***
Куплинов не знает, что нужно инвалидам, поэтому когда Джесус, лежащий в десяти сантиметрах от него, стонет что-то нечленораздельное посреди ночи, он не понимает, что делать. Растерянный и взъерошенный он впадает в панику и оглядывается в поисках хоть чего-нибудь, что может помочь, и когда находит на прикроватном столике какую-то бутыль с таблетками, то не глядя высыпает оттуда половину себе в ладонь, забрасывая больному в рот капсулы. Не по очереди, а все сразу, чтобы потом понять, подействовало или не подействовало. Через десять минут стоны смолкают, и летсплейщик ложится в кровать. Он еще долго сверлит взглядом потолок, прежде чем вновь уснуть, а после проснуться от того, что Джесус стонет, когда Дима задевает его колено. И Дмитрий отворачивается к стенке, чтобы не трогать своего друга.***
У Джесуса дома находится книжка на английском, и Куплинов с удивлением понимает, что может перевести то, что там написано. Конечно, на самом деле он плохо знал иностранные языки, но те слова, что в книжке, он знает. И парень часто перечитывает первые слова, находящиеся на пятой по счету странице. — Что ты интересного нашел? — спрашивает Джес, и Дима отвлекается от рассматривания книги. — Неужто что-то стоящее откопал? Охренеть! — Тут английская книжка, — говорит летсплейщик. — «Милые кости» называется. — А, так это соседа. Почитать дал. И парень исчезает за дверью. Куплинов еще долго смотрит на обложку книги, а после кладет ее обратно на полку. Так, чтобы никто не смог ее уронить с края. — Нихрена себе название, — бормочет он и идет к своему другу в главную комнату. Фраза на пятой странице гласила: «I love you», и была приписана от руки кем-то, кто читал ее до этого.***
— Я не хочу! — упрямо отворачивается Джес, и Куплинов хмурится. — Выпей ты эту жижу и дело с концом! — Не хочу, твою мать! Кому я это сказал?! Стенке?! Дмитрий вздыхает. Ему никогда не скормить этому парню лекарство. — А давай я сделаю, что ты попросишь, если ты выпьешь его, — Куплинов кивает на ложку, полную до краев коричневой жидкостью. — Все-все-все? — блестит глазами Джесус, и Дима кивает. — Все-все-все. — Купи мне сахарной ваты, — улыбнулся Джес. Дмитрий удивленно раскрывает глаза. — Ты что, голодный? — Да не, просто мне очень хочется сахарной ваты. Жуть аж как хочется! И Куплинов кивает, а Джесус одним глотком выпивает всю ложку, ухмыляясь так, будто сейчас сказал ему не вату купить, а мир захватить.***
— Но почему это… — Да нет, блять, у меня стольки денег, вот и все! Куплинов, держащий извещение, нахмурился. Текст, гласивший о том, что у парня завтра отключают свет, ему совсем не нравился. Ну, во-первых, потому что они оба в этой квартире снимают и выкладывают видео. Компьютер питается именно от розетки Джесуса, и когда выключат свет, они оба останутся в кромешной темноте, освещенной лишь ноутбуком Димы. А во-вторых, потому, что это ну совсем не вписывалось в его планы. И Дима вздыхает, намереваясь вечером сходить и погасить задолженность своими деньгами.***
Стул, на котором сидит летсплейщик, ужасно жесткий, но парень терпит. Ему больше важен человек напротив, чем-то, как он себя чувствует. Несмотря на то, что Джесус совсем не умеет кататься на этой коляске, паренек катит колеса вперед, пытаясь хоть так, но двигаться. На улицу выезжать нет смысла, поэтому он ездит из комнаты в комнату, чтобы привыкнуть наконец к таким занятиям, как езда верхом на кресле. Куплинову жутко нравится за этим наблюдать. Он посмеивается, смотря, как его друг в очередной раз врезается в дверь, а после с удивлением замечает, что Джес берет костыли. — У тебя же две ноги сломаны! — вскрикивает Дмитрий, думая, что парень сейчас попробует пройтись и что-нибудь сломает себе еще. — А кто сказал, что это для меня? — фыркает Джесус и с размаху кидает костыль в Куплинова. Тот удивленно открывает рот, сматерившись, а потом отскакивает в сторону от развернувшейся войны. — Хесус! — возмущенно кричит он, а Джес со злобным смехом берет второй костыль и начинает тыкать им в друга. Это их первое развлечение за целую неделю. И Куплинов поддается.***
— Целуй-целуй! — гогочет Джес, и Дима хмурится. Они играют в бутылочку, — игру, в которую играть вдвоем было не слишком удобно, кстати — и Дмитрий как обычно проиграл. Бутылка остановилась, указав горлышком на Джесуса. — Целуй-целуй! — повторяет тот. Летсплейщик вздыхает. Это его первый поцелуй с парнем, признает он. И Куплинов целует Джеса, притянув того за волосы к себе.***
Сжав покрепче ремень от сумки, Дмитрий смотрит на Джеса, сидящего на инвалидной коляске над лестницей, видного в дверном проеме Неделя, которую ему дали на работе, чтобы присмотреть за другом, прошла. К сожалению, уже завтра необходимо быть на работе, до которой, собственно, еще нужно доехать. Но желания этого делать абсолютно не было. Его работа была нудной, стабильной и неинтересной, по его мнению, и наверняка многие его коллеги поддержали бы это утверждение. Кому бы понравилось целыми днями сидеть на скучной работе, а после идти усталым домой, чтобы потом сделать три серии, которые завтра он выложит на Ютуб, что делает каждый божий день? Естественно, никому в здравом уме. И сейчас почему-то захотелось бросить к черту работу и пойти назад, к Джесу, до сих пор сверлящего его взглядом. — Ну, это… — говорит неожиданно Джесус, и Куплинов кивает, показывая, что он весь во внимании. — У меня тут борщ закончился, а домработницы нет… — Ты намекаешь на то, что я похож на горничную? — сузил выпытывающе глаза Дмитрий. Джес поспешно замахал руками. — Не-не, ты что! Разве что прислугой, которая неспособна сварить хозяину борщ… Дима встрепенулся, почувствовав в этом предложении вызов. — Ты думаешь, я не умею варить борщ? — О, да, думаю. — Отлично! — восклицает Дмитрий, натягивая ремень сумки крепче. — Тогда прямо сейчас я иду готовить тебе борщ! — Вот и славно! — кричит в ответ Джесус, цепляясь за отговорку, как за спасительную соломинку. — Посмотрим, какой женой ты выйдешь! — Посмотрим! И Куплинов бежит в дом, отбрасывая сумку в самый дальний угол. А борщ, сваренный вчера, одиноко покоится в нижнем шкафчике, предусмотрительно убранный пять минут назад Джесусом.