***
Его звали Альпер. Неказистый парень с густыми волосами, выразительными бровями и больной кожей. С лихорадочном огнём дерзости арабского скакуна в глазах. Он неподвижно лежал в кровати, не отвечал на вопросы и упорно смотрел в расколотый потолок. «Знаешь, я будто вижу трещину на тот свет». Кэт пыталась его переубедить всей своей медицинской профессией. «Перестаньте так думать! Понимаете же - мысли материальны»! «Оно и к лучшему». Альпер ел, пытался читать тошнотворные бестселлеры от напыщенных дам, улыбаться, думать и смотреть вперёд, но тщетно. Он сдался. Кэт, если бы была верующей - молилась бы. Но со своими тяжелыми отношениями с Богом пыталась помочь собственными крохотными силами. К счастью или сожалению, была мысль, что даже не доктор, а только она сумеет помочь своему пациенту. Вместе со шприцами она носила ему стопку журналов, вместо ужина - фрукты, и, в общем-то, ухаживала за ним как последняя отчаявшаяся старуха и верующая в тусклое «только бы». Он был смертельно болен лихорадкой Эбола*. Подхватил неожиданно от девушки, которая резко упала посреди улицы и стала блевать кровью. Пытался помочь. А получается, лишь оформил два билета туда на своё имя. «И всё же несколько часов обильной рвоты, размазанная кровь по крышке унитаза и звенящая боль лучше, чем мелкие спиногрызы, жена и что там ещё у нормальных людей? Это ты стоишь перед зеркалом и видишь, как кровь стекает по ключицам со рта, это горящие от слабости глаза и тяжёлая камень-голова, вечное желание спать и умереть во сне. Но это кажется лишь лучшим летальным исходом, капризы для смерти и баловство для себя. На самом деле хочется жить и ощущать червей в желудке, хочется нового дня без нормального состояния и видеть туалетную лампочку, словно в морге гигантского светлячка». Кэт спрашивает, почему же тогда он хочет умереть. «У каждого из нас есть минуты слабости или, наоборот, излишней возвышенности. Не обращай внимания, я слишком живуч, и смерти до меня пока нет дела. У неё слишком плотный график». Она общалась с ним каждый день или просто молчала, упрямо уставившись в мужское плечо. Увидев же выгибавшийся на полу позвоночник, залитый кровью кафель, выбегала, прикрыв влажной рукой от крика рот. Пыталась схватить тонкими пальцами на груди просроченные сны, но не успела. Он умер. Так же неожиданно, как и заболел, так же неожиданно, как и появился в жизни Кэт. Это было два часа ночи, редкие выкрики, слюнявый пол, рой врачей, сигналы аппаратов, лианы-проводы и сломавшаяся напополам надежда. Дальше - пустота и его кровь на руках.***
Она не плакала. Только смотрела в ночную тьму, и щурясь, курила, вспоминая их разговоры. Осознание потери пришло панической атакой на холодной улице. Провожала взглядом запыхавшиеся маршрутки, ловя волосами белых мух, веки пухли, глазницы лопались, свет становился невыносимо ярким и что-то затягивалось в узел, тянулось, разрываясь в сиплом крике. Дальше не было не звуков, не предметов. Руки в вязкой жидкости, запах крови и брюзжащая светом боль. Секунды казались нестерпимыми годами. Очнулась в стерильном лазарете стянутой спазмами по швам. Где-то треть вечности вдыхала запах спирта, чистоты и перезагружала мозг. Всё поменялось так же неожиданно, как и началось - вот только цвета ярче не стали.***
Туман прозрачными щупальцами полз по шершавому асфальту, касаясь чёрных сапог. Хрупкая, нездорово-белая фигура сливалась с таким же чистым небом. Закинув голову вверх, девушка пыталась сосчитать пролетающие минуты. Ничего. Неужели она больше не живёт? К горлу снова подступил мерзкий привкус тошноты. ...а может, и не жила никогда? Улыбнувшись сухими губами, Кэт ещё раз взглянула на небесный картон и понеслась к ближайшей будке туалета. Почуяв характерную вонь в помещении, организм на автомате изолировал из себя ненужное. Выгнувшись, девушка вцепилась в грязный толчок и с дикими рвотными позывами раскрыла рот, отправляя в узел тошнотворную жидкость. Наверное, так чувствовал себя и он. Хоть и на пару часов, но так будет лучше. Может и не навсегда, но он останется в ней.29. 07. 14.