кивает ему, и Луи кивает в ответ, оторвав взгляд от пола. Он уже не улыбается фальшиво, потому что парочка идёт к ёлке в гостиной. Лиам и Зейн прижимаются друг к другу у огня, и Луи даже сесть почти негде. Комната огромная, но дерево больше, увешанное всякими подарочками с именами «Зейн» и «Лиам». Луи любезно сидит на полу, поправляя очки и сжав ладонями колени, разглядывая Зейна и Лиама, которые целуются. Они под проклятой омелой. - Я буду первым, - говорит Зейн, когда они отстраняются друг от друга, улыбаясь Лиаму, прежде чем прочистить горло. – Я действительно люблю выпечку. Лиам в восторге хихикает, а Луи фыркает, хотя этого никто и не замечает. - Серьёзно, - бубнит Луи себе под нос, не обращая внимания на взгляд Зейна, кинутый на него через комнату. Это кажется таким шаблонным, думает про себя шатен. - Я следующий, - усмехается Лиам и целует линию челюсти Зейна так, что тот светится. – Я… Я никогда не был ни с кем до тебя, - голос Лиама становится мягким, и если Зейн раньше просто улыбался, то теперь он сияет, выглядя таким гордым и счастливым, словно Лиам сделал ему предложение. Луи хочется блевать. - Твоя очередь, Лу, - говорит Зейн после некоторой паузы, внимательно наблюдая за другом, поджимающим губы. - Всё хорошо, спасибо, - отвечает он так беспечно, как может. - О, Луи, давай, это же игра! - Да, но я… - Луи, никто не будет осуждать тебя или что-то такое. - Это просто… Я... - Пожалуйста, Лу? Это было так давно, и я чувствую, будто больше тебя не... - У меня депрессия, - кричит Луи просто, чтобы они заткнулись. Он ненавидит, ненавидит, ненавидит то, что не может вставить ни слова. Может быть, он ненавидит Зейна и Лиама. - Теперь вы, пожалуйста, замолчите? Комнату заполняет тишина. Даже холодильник прекращает жужжать. Лицо Луи красное. Лиам в шоке. Зейн выглядит так, словно хочет ударить его. - Мне нужно. Я должен идти, - бубнит Луи в никуда, поднимаясь с деревянного пола. Он хочет плакать. И блевать. Одновременно, может быть. Зейн и Лиам не пытаются остановить его – просто смотрят, как он уходит прочь, схватив куртку с дивана. Он хлопает дверью и задается вопросом, почему каждый в Сиэтле счастливее, чем он.***
Он проводит остаток дня рождения в одиночестве. Звонит маме, когда уходит из дома Зейна и Лиама, говорит, что любит и её, и девочек, говорит, что попытается попасть домой так рано, как сможет. Он не говорит ей о Зейне или Лиаме, или Гарри. Он делает себе чашечку чая и втыкает свечку в маффин. - Счастливого двадцатидвухлетия, - шепчет он себе, поджимая губы и сворачиваясь на диване. Он ест маффин и засыпает при просмотре "друзей".***
На следующее утро он встаёт в семь. Смотрит на ёлку в углу и вздыхает, поднимаясь с постели. Рождество. Ему бы, по крайне мере, стоило пойти на улицу и поцеловать кого-то. Или убить кого-то. Он решает, что эти два варианта не так уж и плохи. Он натягивает толстый свитер и какие-то джинсы, обматывает шарф вокруг шеи и выходит в город. На улице пусто, иногда встречаются лишь пожилые женщины или прогуливающиеся мужчины. Все, кого он видит, держатся за руки, и это будто еще один день святого Валентина. Он не особо знает, куда идёт, просто гуляет, пряча руки в карманах. Он думает, что, возможно, должен учиться или написать какую-то из работ, пока есть свободное время, но его мысли далеки от этого, когда он входит в книжный магазин "За полцены". Помещение маленькое, но переполненное. Удивляет, как много людей хотят купить книги за половину цены Рождественским утром. Он даже не знает места, в котором было бы так же громко в Рождество. Ему это кажется уголовным преступлением. - Привет! – чей-то голос прерывает его мысли, и он поворачивается, замечая блондина, сидящего в музыкальном разделе книжного магазина. У него в руках гитара, и он улыбается Луи так, словно знает его много лет. - Ты Луи! – говорит блондин, а он лишь поднимает брови и медленно кивает. Он никогда в своей жизни не видел этого парня, и сейчас тот знает его имя? - Я