Аконит

У этой новенькой крутая куртка, так себе говорит Лидия, окидывая её оценивающим взглядом. Неудачник МакКолл тоже пялится едва ли не с открытым ртом с противоположного конца коридора, и Лидия подозревает, что в его случае дело вовсе не в куртке. — Меня зовут Лидия, и ты должна пойти с нами на вечеринку и познакомиться со всеми. Пойдем, я всё тебе покажу, — говорит Лидия не терпящим возражений тоном и хватает новенькую за руку. — Я Эллисон, — успевает неловко произнести та вместо ответа и позволяет потащить себя в столовую. На вечеринку Эллисон приходит вместе с МакКоллом, и Лидия не уверена, почему её так задевает этот факт. Вместе с Джексоном они устраивают целое представление, пока он прижимает её к стене, горячо выцеловывая шею, но Лидия даже не находит в себе сил, чтобы закрыть глаза и не смотреть на то, как МакКолл осторожно обнимает Эллисон во время танца так, словно больше всего на свете боится её поранить. * — Он по тебе разве что хвостом не виляет, — говорит Лидия как бы между прочим, втайне гордясь тем, что сумела заставить свой голос звучать привычно равнодушно. Эллисон неожиданно хохочет, будто это самая смешная шутка, которую она когда-либо слышала. — Скотт с хвостом был бы милым, — пожимает она плечами в ответ на взгляд Лидии и пытается подавить озорную улыбку, которая появляется словно от мысли о чем-то своем, но ямочки на щеках выдают её с потрохами. — Какая мерзость, — заключает Лидия, возвращаясь к своему учебнику. * В боулинге они с Джексоном проигрывают, но это тот случай, когда проигрыш не расстраивает Лидию. Джексон, конечно, бесится, но это значит только то, что её сегодня ждет жесткий секс, а Лидия никогда не была против такого поворота событий. * Наряды на бал они выбирают вместе. — Сегодня будет особенный вечер, — мечтательно говорит Эллисон, и Лидия с сомнением смотрит на неё. — Да? — она не впечатлена. Она идет на вечер со Стайлзом, ради всех святых. Не то чтобы Стилински был так уж плох, конечно. — Вот увидишь, — обещает Эллисон и улыбается так, словно знает что-то, неведомое Лидии. Лидия думает, что не поверит этому, пока не убедится собственными глазами. * Бал — полный отстой. Всё идет не так, как должно, совсем не так, и в какой-то момент Эллисон берет её за руку: — Пойдем, я кое-что тебе покажу. * Эллисон смотрит на неё ярко-красными глазами, и Лидия не может пошевелиться. Эти глаза она видела во сне десятки раз, эти глаза она пыталась запивать горстями таблеток и заедать горчащими на языке убеждениями "это всё горный лев". В Эллисон нет ничего от горного льва, она просто стоит и смотрит, и Лидии кажется, за огнями она может различить прежнюю Эллисон, кажется, ей нечего бояться. — Они сожгли мою семью, — тихо говорит Эллисон, так тихо, словно извиняется за что-то. — Кто ты? — Я не зверь, — Эллисон осторожно проводит пальцем по щеке Лидии. — Я не причиню тебе вреда. И Лидия верит. А потом клыки смыкаются на её теле. * Лидия критически осматривает себя. Дома ей пообещали, что эти шрамы можно вывести, и ей и нравится, и не нравится эта идея. По одной и той же причине — действеннее метки не придумаешь, и Лидия не знает, избавится ли она от неё так же легко, как и от шрамов. Сложить два и два оказывается довольно просто. Она подсаживается к МакКоллу за ланчем. — Так вот почему ты был готов кости жрать с её рук. Скотт давится колой. — Что? — глупо моргает он, и Лидия закатывает глаза. — Я, может, и сказала всем, что ничего не помню, но это совершенно не значит, что так и есть. — Да, — сдается он. — Это инстинкт. Защищать вожака. Дерек объяснил бы лучше, но... Я