***
– Ну, все! Тренировка на этом заканчивается! – улыбнувшись, Минато Намикадзе собрал возле себя помятых учеников, которые стояли и насупившись смотрели на своего сенсея. А если быть точным, то темнее тучи был лишь один паренек с торчащими в разные стороны черными волосами и в странных оранжевых защитных очках. А его сокомандники лишь устало взирали на своего наставника. Разве что самый низенький из них, мальчуган с пепельно-серебристыми волосами, то и дело косил на брюнета недовольным взглядом. – Итак, результаты довольно неплохи. Рин, ты молодец. На отлично справилась со своей задачей. Да и ловушка была выполнена на высоком уровне. Если бы не оплошность Обито, то у вас бы что-то да вышло, – Минато перевел взгляд небесно-голубых глаз на надувшегося, как мышь на крупу, Учиху. – Обито, а ты как всегда не сдержан и в самый ответственный момент отвлекаешься непонятно на что. – Я не виноват, Минато-сенсей! – тут же воскликнул брюнет в защитных очках, яростно жестикулируя руками, чем напоминал взбесившуюся мельницу. – Мне просто пыль попала в глаза, и я не успел сориентироваться! На поляне повисла минута тишины, а джонин наставник и его ученики с лицами, на которых чуть ли огромными буквами было написано «Не верю!», воззрились на самого непоседливого и непредсказуемого члена команды. Сам же Учиха стоял и, ничего не понимая, смотрел на вытянувшееся лицо сэнсэя. – Обито… – Минато устало вздохнул и приложил правую руку ко лбу, наградив ученика убийственным взглядом. – Какая пыль? Ты же в очках! – Вот придурок, – хмыкнул Какаши в сторону, сложив руки на груди и скучающе посмотрев на какую-то птичку, что сидела на ветке соседнего дерева. – Че вякнул, блондинка?! – завопил представитель клана шаринганистых и кинулся было наподдавать наглецу старым дедовским способом, а именно – с помощью кулаков. Но был тут же перехвачен Минато и в следующую секунду уже свисал вверх тормашками с плеча высокого блондина.***
Глаза Хатаке шокировано расширились, и джонин, изловчившись, повернул голову и посмотрел в сторону масочника. Наткнувшись на взгляд шарингана из единственной прорези для глаз в оранжевой маске, Какаши даже дергаться перестал. Масочник, склонив голову, с интересом патологоанатома смотрел на джонина. – Кто ты такой? – прохрипел Хатаке, так как нормально говорить ему мешало то, что он был сильно прижат к поверхности стола. – Тоби ведь представился! – насмешливо протянул масочник, раскручивая на пальце правой руки кунай. Вдруг, зажав оружие в руке, он в следующий момент резким движением прошелся лезвием по правой ягодице Копирующего, оставив ровный разрез на белой ткани штанов. Края разреза быстро окрасились в алый цвет, так как из тоненькой, но глубокой царапины потекла кровь. Какаши зашипел и дернулся, стараясь отдалиться от холодного лезвия куная. Но лишь причинил себе еще больший дискомфорт, ибо хорошо так впечатался тазовыми костями прямиком в угол стола. Выдав что-то совершенно нечитабельное, пепельноволосый наградил Тоби убийственным взглядом. – Если ты еще не понял, то вопросы тут задаю я, – масочник отстранился от джонина и снова начал играться со своим кунаем. Усевшись рядом с Хатаке на стол, Тоби скосил взгляд на вставшего на ноги Хатаке. Джонин исподлобья с нехорошим прищуром смотрел на члена Акацки, потирая пострадавшую ягодицу. – Взглядом ты меня не убьешь. Максимум – у меня будет расстройство желудка от созерцания твоей персоны. Все твои техники против меня бесполезны, а шаринган… – Тоби оценивающе прошелся взглядом по напряженной фигуре шиноби, который в любой момент был готов атаковать или защищаться. Хмыкнув, масочник подбросил к потолку кунай и, даже не концентрируясь на метательном железе, легко отправил его в подпространство с помощью Камуи. – Данная взаймы сила гораздо слабее истинного шарингана. Какаши поджал губы, хотя под темной маской этого заметно не было. Руки джонина сжались в кулаки, а вокруг пальцев иной раз проскальзывали мелкие разряды молний. – Итак, всего один вопрос! – снова