Найл, - продолжает он, проводя пальцами по струнам, когда милая девушка хлопает его по спине. - Сыграй Jingle Bells! – командует она, а Найл просто делает это. - В любом случае! – кричит Найл, наигрывая рождественскую мелодию и сдерживая улыбку, когда девушка подпевает ему. – Я сосед Гарри! И, ох, думает Луи, моргая и смотря на него через всю комнату. Найл. Сосед Гарри. Сосед Гарри Найл, с кем Гарри проводит рождество в настоящее время. - Ох? И как же ты узнал, что это я? – спрашивает Луи, плетясь по магазину в сторону Найла и девочки и снимая куртку. Найл громко смеётся, заполняя смехом магазин. - Когда вы впервые встретились, он потратил час, чтобы рассказать о морщинках около твоих глаз. Луи чувствует, что его щёки горят, но потом слышит возглас. - Это не так, Хоран! Замолчи! Это Гарри. День Луи, вроде как, становится ещё лучше. Он покачивается с носков на пятки, наблюдая, как Гарри подходит к ним. И он улыбается даже тогда, когда зол. - Привет, Лу. Мы не должны были встретиться до завтра, глупый, - говорит Гарри, когда находится достаточно близко к Луи, и Луи улыбается ему, кусая щёки изнутри, пытаясь побороть ещё одну улыбку. - Луи только что рассказал мне о том, каким идеальным тебя считает, - говорит Найл. Девушка около него смеётся, Гарри краснеет, а Луи не знает, что сказать. - Я знаю тебя только пять минут, а ты уже придумываешь что-то, чего я даже не говорил, – в итоге выдаёт Луи, фальшиво вздыхая, переводя взгляд на Найла и девушку. - Но ты думаешь, что он идеален, да? – оживлённо усмехается Найл, а Гарри закатывает глаза. Это первый раз, когда Луи не видит в Гарри ничего, кроме счастья. - Найл, - Гарри приподнимает брови, кивая на дверь. – Не должен ли ты сделать что-то? Найл тупо смотрит на него и наигрывает на гитаре. Гарри прочищает горло. - Найл. - Гарри. - Найл. - Гарри. - Боже! Детка, может, уйдём? – говорит девчонка, которая сейчас смотрится, как подружка Найла. Он тяжело вздыхает, подмигивая им, и встаёт, когда девушка начинает терять терпение. - Только не занимайтесь сексом в детской секции, - кричит Найл, тащась за девушкой и сжимая гитару в правой руке. Гарри фыркает и смеётся, закатывая в глаза, прежде чем возвращается улыбка, которую Луи знает и любит. - Верно. Прости за него, - Гарри вздыхает, убирая волосы, упавшие на глаза. На самом деле, он выглядит фантастически. - Всё в порядке. - Пожимает плечами Луи, и наступает тишина, прежде чем он снова говорит: - Итак, вы вдвоём собираетесь провести Рождество в книжном магазине, что продает все за половину стоимости? Гарри глупо ухмыляется и смеётся, поворачивая голову к полке за ними. – Я бы мог спросить у тебя то же самое. Где Зейн? Луи морщит нос при упоминании о Зейне, и он мгновенно возвращается к мыслям, где Зейн, возможно, свернулся клубочком под рукой Лиама. Они, возможно, под веточкой омелы делятся тупыми секретами друг друга, и Лиам, вероятно, делает милый ужин, и они, возможно, смотрят Эльфа и ещё больше целуются, и сейчас он просто зол. - С его парнем, - говорит Луи, пожимая плечами, отчаянно поправляя очки. Он не собирается плакать, не собирается. - Ох, господи. Извини, - Гарри кривит губы, и Луи ненавидит видеть мальчика нахмуренным. Это нереально, как сильно он хочет, чтобы Гарри всё время улыбался. – Ты по-прежнему можешь прийти ко мне и Ни. Он с Эми, ты знаешь, как это бывает, но всё же. Может быть, хочешь? – Гарри улыбается и выглядит полным надежды, и, чёрт возьми, Луи хочет поцеловать его. Очень-очень хочет. Он хочет пойти с Гарри домой и делать всё, что делают Зейн и Лиам, и даже больше. Но почему он хочет делать это именно с Гарри? Он может делать это с кем-то лучше него. Намного лучше. Гарри улыбчивый и глупый, невероятно очаровательный с кем-то вроде Найла в роли лучшего друга. У него мог бы быть, возможно, кто угодно – тот, кого он захочет, - почему он желал бы связать Гарри с таким же тупым, как он? Никто не хочет влюбляться в мальчика, у которого депрессия. Он читал это в книге однажды. И на этот раз он, как ни странно, до невозможности похож на пьющего больного героя Почтамта. Если только вычесть выпивку. И женщину. - Не могу, - говорит Луи, поёжившись. – Извини. Повеселитесь там, - Луи не уверен в том, что делает. - Ох, - слышит он ответ Гарри, но не обращает на это внимания и, взяв куртку, выходит. - Я увижу тебя завтра? – спрашивает Гарри, когда Луи уже около двери. Луи не отвечает.***
