Когда тело говорит

What the spirit seeks The mind will follow When the body speaks All else is hollow. Боль. Сладкая и тягучая боль каждый раз наполняла меня, когда дело касалось записи нового материала. Эта же боль возвращалась во время съемок клипов. Эта же боль втройне возвращалась, когда дело доходило до концертов. Я отдавал себя в жертву во время каждой из песен. Я умирал. Я умирал тысячи и тысячи раз. Ни о какой привычке и речи не шло. От этого зависишь, но привыкнуть к тому, что твое сердце вынимают по несколько раз на дню, не представляется возможным. Боль никогда не уходит бесследно – она лишь забывается на время, но любое, даже малейшее напоминание о ней, отзывается в каждой клеточке живого существа. Я сам вскрываю старые раны, которые никогда не затягиваются до конца. Они ноют в унисон с голосом, раздирающим меня на части. Не осталось ни единого здорового места на ткани моей души. Все болит. Все так сладко и тянуще болит. Кажется, я стал мазохистом. По своей ли воле? Кажется, я стал зависим от этой боли. Едва ли меньше, чем от наркотиков. Твоя боль и есть мой наркотик. И я добровольно и с удовольствием пичкаю им себя. И все для того, чтобы почувствовать тебя, чтобы понять тебя, разделить боль, почувствовать, что я не один, что ты все еще рядом, как бы далеко ты не был. Раз от раза я хочу чувствовать нашу тончайшую связь. --------------- Я говорю о себе. Но что чувствуешь ты в такие моменты? Чувствуешь ли вообще хоть что-нибудь? Не верю, не хочу верить, что я тебе безразличен. В песне ты можешь сказать все, что угодно, и это самое «все» может здорово вывернуть сознание на изнанку, такой отклик находит твоя боль в моем сердце. Твои слова как укол, как пощечина, как пинок, как нож под дых. Но я терплю. Я терплю все твои выходки, потому что они связывают нас. Иногда так сложно контролировать себя, слушая очередную песню, которую ты приносишь. Каждый раз вздрагиваю – настолько точно ты читаешь мои мысли, настолько ясно чувствуешь меня. Это страшно. Когда в повседневной жизни ты молчишь, погруженный в себя, а потом выдаешь на всеуслышание эти откровения. Знаешь, они ведь тоже не верят, что ты никогда не пишешь песни о том, что у меня в голове. Даже они догадываются, что у нас одна боль на двоих. Я не хочу тебе потерять, не хочу разрушить нашу связь, но пойми ты наконец, что все чаще и чаще ты перегибаешь палку и мне невыносимо хочется бежать от тебя. В ужасе бежать. --------------- Время для новой записи. Я заранее морально готов получить порцию наркотиков, но в глубине моего сознания все еще сидит опасение, что и в этот раз ты можешь перегнуть палку. Мысленно повторяю себе: «Сейчас он даст послушать демо. Первые секунды будет больно, но потом придет волна наслаждения». Наслаждения твоим голосом, наслаждения твоими как всегда в точку словами. В такие минуты я чувствую твое превосходство. Хочется тебе подчиниться. А когда ты выжидательно смотришь на меня, пока играет демо, хочется пригнуться под тяжестью твоего взгляда. Твой взгляд вообще не отличался легкостью, но когда ты так сосредоточенно сверлишь в ожидании реакции, становится совсем не по себе. Точно так же, как становится не по себе после первого прослушивания новых песен, когда за твоим голосом порой вообще не слышишь аккомпанемента, а от постепенно доходящего смысла темнеет в глазах и холодеют руки. В этот раз запись должна была пройти еще более экстремально. Тот парень из Лидса, что работал тогда с нами, предложил записать вокал и гитару разом. Один на один в студии. Мы не делали этого около шестнадцати лет, не считая живых выступлений. Хуже всего, мне надо было спеть в присутствии тебя. В этот момент я чувствовал уязвимость. Это такое безумие, когда другой человек не просто улавливает до последних нот твое настроение, но и знает все мысли, тайные и явные. Мы записывались вместе, почти соприкасаясь телами, но ты так и не взглянул на меня. Ты играл сам себе, уйдя в свои мысли. В тот момент в твоем мирке не было места для меня. А я, как полный идиот ждал взгляда, нет, не переполненного любви, а хотя бы теплого, ободряющего, поддерживающего. Мне хотелось чувствовать, что и я тебе нужен. Не смотря на то, что песня была нежной, мой голос не надломился, не треснул от твоей безразличной близости. Снова ты протянул свою невидимую руку и медленно вынул сердце из груди. Но на этот раз, нежность переполнила меня, боль стала слаще. Зато вокал вышел невероятно искренним. Так повлияло твое присутствие. Неожиданно вышло так, что связь была усиленна за счет почти тактильного контакта. Я даже успел почувствовать, что воздух вокруг нас стал более концентрированным и наполнился током. Только поднеси спичку – от меня не осталось бы и воспоминания. Надежда прокралась в сердце. Награда будет, но позже. --------------- Я вышел из студии с намерением скрыться где-нибудь и избавиться от накативших эмоций. Не мог же я показать тебе, что чувствовал, пока шла запись. Это было бы непростительной роскошью и подарком твоему самолюбию. Закрыв за собой дверь, я стремительно направился в гостиницу, чтобы уединиться в своем номере и хотя бы попытаться расслабиться. Но в этот вечер мне не суждено было побыть наедине с собой. На пороге номера, пока я искал чертовы ключи, меня нагнал ты. Я еще не видел тебя, но остро ощущал присутствие. Внезапно стало так тихо, как перед бурей. Я даже перестал слышать стук сердца, хотя знал, как бешено оно стучало. Ты взял меня за руку. Какой милый жест с твоей стороны. Вздрогнув всем телом, я обернулся и первое, что бросилось в глаза – твоя улыбка. Ты держал меня за руку и улыбался. Как будто и не прошли эти двадцать лет… Oh I need your tenderness Oh I need your touch Oh I dream of one caress Oh I pray too much.