Обратно в будущее

Тебе нужен свет лишь тогда, когда он гаснет. Only miss the sun when it starts to snow Ты скучаешь по солнцу, лишь когда начинает идти снег. Only know you love her when you let her go Понимаешь, что любишь её, лишь когда отпускаешь. Only know you've been high when you're feeling low Понимаешь, что тебе было хорошо, лишь когда становится плохо. Only hate the road when you're missing home Ненавидишь дорогу лишь тогда, когда скучаешь по дому. Only know you love her when you let her go Понимаешь, что любишь её, лишь когда отпускаешь, And you let her go И ты отпускаешь её…* Темноволосая девушка терпеливо перебирала свои записи и расчеты, аккуратно заносила данные в компьютер. Несмотря на глубокую ночь, Китнисс не обращала внимания на сонливость и усталость, ведь работа была единственным занятием, которое отвлекало ее от дурных мыслей и сомнений, с каждым днем душащих ее все сильнее и сильнее. Гейл, как всегда, пропадал не известно где и не понятно с кем. Девушка уже давно привыкла к подобному отношению к ее персоне, но каждый раз она ясно давала себе отчет, что утопает во лжи и лицемерии. И теперь, сидя в полном одиночестве в одной из самых шикарных квартир Капитолия и ведя черную и белую бухгалтерию, скрывая от закона темные дела своего жениха, Китнисс проклинала тот день, когда встретила Гейла в лесу, имела оплошность подружиться с ним и уехать в Капитолий на заработки. А как согласилась стать женой Хоторна, она даже и не помнит. Лишь одна жалкая мысль, что все вело к этому, плохо, но успокаивала ее до поры до времени. Ведь в последнее время Китнисс все чаще думала о нем, о светловолосом парне, которого она оставила в двенадцатом без единого шанса на встречу. Они еще со школьных времен были не разлей вода, а в юношестве старательно скрывали друг от друга зародившуюся симпатию и теплые чувства. Робкие объятия и целомудренные поцелуи в щеку – все, чем ограничивались эти двое, боявшиеся признаться в чувствах. И вроде бы все было хорошо, и они бы все же признались друг другу, но в жизни Китнисс появился Гейл Хоторн — охотник-браконьер. Она встретила его в лесу, когда собирала лечебные травы для своей матери. Денег на дорогущие лекарства не хватало, а матери становилось все хуже и хуже, и тогда Охотник любезно предложил девушке работать на него. Следить за хитроумными силками и капканами, считать прибыль от проданных животных. Так и повелось, что Китнисс начала больше проводить в обществе Гейла, и, что уж греха таить, ей нравилось внимание этого сероглазого красавца. Но и к Питу ее тянуло с той же силой. Она ждала от него хоть словечка, что она дорога ему не просто как друг, но Мелларк молчал и в глубине души сгорал от ревности и обиды и сам ждал от девушки хоть каких-либо знаков. Они отдалялись, и он это чувствовал и боялся за Китнисс. Боялся, что рано или поздно бизнес Гейла раскроется, и ее схватят вместе с ним, что он потеряет ее окончательно, но, как на зло, при помощи поддельных бумаг и всевозможных уловок бизнес Хоторна процветал, а на все уговоры Пита бросить это дело, Китнисс лишь давала понять, что ей нужно содержать больную мать и растить Прим, а более прибыльную работу ей в дистрикте не найти. Хоторн же время даром не терял. Кроме развития бизнеса, он с каждым днем все больше старался расположить к себе Китнисс. И дело было далеко не в пламенных чувствах. Китнисс была для него очередным трофеем, целью и по совместительству отличным работником. Он уверял ее, что ей не нужен ее ровесник Мелларк, у которого за спиной ни гроша, что с ним она не будет счастлива, что ей нужен более взрослый парень, как он сам, при деньгах, с будущим и с работой. Но последний довод Хоторна был самым болезненным для девушки. «Если парень не говорит о своих чувствах девушке — это значит, что он ничего и не чувствует к ней, а не ждет действий с ее стороны. Ты ему только друг, Кискис, а я люблю тебя и хочу сделать счастливой». Вот что он ей сказал в тот день, когда уговаривал уехать с ним в Капитолий с целью расширить свой бизнес. Но Китнисс не могла уехать, не попрощавшись с другом детства. Вечером за день до