перейдя на писклявый веселый детский голос, Тоби поднял правую руку и, показывая указательным пальцем в потолок и склонив голову набок, посмотрел на сына Белого Клыка. Хатаке молча наблюдал за движениями парня в маске. Все в этом чудаковатом масочнике – в его позе, движениях и иногда в манере речи, когда он, конечно, не играл недалекого дурачка, – все в нем было до боли знакомым. Только Какаши все никак не мог понять, кого же он с упорством дятла пытается рассмотреть в этом нукенине. Точнее, в глубине души джонин уже все прекрасно понял, но вот никак не хотел признавать и принимать свою шокирующую догадку. – Где свиток с ключами от печатей носителей Девятихвостого? – Вам к ключам не добраться, – спокойно протянул Какаши, не сводя с Тоби взгляда. И тут прямо перед маской нукенина из воронки Камуи появился кунай, сверкающий чакрой молний. Но в следующую секунду пропал прямо в сантиметре от прорези в маске Тоби в другой воронке, а красный глаз члена Акацки полыхнул алым и черный узор превратился в мангекё шаринган. – Я же говорил, что это всего лишь бесполезная трата чакры, – не успел Тоби договорить, как ему пришлось уклоняться от атаки скроенных из молний волков и уйти в свое подпространство. А там его уже ждал сюрприз в виде клона Какаши с искрящейся Чидори в обеих руках. Как только Тоби материализовался в пространстве, клон оттолкнулся от поверхности огромного парящего прямоугольника и в следующий момент нанес рубящий удар по маске, сложив руки замком и соединив две техники Чидори. – Покажись! – прорычал клон, усилив подачу чакры. Не выдержавшая такого варварского отношения к себе оранжевая спиральная маска покрылась сеткой тонких трещин и… с хрустом разлетелась в разные стороны, открывая лицо Тоби. Клон Какаши тут же развеялся, а появившийся в реальном мире уже без маски парень прикрыл руками несильно обожженное чакрой молний лицо. – Черт! Придурок! – сквозь пальцы из-под спавшей на лоб челки на Какаши зыркнул злым взглядом алый глаз. Хатаке же в полнейшей прострации и с шоком взирал на высокого парня, а точнее на открывшееся лицо, когда тот, шипя проклятия в адрес джонина, убрал руки. Какаши с неверием смотрел на изувеченное глубокими шрамами с правой стороны некогда красивое лицо своего давно «погибшего» сокомандника и друга. – О… Обито… – вдруг осипшим от волнения голосом прошептал Копирующий, а по его щеке из левого глаза потекла тоненькая дорожка слез и, добравшись до края маски, впиталась в ткань, мгновенно делая ее мокрой. – Называй как хочешь, – скривив губы, Учиха наградил джонина взглядом, полным ненависти. – У меня давно уже нет имени! Я – Тоби! – кривая ухмылка проявилась на его некогда пухлых, практически женственных, губах. – Мне, вот, интересно… – брюнет прищурил правый глаз и испытующе посмотрел прямо в разные глаза побледневшего Хатаке, которого пробивала мелкая дрожь. – Ты – не первый, кто знает о моей истинной сущности, но почему тот человек… Почему она никому ничего не сказала? – О ком ты говоришь? – очнувшись, Хатаке удивленно моргнув, уставился на Обито. Губы Учихи, искаженные кривой ухмылкой, поджались в тонкую линию. Обито исчез в воронке Камуи и тут же появился прямо перед Какаши. Хатаке расширившимися глазами уставился на появившегося перед ним Обито. Брюнет был настолько близко, что ощущал сбившееся дыхание Копирующего, сердце которого упало в пятки из-за проделки Учихи. А Обито хмыкнул, проследив за тем, как зрачок серого глаза джонина резко увеличился, и затем медленно начал сужаться, фокусируя взгляд на лице так называемого Тоби. – Хатаке, – лживо добродушным голосом, словно обращается к маленькому ребенку, произнес Учиха. Схватив пепельного блондина правой рукой за горло и не сводя взгляда из-под черной как смоль челки от глаз Какаши, брюнет начал мучительно медленно сжимать пальцы, тем самым сдавливая горло джонина. Копирующий ухватился за руку Обито обеими руками, пытаясь разжать захват, но у него ничего не выходило, а брюнет подтянул Хатаке к себе