джен, Дерек, Айзек
27 июля 2014 г. в 05:47
Айзек развеивает прах отца однажды ночью с самого высокого холма, с которого видно весь город.
После того, как тело отца прошло всевозможные экспертизы, Айзек отдал его на кремацию: оказался не готов рыть ему могилу, пусть и представлял себе это бесчисленное количество раз, рисовал сетью царапин на стенках холодильника. Действительность и близко не похожа на фантазии — хотя бы тем, что от действительности не становится легче.
Айзек осторожно поводит плечами: тело всё еще восстанавливается после очередной тренировки, но Айзеку нравится, когда Дерек ломает ему кости — нет, приятного в этом всё еще мало, но тогда шрамы, оставленные отцом, болят гораздо меньше, раскуроченные рёбра больше не ноют. Дерек собирает Айзека заново.
Когда-нибудь, думает Айзек, он попросит Дерека закрыть его в старом холодильнике в подвале своего дома: когда-нибудь придет время обращать своих демонов в серу и прах, а пока что у Айзека лучше всего получается страх, и, господи, как ему надоело ощущать на себе этот запах, как надоело ловить взгляды Дерека украдкой. Когда-нибудь он найдет в себе силы сорвать замок с двери холодильника и сказать: "Я не боюсь больше", а Дерек просто молча похлопает его по плечу — и от него будет нести гордостью и горечью одновременно.
Айзек знает: ему бы хотелось, чтобы кто-то закрыл его в горящем доме, да только вот больше некому.
Айзек стряхивает остатки пепла с рук, неловко обтирает ладони о джинсы. Полная луна заглядывает ему в глаза белесыми отсветами, но Айзек остается спокоен: он контролирует себя — якорь держит на месте тяжестью на руках и джинсах — и Айзек говорит себе: "Он не всегда был таким. Я никогда не буду таким".
Айзек не забывает плохое.
Просто оно теряет вес — словно прах на ветру.