отъезда девушка пришла к Питу. — Все таки уезжаешь? — сдавленным голосом спросил Пит, крепче прижимая к груди ту, что не давала спокойно биться его сердцу уже долгих одиннадцать лет. — Ты же знаешь: я не могу иначе. У меня дома мама и Прим, — хриплым от слез голосом прошептала девушка. — Знаю, знаю, родная, — обреченно отвечал парень. Они провели за разговорами весь вечер и пол ночи, не выпуская друг друга из теплых объятий, и уснули вместе. Они вспоминали все грустные и веселые моменты, но так и не затронули самую главную тему. Китнисс боялась быть отвергнутой, а Пит понимал, что Хоторн даст ей более светлое будущее и не хотел давать девушке пустых обещаний, а тем более услышать, что его чувства не взаимны. Он дал Китнисс всего один совет, значение которого она осознала слишком поздно. «Когда будешь там, в Капитолии, сумей отличить друга от врага. И, чтобы не случилось, всегда оставайся собой, не дай ничему сломить тебя, не стань пешкой в чужой игре. Нам свойственно ошибаться, Китнисс. И я надеюсь, что ты на верном пути, и при любых обстоятельствах помни, что я всегда буду ждать тебя и приму такой, какая есть. Ведь мы друзья. Помнишь? Всегда». Китнисс лишь утвердительно кивала и крепче сжимала в кулаке прощальный подарок Пита — медальон с фотографией Прим, матери и его самого. Поддавшись своим чувствам, девушка прильнула к губам парня, вкладывая в поцелуй всю свою горечь, любовь и отчаяние. «Я должна была сделать это. Хотя бы раз. Прости, Пит, прощай!» — это были ее последние слова перед тем, как она развернулась и поспешно ушла, чтобы не показывать свою боль. С того времени прошел год с небольшим. И вот, сидя теперь в квартире, Китнисс понимала, что не сдержала слово. Она поддалась и стала пешкой в руках Хоторна, но осознала это слишком поздно. Она невольно сравнивала таких разных Пита и Гейла, меняла их местами и анализировала их действия. Если бы Пит занялся мехами и кожей, он бы не истреблял зверей в лесу. Думала девушка. Он бы, как и положено по закону, открыл бы ферму, в которой и выращивались зверьки. Не экономил бы на корме для них, не держал бы в плохих условиях. За ним не нужно было бы заметать следы и вести два бухгалтерских учета. Его товар всегда бы славился качеством, и у фирмы всегда была бы хорошая репутация. Он бы не устранял грязными методами своих конкурентов. Его работники не получали бы мизерную зарплату и не работали бы по 12 часов в сутки. Он бы всегда был выше грязных купюр и тратил бы часть прибыли на благотворительность. Особенно на детей. Ведь он из так любит. Такой уж он был Пит Мелларк — открытый, светлый, добрый, лучший сын своего отца, гордость друзей и семьи. Ухмылка появляется на лице Китнисс, когда она представляет Гейла владельцем пекарни. Муку высшего сорта с легкостью заменила бы мука первого сорта, а ее в свою очередь мука второго, и вся эта продукция была бы не из добротных амбаров 11 дистрикта, а полученная где-то кустарным способом. Газ к печам был бы проведен левым путем, а счетчик света всегда кто-нибудь подкручивал бы назад. В тесте всегда было бы через чур много дрожжей и разрыхлителя, не самых свежих яиц и молока. Свежая выпечка поступала бы на прилавки только в том случае, когда предыдущая продана без остатка. Работники бы работали за копейки, с минимальными выходными, и в итоге посетителей вместо улыбчивых кассиров и продавцов ждали бы раздраженные и обозленные. Китнисс понимала, что нужно что-то менять. Теперь, когда мама здорова, а Прим окончила школу, ей хотелось наконец пожить для себя: то, какая жизнь окружала ее сейчас, далеко не была радужной. В дали от дома, одна, с нелюбимым мужчиной, которого даже после помолвки она не подпустила к своему телу. Она отчаянно хотела домой. Вдохнуть воздух, наполненный не выхлопными газами, а свежий и лесной. Обнять Прим и маму, а не целовать в щеки разукрашенных мнимых подруг и делать вид, что рада встречи, зная, что к одной из них Гейл придет этой ночью. Она хотела вновь ощутить теплые, сладкие, сухие губы Пита, уловить запах корицы и укропа, исходящий от его ладоней, когда он гладит ее по щеке, а не терпеть холодные