бы всех разорвал за неё. — Но не разорвал, — со странным удовлетворением в голосе замечает Лидия. — За неё. А не за альфу, — резко бросает Скотт и поднимается из-за стола, чтобы оставить Лидию в одиночестве. Она так устала от этого дерьма. * Сеансы у школьного психолога — самая бесполезная вещь из всех, которые случались с Лидией. И даже если во время теста Роршаха она и видит, как чернильные пятна расплываются то в огромную волчью пасть со звериным оскалом, то в милую улыбку с ямочками, то Лидия может мастерски это игнорировать. Нахальная девчонка в очереди улыбается чему-то своему. Она явно немного младше Лидии, но тем не менее, у неё хватает наглости поинтересоваться со смешком: — Ты тоже психованная, да? Лидия окидывает её возмущенным взглядом, прежде чем с достоинством подняться и уйти. Психолог может подождать до следующего раза. — Эй, не надо стыдиться того, кто ты есть! — весело бросает ей в спину девчонка, но вот еще, Лидия лучше сделает вид, что ничего не услышала. * Глупая, глупая собака, думает Лидия, взволнованно оглядываясь по сторонам в поисках сбежавшего питомца. Земля кажется теплой-теплой, словно рада её босым ногам, и в воздухе пахнет горелыми листьями. Лидия выходит по тропинке к большому особняку, когда слышит тихий лай. Внутри дом будто заброшен, но в гостиной возле камина в кресле с ногами расположилась её незнакомая-знакомая, которую Лидия видела у кабинета психолога. Та рассеянно поглаживает Праду за ухом. — Это моя собака, — говорит Лидия, пытаясь унять странную дрожь. — Так забирай, — отвечает девчонка, вставая с кресла, чтобы подойти к Лидии. Когда они оказываются в нескольких шагах друг от друга, она опускает Праду на пол. — Подойди, — просит она, и это не похоже на приказ, но Лидия почему-то всё равно повинуется. Холодные пальцы знакомым, слишком знакомым движением, пробегаются по её щеке, и запах листьев становится таким сильным, будто они на самом деле стоят посреди леса. Она тянется к Лидии за поцелуем, и Лидия позволяет ей впиться в губы так, словно это что-то, чего они обе хотели слишком давно. Лидия не думает, в голове нет никаких мыслей — только ветер и листья, и вспышки огня, и почему-то запах бензина, и дым, и кровяной комок в глотке, мешающий дышать. Когда Лидия отстраняется, она видит Эллисон — не такую, как в своих кошмарах, другую, с обгорелой кожей и гниющим шрамом на горле. Старый дом Хейлов хохочет ей в лицо свистящим ветром и скрипящими половицами. * — Ты настоящая? — шепчет Лидия, обнимая себя за плечи, которые терзают фантомные боли, будто кто-то рвёт кожу зубами, взгрызается, пытаясь добраться до чего-то по-настоящему сокровенного. — А как ты думаешь? — хитро щурит глаза Эллисон, тряхнув копной темных кудрей. Лидия закрывает глаза — да так, что цветные круги бегут под веками, но они практически сразу превращаются в языки пламени, и Лидия не глядя выбрасывает сжатую в кулак руку вперед. Эллисон только тихо смеется за её спиной и аккуратно устраивает свои ладони у Лидии на плечах: боль из старой раны сразу куда-то уходит, и Лидия чувствует, что может повернуться — правда, ей кажется, что сил хватит только на это. Эллисон отпускает её плечи, чтобы накрыть разбитые в кровь костяшки пальцев ладонями. — Ты думала, если разбить зеркало, то всё прекратится? — мягко спрашивает она, и Лидию бьёт мелкой дрожью — она даже не замечает, как кивает в ответ. Эллисон сжимает её руки, вдавливая стекло в рану, стирая его в мелкое колкое крошево, и улыбается. — Но ведь осколки уже добрались до твоего сердца. Когда Лидия кричит, с её губ не срывается ни звука.