Demigod

Тяжелое дыхание, влажные поцелуи, быстрые шлепки, рваные движения, и вот - протяжный стон, слившийся воедино, означающий одновременный конец. Сбитое дыхание, учащённый пульс – все последствия убираются, выправляются... Томаш лёг головой на мою грудь, успокаиваясь. —Эй, ребят, вы там скоро? Нам бы выходить уже,-Сет постучался в двери. —Скоро,-ответил я. Через десять минут я сидел в машине, не глядя на ребят, и думал о том, как Врублёвский обмяк в моих руках при голосе Патрика. Это меня насторожило... Хотя с чего бы ему? Блять! Как баба я, честное слово! У нас же всё неофициально. Мы прибыли к клубу. Несколько фото, автографы... всё как всегда. Грим, распеваемся, одеваемся, немного текилы "для храбрости" – сегодня я выпил. Волнение, свет, шум толпы... выходим. Визг, крик – у меня разболелась голова. "Тише,"-прошу. Странно, толпа чуть утихла... Итак. Начинаем. Я делаю всё на автомате, пою, играю, хожу – там не я. Я смотрю за Орионом: сильный, мощный, добрая половина взглядов обращена на него. Отворачиваюсь, наконец прихожу в себя. Пропадаю в игре, моя любимая песня. Проигрыш: отхожу глотнуть воды. Ставлю ногу на подиум под барабаны, пью, собрался уходить, как вижу... Сердце ухнуло вниз. Руки отпустили гитару. Сбились все, даже Збигнев. А я просто повернул голову на истошный визг, обращённый к Сету. Мой Томми стоял вплотную сзади гитариста и целовал его шею. Мне сразу стало очень холодно и пусто. Нет, мне даже не обидно – я знал, что так может быть. —Томусь, любимый... зачем?-прошептал я одними губами, не пытаясь скрыть хлынувших слёз. Они заволокли мои глаза, мой разум; признаюсь, я сбежал. Трусливо сбежал со сцены, бросив любимую гитару где-то на лестнице. Кажется, она разбилась. Кажется, разбился я. Не знаю. Я выбежал из клуба, что так же было ошибкой: я не знал этой местности, этого города, страны. Мы тут первый раз, и концерт прошел отвратительно. Прохожие смотрели на меня с испугом, а то и омерзением: грим растёкся, но слёз уже нет – солёные дорожки стянули кожу. Выглядел я, наверно, очень плохо: сердобольный дедушка лет 60 справился о моём состоянии, но я уверил его, что это сценический образ. Я побежал дальше. Я слышал, как он матерился и звал меня. Слышал. Но не обернулся. Зачем?.. Я слабак, и поэтому мне лучше сдохнуть хотя бы морально. —Адам, стой!-он нагнал меня. Схватил за руку, опять вызвав слёзы. Я не смог оказать должного сопротивления; я упал на грудь предателю и разрыдался, обнимая его. Говорил же, что слабак. —Просто скажи, что я сделал не так,-прошептал я через несколько минут, успокоившись. —Адам, ты ничего не... —Томаш, блять!-я оттолкнул его.—Какого хрена ты ведёшь себя с мной, как с тупой бабой? Я спрашиваю: чем я заслужил такое?! Орион попытался обнять меня и поцеловать. Я бы не против, но эти руки и губы уже были не только на мне. Я бил его, рыдая, бил, и захлёбывался пришедшей обидой и болью. —Пошёл к чёрту,-прошептал я и выскользнул из его хватки, направляясь к стоящему недалеко такси. —Хочу уехать отсюда как можно дальше.