и скользкие губы жениха, смердящие алкоголем и табаком. Не хотела чувствовать зловонный капитолийский парфюм продажных женщин. Уже около четырех утра, а Гейла все нет. Китнисс решила серьезно поговорить с ним и завтра же уйти из его жизни. Уехать туда, где она чувствует себя действительно нужной, а не используемой. За размышлениями девушка и не заметила, как дверь в квартиру открылась и в комнату ввалился полупьяный Хоторн. — Любимая, а почему ты не спишь? — заплетающимся языком спросим парень. — Слишком много работы, Гейл, — ответила девушка, не отрывая глаз от монитора. — И еще, я должна тебе кое-что сообщить. — Ох нет, сладкая, давай это подождет до утра. Вот если только ты поняла, что готова к большему со мной, то я могу передумать, — сказал парень, резко притянув девушку за руку к себе и, прижав к груди, впился губами в нежную кожу ее шеи. — Нет! Гейл, отпусти меня! Сейчас же! — вскрикнула Китнисс, оттолкнув от себя парня. — Да что черт возьми с тобой не так?! Я хочу тебя уже гребаных 2 года! Мы жених и невеста, в конце концов! Ты моя, понимаешь?! Моя! — вопил Гейл в пьяном угаре, чем сильно пугал Китнисс. Он было снова потянулся за поцелуем, но девушка опять оттолкнула его. — Не прикасайся ко мне! Мне неприятно! Я — не твоя вещь! И никогда ею не была. Понимаешь?! А теперь сядь и поговорим, — уже более спокойно ответила девушка, дабы не злить Гейла больше. — Катись к черту со своими разговорами! Я устал как собака и иду спать! — крикнул парень и хлопнул дверью спальни. — Вот и уйду! — крикнула в след девушка. — Ага, конечно, и прибежишь обратно как сучка, когда начнешь подыхать от голода, — иронично ответил парень. На эту реплику у Китнисс была куча колких ответов, но она, как ни странно, промолчала. Ей надоело тратить нервы на него. Все, что она сейчас хотела, — выспаться, а затем, все-таки, поговорить с Гейлом, расставить все точки над «i» и убраться из этого гнилого города. Недолго думая, девушка легла на диван и, укрывшись пледом, утонула в сладком сне. Китнисс проснулась около полудня и, не обнаружив жениха в квартире, девушка приняла это за знак свыше. Она не торопясь собрала в средний чемодан свои вещи, заказала один билет до двенадцатого в один конец и, сев в такси, направилась в офис Гейла. Хоторн ходил взад и в перед по своему кабинету, жестикулируя и крича в трубку телефона на очередного компаньона. Китнисс оставила чемодан у входа в его кабинет и без стука вошла и села в кресло напротив рабочего стола. Закончив разговор, Гейл тяжело вздохнул, опустился на свое рабочее место и только сейчас заметил девушку, сложившую руки на груди и решительно смотрящую на него. — Кискис, давай только без истерик. Я знаю что вчера был груб с тобой и поэтому… — начал было парень, но девушка прервала его. — Я не за этим пришла сюда, Гейл. Просто выслушай меня, — Парень удивился, но быстро пришел в себя, давая понять, что готов слушать дальше. — Я ухожу, — сказала девушка. — Я устала от всего, Гейл. — Что?! Ты не можешь! А как же бизнес? А свадьба? У нас же все хорошо было! — сокрушался парень. Он вскочил со своего места, опустился на корточки рядом с Китнисс и сжал ее ладони в своих. Он с надеждой ждал объяснений и был готов на любые уловки, чтобы отговорить ее. — Нет никаких нас, Гейл. Есть ты и я. У тебя все хорошо, а у меня жизнь катится вниз, теряя всякий смысл. Я хочу домой и уеду сегодня же, — ответила Китнисс. Она достала из сумочки бархатную коробочку с кольцом и вложила ее в ладонь парня. — Дашь его той, кто и вправду полюбит тебя и не будет связана с тобой ни работой и ни чем, что может навредить отношениям. — Нет, не надо, прошу. Не бросай меня, Кискис. Я знаю, что все свое время уделяю работе. Тебе кажется, я изменился, но я исправлюсь ради тебя, только не уходи… — опять завел шарманку Гейл, но и на этот раз его прервали. — Мне ничего не кажется. Ты не изменился. Просто я узнала тебя лучше. Ты всегда был собой — властным эгоистом и манипулятором. А я стала очередной марионеткой и предала сама себя, — сказала девушка. — И что ты собираешься делать дальше? Как будешь жить? — спросил парень смиренным