Луи останавливается у книжного магазина, где они встретились с Гарри во второй раз, покупает Почтамт и возвращается домой. Он проходит мимо green lake, но не думает о Зейне. Зато думает о Гарри. Он думает, что они могли бы провести летний денёк, играя в водные игры когда-нибудь. Он идёт быстрее мимо озера и возвращается домой. Он читает книгу и ест картофельное пюре. - Я хочу весь мир или ничего, - повторяет Луи, когда засыпает на полу. Его рука в миске с пюре, а на лице – книга. Он полагает, что это было хорошее Рождество.***
Он поднимается следующим утром с липкими пальцами и с бумагой на носу. Он открывает глаза, плотно сжимая их, когда свет ослепляет его. Сегодня двадцать шестое декабря. Он хочет подняться с пола, начать одеваться и бежать в книжный магазин так быстро, как только может, но он не делает этого. Они встретились только три раза, говорит Луи себе, переворачиваясь на живот, кладя подбородок на пол и пытаясь дышать. Не похоже на то, чтобы Гарри искал свою родственную душу. Будет лучше, если Луи останется на учебе после каникул. Он обещает, что никогда не вернётся в книжный магазин снова.***
Он нарушает обещание два дня спустя, двадцать восьмого числа. Он тратит большую часть времени на чтение и перечитывание Почтамта. Он говорит себе, что он не как Генри Чинаски, что у него многообещающая жизнь, но каждый раз, когда книга заканчивается, он не может не прижимать её к груди, тяжело дыша. Ему нужно выйти на улицу. Ему нужно жить своей жизнью. Он закончит свою жизнь, как Генри – старый, скучный бабник, пьющий придурок с бесполезной степенью журналиста. Он катается по полу и плачет, вопит, кричит. Его соседи съехали в прошлом месяце. Он может делать всё, что ему заблагорассудится. Он прослеживает взглядом узор пола и принимает душ семь раз. В конце концов, он выключает воду, потому что не платил за неё месяцами. Он полагает, что они сжалятся над ним, как в последний раз, когда хозяин расчувствовался, когда он плакал над друзьями с банкой солёных огурцов. После того как он выключает душ в седьмой раз, он одевается и выходит на улицу по направлению к книжному магазину. Он вглядывается на знак в передней части двери и щурится, заметив бледные буквы "Left Bank Books Collective". Ему нравится это название. Он улыбается, шепча "Left Bank Books," себе под нос и заходит в магазин. Вторая вещь, которую он видит, - девушка перед ним, сжимающая его кудряшки и облизывающая его лицо. Если по справедливости, Гарри тоже облизывает её лицо, но, ладно, это, откровенно говоря, отвратительно. - Ох, - говорит Луи самому себе, пытаясь не смотреть. Не то чтобы он ожидал того, что Гарри придет и будет с ним. Просто... Он хотел бы, чтобы удача хоть раз улыбнулась ему. Вот как разрушается мир, думает Луи: не с треском, а со всхлипом. Дверь по-прежнему подперта его ногой, так что эти двое замечают холодный воздух, залетающий внутрь, и оба оборачиваются. Девушка, обнимающая Гарри, улыбается. Гарри выглядит так, словно его вырвет. - Луи, - говорит он, это звучит больно. - Я просто собрался. Уходить, да, - хрипло отвечает Луи, сглатывая неприятный вкус обиды. Он не заплачет, не заплачет. - Луи, подожди! – Гарри отпускает её талию и оборачивается, а Луи просто улыбается. Он, блять, хочет умереть. - Пока, Гарри, - с таким количеством безразличия, которое только может выдавить. Он чувствует себя тупым и жалким, потому что думал, что нравится Гарри. Идиот. Блять. Он толкает открытую дверь и стоит на улице с закрытыми глазами, делая глубокий вдох, прежде чем идти. Гарри не идёт за ним. Луи его тоже не ожидает. (Раз в жизни он хочет, чтобы кто-то последовал за ним.)***