так, что его губы теперь практически касались шершавой ткани маски. – Ты глухой или тупой? Повторяю специально для тормозов – вопросы тут задаю я! Когда захват Учихи стал слишком сильным и у Какаши засаднило горло, а воздуха катастрофически не хватало, Хатаке перестал отдирать крепко сжимавшую его шею руку, а в последнем броске постарался, зарядив кулак чакрой молний, достать своего бывшего сокомандника. Но его намерениям не суждено было сбыться – брюнет легко ушел от предсказуемой атаки джонина, всего лишь немного склонив голову. – Не умеешь проигрывать, блондиночка? – насмешливо протянул нукенин, всматриваясь в покрывшееся красными пятнами от удушья лицо Хатаке, хотя его большая половина все же была закрыта маской, ткань которой уже промокла основательно из-за слез. Хмыкнув, брюнет ослабил давление, и Какаши, подавливая резь в горле, начал жадно хватать воздух, стараясь отдышаться и не поперхнуться тем же воздухом во время очередного приступа кашля. – Жалкое зрелище, – покачал головой брюнет, с непонятным выражением следя за потугами блондина. – И это великий и ужасный Какаши-Шаринган! Копирующий Ниндзя! Несмотря на свое действительно жалкое положение, Хатаке все же наградил Обито ощутимым ударом под ребра, на что тот, лишь недоуменно приподняв бровь, посмотрел на сжатую в кулак левую руку джонина и перевел взгляд на его лицо. Какаши же ответил на взгляд шарингана Учихи яростным взглядом своих разномастных глаз, которые отлично оттенялись и были хорошо заметны на фоне темной, практически черной маски. Брюнет стоял молча, играя в гляделки с Копирующим и явно что-то обдумывая. И вот Хатаке заметил, как взгляд правого глаза, в котором алым горел шаринган, практически неуловимо изменился. Обито снова сжал шею Хатаке, вцепившись в горло блондина и, резко развернувшись на месте, с силой впечатал того в кухонный шкаф. Шкаф отозвался на такое жестокой отношение к своей персоне жалобным звяканьем посуды. От удара о твердую поверхность у Хатаке потемнело в глазах, но через мгновение морок рассеялся, предоставив джонину вместо себя кроваво-красный шаринган его бывшего друга. – Всегда терпеть не мог эту тряпку на твоем лице! – прорычал брюнет, в его свободной левой руке сверкнуло лезвие невесть откуда выуженного куная. Острый конец оружия остановился всего в паре миллиметров от шарингана Какаши. Обито с увлечением маньяка-садиста наблюдал, как подрагивают ресницы его оппонента и через грубую ткань перчатки на руке чувствовал бешено бьющийся пульс на сдавливаемой шее. Учиха знал, что Хатаке сейчас панически боялся, хоть и всем своим видом напоминал удавов Орочимару. Как бы Обито не хотелось раньше прикончить Хатаке Какаши – того, кто предал его ожидания, того, кто убил и забрал у него последний лучик надежды и любви, сейчас, когда Обито буквально держит жизнь практически не сопротивляющегося ненавистного бывшего друга в руках, он почему-то не может просто взять и одним движением руки переломать тому шейные позвонки или же вогнать ему в тело кунай по самую рукоять. Вместо этого, повинуясь какому-то совершенно неясному порыву, Учиха, скривив губы, всего одним движением куная разрезал чертову маску. Глаза Хатаке шокированно расширились, а с губ сорвался какой-то не особо разборчивый протест, когда послышался тихий треск ткани под лезвием холодного оружия. Взору немного ошарашенного брюнета - его состояние можно понять, ведь он в жизни не видел своего сокомандника без маски - предстало бледное лицо Какаши с идеальными, аристократически тонкими линиями, с припухших губ текла тоненькая струйка крови, так как во время всех перипетий Учиха умудрился разбить Хатаке нижнюю губу. Эта алая линия словно загипнотизировала Обито. Он стоял и просто смотрел на струящуюся из ранки жидкость жизни. И тут, будто Какаши мало было неожиданностей и издевательств над его расшатанной в хламище психикой, брюнет просто наклонился к нему. Преодолев расстояние между ними, Обито правой рукой поднялся с многострадальной шеи Копирующего