голосом. — Всегда находила выход как выкарабкаться за все свои двадцать один год жизни — и сейчас найду. И в первую очередь сделаю, то на что не решалась десять лет, — с легкой улыбкой произнесла девушка. – И, Гейл, я благодарна тебе за все. Ты помог мне и моей семье в трудный момент. И этот долг мне никогда не вернуть. — И не надо. Просто останься, прошу, — тихо шептал парень, поглаживая девушку по щеке. — Не могу. Прости. Мне пора, — сказала девушка, поднимаясь с кресла. Она крепко обняла Гейла. А тот еще крепче прижимал ее к себе. Он слишком поздно осознал, насколько дорога ему стала Китнисс, но сейчас было уже поздно что-либо менять, и он ее отпускает, не смеет больше мучить. — Береги себя, Кискис. И если вдруг что понадобится — звони, не стесняйся, — тихо сказал Гейл с мягкостью в голосе, которой раньше Китнисс никогда не слышала. — Обязательно. Ты тоже береги себя. Заканчивай со своими грязными делишками и распутными женщинами. Найди себе достойную и сделай ее счастливой, — ободряюще улыбнулась Китнисс. — У меня была, и я не ценил, — сокрушенно вздыхает парень. — Нам всем свойственно ошибаться, Гейл, но всегда есть человек, который простит и примет тебя таким, какой ты есть, — ответила Китнисс словами Пита. — Помни это. — Запомню. Прощай, Китнисс. — Прощай. Девушка развернулась и с улыбкой вышла из кабинета, прихватив за поручень свой дорожный чемодан. Следующий пункт — вокзал Капитолия и Двенадцатый дистрикт. Город детства и юношества. Родина. Двенадцатый встретил ее теплым ветром и сухой погодой. Только взошедшее солнце приятно грело, а грудь девушки высоко вздымалась и опускалась от запах леса. Она шла не спеша по улочкам города, волоча за собой чемодан, оглядываясь по сторонам и отмечая изменения, которые произошли за 15 долгих месяцев ее отсутствия. В дали показался темный силуэт рядом с бордово-серым кадиллаком, но и этого хватило Китнисс, чтобы узнать в этой фигуре Пита. Кто еще мог начать работать в 5:20 утра, как не пекарь? Она ускорила шаг. А он почти не изменился, только стал еще крепче фигурой, на лице была небольшая щетина. Пшеничные волосы слегка развивались на ветру, а голубые глаза излучали уверенность и легкую печаль. Он умело закидывал тяжелые мешки с мукой в грузовую часть машины. Пит не замечал никого вокруг, продолжая пачкать об мешки черные брюки и такую же рубашку. Но в следующий момент ясное небо встречается с пасмурным, и кажется, что сейчас прогремит гром и вспыхнут молнии. Китнисс неуверенно преодолевала последние 10 шагов между ними, в то время как Пит стоял совершенно ошарашенный. Девушка порывисто обняла блондина за шею, прижимая к своей груди, не веря в свое счастье. Она покрывала поцелуями его лицо не в силах сдержать улыбку и смех, рвущийся наружу. Пит наконец поняв, что девушка, сжимающая его в своих объятиях, не иллюзия, крепче обхватил ее своими крепкими руками. — Боже. Китнисс, какими судьбами? — весело проговорил парень, смотря ей в глаза. — Долгая история, — улыбается в ответ девушка, разглядывая Пита с ног до головы. — Ты полюбил черный, или что-то случилось? — обеспокоенно спросила девушка. Вмиг лицо парня помрачнело и его исказила гримаса боли. Он поднял голову вверх и, закусив губу, сдавленно произнес: — Папы больше нет, Китнисс. Уже 3 месяца как его не стало. У меня больше никого не осталось. Никого, кому бы я был нужен. И вот ты тоже приехала, наверняка, попрощаться навсегда перед свадьбой. — Ох, нет! Не может быть, — Девушка была поражена и не знала, как утешить любимого человека. — Пит, посмотри на меня пожалуйста. Я знаю, что я самый ужасный друг. Я бросила тебя ради грязных бумажек и уехала хотя должна была быть рядом и поддержать тебя в трудный момент. Ты имеешь полное право не прощать меня за такое предательство, но я обещаю, что с сегодняшнего дня все будет иначе. Слышишь? Нет больше никакой свадьбы. Я вернула кольцо. Мы будем снова вместе, как и были всегда, и больше ничто и никогда не посмеет разлучать нас. Ты мне веришь? Пит слушал девушку как завороженный и не верил в происходящее. Но одно он знал точно, что это его последний шанс сказать о