Луи спотыкается по пути домой, скользя по льду, шепча проклятия под нос. Когда его жизнь стала такой лажей? Он чувствует, что облажался. Он облажался. У него есть идея спрыгнуть с моста. Это уже не первый раз, когда он думает об этом. Он возвращается в квартиру живым. Он разваливается на полу и плачет так громко, как только хочет. Он разрешает себе лежать, захлёбываясь в жалости, и ненавидеть остаток дня, и обещает направить свою жизнь в нужное русло завтра. У него занятия завтра утром. Он будет двигаться дальше. Он всегда так делает.***
Утро тяжёлое. Он принимает душ и тратит час, чтобы одеться, и лениво ест Honey Nut Cheerios, и потом засовывает ноги в пару ботинок. Он выбирается из дома на снег и плетётся в университет на занятия. У него получается забыть о том факте, как сильно он облажался, когда он видит Зейна и проходит мимо библиотеки, как будто это просто ничего не значащее здание. Он смеет заявить, что чувствует себя лучше. А потом сталкивается в коридоре с профессором, который, кажется, любит издеваться над ним. - Мистер Томлинсон, - говорит он, постукивая карандашом по папке с бумагами. - Мне нужна услуга. Я видел, как вы читали Почтамт во время моей речи. В обычном случае я бы заставил вас написать объяснительное письмо для всего класса, поясняющее, почему вы предпочитаете читать, а не слушать меня. Луи краснеет и хочет пробубнить что-то в извинение, но профессор не кажется сердитым. - Но эта книга одна из моих любимых со времён того, как я был подростком, - он лезет в карман и достаёт тридцать долларов, протягивая их Луи. - Купите мне копию на эти деньги – только на эти деньги – и вы свободны, - он уходит прежде, чем Луи успевает пожаловаться или возразить что-то, потому что, честно, где он может найти другую копию этой дерьмовой книги? (Он знает место, но отказывается идти туда.)***
Он всё же идёт туда. Он шагает по переулку, укрытому снегом, интересуясь, когда это стало его жизнью. Профессор никогда даже не смотрел на него, не говоря уже о том, чтобы помнить его фамилию. Он уверен, что это не законно, но ему 22, он мог бы легко сказать нет и уйти. Он продолжает идти к магазину, несмотря на инстинкт, который кричит ему бежать в другую сторону. Когда он толкает двери в Left Bank Books, он думает что, там пусто. Он облегчённо вздыхает, бредя к полке, на которой прежде нашёл Почтамт. Он хочет уйти так быстро, как сможет, найти книгу, купить книгу и убраться отсюда. Но, когда он находит книгу, то слышит голос, окликающий его. - Луи! – это Гарри. Дерьмо. - Луи, - кричит Гарри снова, и сейчас он бежит через магазин, роняя книги и бумаги с каждым шагом. - Ты тогда видел Кэролайн. Она, ну... Целует всех, кого встречает, - Гарри выдыхает, когда стоит перед Луи, он дышит тяжело, будто бежал не по магазину, а целую милю. – И обижается, если ты не целуешь её в ответ. Мы не, она нет, - Гарри делает несколько движений руками, затем роняя их, и прислоняется к полке, пытаясь отдышаться. - Господи, когда мы встретились впервые, я не был собой, - шепчет Гарри, и ох, это не то, чего он ожидал. – Я увидел тебя, и, чёрт, ты выглядел так мило и идеально, и прекрасно, и я сидел здесь с депрессией, - Гарри горько смеётся, проводя рукой по лицу. – С депрессией. И я... заставил себя быть таким счастливым, хихикающим человеком, - Гарри закрывает глаза и снова открывает их. – Я не тот человек, Лу. Это не я. Я угрюмый, и я мудак. И я... я пойму, если ты не захочешь иметь ничего общего со мной. Я лгун, я глупый и, чёрт... Гарри больше не говорит, потому что Луи целует его. Он встаёт на цыпочки, обхватывая руками шею, и жмётся ближе. Он не думает. Он не дышит. Это чувство, словно они с Гарри растаяли и превратились в одно целое. Вместе. Родственные души, думает Луи, когда Гарри осторожно покусывает нижнюю губу. Он не должен ничего говорить. Гарри тоже не должен больше что-то говорить. Они улыбаются друг другу, и это всё.