и, удерживая подбородок парня пальцами, сперва слизал дорожку крови, проведя горячим и влажным кончиком языка от подбородка Хатаке до самой ранки на губе. Во время этой процедуры Обито не сводил взгляда с выпавшего в очередной раз из реальности джонина. Сказать, что сын Белого Клыка Конохи находился в диссонансе с реальностью, проще говоря – «офигевании высшей степени» – это промолчать в тряпочку и вообще притвориться ветошью. Бледные щеки Какаши тут же залил яркий румянец, а правая бровь нервно задергалась. Не дав Копирующему опомниться, Учиха прижал того своим телом к вновь жалобно скрипнувшему кухонному шкафу. Удерживая подбородок блондина руками, Обито накрыл приоткрытые губы Какаши жестким требовательным поцелуем. Выплывший из своего ступора джонин понял сразу две вещи. Первое – его в наглую целуют, и это делает даже не девушка, а не кто иной, как Обито. И второе – ему, – о Ками, прости и сохрани этот грешный мир! – это нравится! Поэтому, когда брюнет отстранился от раскрасневшегося парня, у которого мурашки уже табунами бегали по телу, и заглянул в начавшие гореть невысказанным желанием и возбуждением глаза Хатаке, тот сам ухватился за плечи Учихи и потянул того на себя, вовлекая в новый поцелуй. Сколько это длилось – неизвестно. Поцелуй варьировался от страстного и требовательного до нежного и ласкового. Руки парней бесстыдно блуждали по разгоряченным телам, залезая под одежду и лаская кожу. Обито, подхватив Какаши за ворот рубахи, практически перекинул пепельного блондина к многострадальному столу. Напоровшись расцарапанной кунаем ягодицей на край стола, Хатаке приглушенно зашипел, непроизвольно укусив Обито за губу. Но Учиха не остался в долгу и вернул укус с процентами, умудрившись прикусить и нижнюю и верхнюю губы блондина. Практически уложив джонина на стол, брюнет прервал поцелуй. Содрав с шеи Какаши ошметки ткани, когда-то гордо именуемые маской, носитель шарингана начал покрывать шею Хатаке легкими поцелуями, прокладывая дорожку к ключице. Правой же рукой Учиха скользнул под легкую ткань рубахи Копирующего и, нащупав пальцами маленькую бусинку левого соска, осторожно сжал его между пальцами, одновременно с этим прикусил бледную кожу у самой ключицы и тут же прошелся кончиком языка по месту укуса. Эти действия Учихи заставили Какаши задрожать всем телом, а руками сжать край столешницы. С припухших от долгих поцелуев губ блондина сорвался неприглушенный стон наслаждения. Отметив реакцию Какаши на свои действия, Обито улыбнулся кончиками губ и продолжил свою небольшую сладостную пытку. Только вскоре она стала изощрённей ввиду того, что Учиха, захватив губы блондина в плен и прочертя рукой изгибы тела джонина, бессовестно залез тому в штаны. Сейчас же Обито с каким-то внутренним содроганием, еле укрощая разрывающее его желание, ловил губами каждый хриплый прерывистый вздох Хатаке и каждый развратный, доводящий до исступления стон. Учиха наслаждался реакцией тела некогда ненавистного парня на его действия. На то, как он ласкает его вставший член своей рукой, но в самый последний, решающий момент останавливается, не давая Какаши кончить, и слушает жалостливый, разочарованный и в то же время просящий пощады стон. Оторвавшись от притягательных губ Хатаке, брюнет заговорщицки улыбнулся. Не успел Какаши понять, что вообще происходит, как Обито левой рукой впечатал Какаши оголившейся из-за задранной рубахи спиной в холодную столешницу. Спустя всего мгновенье Копирующий понял, что с него наглым образом стянули штаны вместе с бельем. Джонин дернулся, попытавшись прикрыться, и покраснел как маков цвет, но Обито, перехватив руки Какаши, снова легкой подачей уложил того на лопатки на жалобно скрипнувший стол. Учиха, пристально рассматривая практически оголенное тело парня, чувствовал, что ему стало душно, а в штанах шиноби уже давно не хватало места. Глубоко вздохнув, Обито, чуть касаясь пальцами кожи Хатаке, изучающе начал проводить руками по открытому телу, очерчивая давно зажившие грубые и