своих чувствах. Он больше не мог молчать и вновь потерять ее. — Я верю тебе. И может, я все испорчу следующими словами, но я обязан это сказать. Китнисс Эвердин, я люблю тебя всем сердцем уже 10 лет. Ты будешь моей девушкой? — с надеждой в голосе спросил Пит. — Наконец-то, — прошептала она в ответ и прильнула к губам парня. — Я тоже люблю тебя, Пит Мелларк. Поцелуй сладкий, тягучий требующий большего. С трудом оторвавшись друг от друга, они стояли, полностью переполненные счастьем. — Я должен тебе кое-что показать, — с улыбкой ответил парень. Он положил чемодан Китнисс в багажник, а саму усадил на сиденье рядом с собой. Они приехали к светлому одноэтажному зданию с новенькой вывеской пекарни. — Одной пекарни уже не хватает на весь город, — с улыбкой сообщает Пит, прижимая Китнисс к себе за талию. Девушка ответила теплой улыбкой и прошептала ему на ухо, что гордится им. Осмотрев пекарню, пара направилась на кухню, где Китнисс воровато утащила одну из булок прямо с противня. Чем вызвала улыбки работников пекарни и смешок Пита. Он повел ее на улицу через черный вход, и они оказались на заднем дворе пекарни. Пит сообщил, что стоящий впереди двухэтажный дом его. Он был красивый и обустроен со вкусом. *** Китнисс стояла у окна спальни, сжимала в руках чашку с ароматным чаем и любовалась лесом за окном. Теплые руки Пита приятной тяжестью опустились на ее плечи, опускаясь и поглаживая все ниже и ниже. Китнисс прикрыла глаза от удовольствия и, положив чашку на подоконник, развернулась к парню лицом, даря жаркий поцелуй в губы. Сомнений не осталось. Она хотела быть его без остатка. Ее ладони скользнули под рубашку парня, поглаживая одной рукой и расстегивая другой податливые пуговицы одну за другой. Парень тем временем опустился с поцелуями к тонкой шее, покрывая ее мелкими и горячими поцелуями. Дыхание у обоих прерывистое, а адреналин бушевал в крови с неимоверной скоростью. Пит мягко опустил девушку на кровать и стянул с нее тонкую кофту. Он продолжал ласкать ее тело губами, касаясь незащищенной кожи груди, ключиц, живота и шеи. Девушка тихо стонала от захватывающих ее новых ощущений и ласкала обнаженную спину парня ладонями, сильнее выгибалась ему навстречу. Пит, опустив руку на застежку брюк Китнис, вопросительно посмотрел на нее, ожидая разрешения на дальнейшие действия. — Да, Пит. Я хочу, — прошептала она возбужденным голосом, даря ободряющий поцелуй в губы. Пит лишь тепло улыбнулся и потянул штаны девушки вниз вместе с бельем. Китнисс смутилась, но все-таки, доверившись парню, помогла стянуть последнюю одежду и с него. Увидев его внушительную силу, налитую его желанием, девушка испугалась. Заметив это, парень лишь успокоил ее глубоким и жадным поцелуем и шепнул, что будет осторожен. Китнисс обхватила ногами поясницу Пита, прижимая ближе к себе, показывая, что готова принять его. Первое движение парня отдалось ноющей, но терпимой болью. Он остановился в ожидании, что любимая привыкнет к новым ощущениям и через несколько мгновений она двинулась ему навстречу, требуя продолжения. Боль постепенно отступала, а на ее место пришло такое долгожданное наслаждение. Движения Пита становились все увереннее, резче и набирали темп. Китнисс судорожно целовала его плечи, шею, впивалась поцелуями в податливые губы. Их наслаждение подходило к пику. Достигнув его, Пит опустился рядом с девушкой, прижимая ее к себе. — Как ты? — спросил он, поглаживая ее по спине. — Лучше не бывает, — улыбаясь, ответила она и потянулась за очередным поцелуем за это день. Пролежав несколько минут в тишине и теплых объятиях друг друга, Пит снова обратился к девушке: — Китнисс, я тут подумал. У нас в этом городе больше никого нет кроме друг друга. Твоя мама и Прим работают в четвертом, моего отца больше нет. Может, ты будешь жить со мной? — с надеждой в голосе спросил парень. Китнисс и самой не хотелось жить одной в пустом доме и тем более снова быть вдали от него. — Да, я хочу быть с тобой. Вместе, — прошептала девушка, прижимаясь к теплой груди Пита. — Всегда? — улыбаясь, спросил парень. — Всегда, — ответив на его улыбку поцелуем, сказала Китнисс.