тонкие шрамы на груди Какаши. Проведя пальцами по длинному шраму от левого плеча и до правого бока, оставленного несколько лет назад Забузой, брюнет нахмурился. Сам же обладатель этого отличительного знака с замиранием сердца прикусил губу и следил за всеми движениями брюнета. Каждое его легкое, практически невесомое прикосновение к изуродованным участкам кожи отдавались взрывом тысячи фейерверков перед глазами и заставляли сильнее сжимать зубы от разливающегося по всему телу жару желания. Хрипло и поверхностно дыша, Учиха продолжал свой краткий экскурс по обнажённым участкам тела Хатаке. Когда же брюнет снова коснулся возбужденной плоти Какаши, джонин закрыл глаза, и с его уст слетел хриплый, громкий, срывающийся стон. – Обито, да трахни ты уже меня! – сжимая пальцами край столешницы с такой силой, что костяшки пальцев побелели, прошипел Хатаке. – Какой нетерпеливый, – на губах Обито заиграла веселая улыбка и парень, отстранившись от Хатаке, начал в темпе избавлять себя от мешающих деталей в виде своего полностью закрытого костюма ниндзя. При этом Учиха умудрился раз 10 споткнуться о свои собственные ноги, пару раз запутаться в одежде и один раз все-таки грохнуться на пол, поскользнувшись на небольшой лужице, которая не так давно накапала с мокрых волос Какаши. Копирующий же просто не знал, как ему реагировать на эту ситуацию: или смеяться от оставшейся безрукости и неуклюжести Обито, или биться затылком о поверхность стола, ибо возбуждение никуда не делось и тело жаждало большего. Когда джонин уже хотел было слезть со стола и бежать на помощь этому недоразумению учихнутому, как оно появилось прямо перед его носом, словно чертик из табакерки. Поправка: словно лохматый чертик из табакерки. Теперь настала очередь Какаши уставиться на тело Обито, отчего бедный парень поспешил избавиться, отступив в тень. Но Хатаке все равно успел заметить, что практически вся правая половина тела смутившегося брюнета кардинально отличалась от левой. И особенно это было заметно по какому-то мертвенно-серому цвету кожи, больше, все же, похожему на белый. Джонин все-таки спрыгнул со стола и, подойдя к спрятавшемуся в тени Обито, молча смотря в единственный видимый глаз, в котором уже не горел шаринган, положил парню руки на плечи и толкнул к шкафу. Когда же голая спина поздоровалась с деревянной дверцей, то Учиха на небольшой дискомфорт не обратил ровно никакого внимания, так как в этот самым момент Какаши вовлек его в требовательный поцелуй. Теперь уже тщательному изучению и сладостным пытками подверглось тело Обито. Парень закусывал губы, закрывал глаза, сжимал кулаки и прижимался спиной к прохладному дереву, стараясь приглушить слишком пошлые и развратные стоны и желание своего тела. Когда же Хатаке прервал его пытку, Учиха глубоко вздохнул, лишь для того, чтобы в следующий момент резко раскрыть кроваво-красный глаз и, ударившись затылком о шкаф, громко зарычать. А вызвана такая реакция была тем, что Какаши, опустившись перед парнем на колени, осторожно взяв рукой его возбужденный член, провел кончиком горячего и влажного языка по головке, а потом взял ее в рот. Дальнейшие же действия джонина заставили Обито на время выпасть из реальности и с головой утонуть в незабываемых ощущениях и в волнах наслаждения, что накрывали Учиху Десятым Валом. Искусав свои губы чуть ли не до крови, нукенин все же не смог сдержать громких стонов, которые, эхом отбиваясь от стен кухни, тонули в ночной темноте. Когда же блондин вновь прошелся языком по уже готовому вот-вот разрядиться стволу члена Обито и вновь захватив губами головку, нежно проведя кончиком языка по окантовке, Учиха, извернувшись, схватил Какаши за плечи* и отстранил от себя. Член Обито с глухим хлюпающим звуком выскользнул изо рта Хатаке, и Какаши с Учихой как завороженные вдвоем проследили за тонкой ниточкой слюны, тянущейся от влажных губ джонина к головке члена нукенина. Но когда невесомая, практически прозрачная ниточка оборвалась, это послужило чуть ли не пусковым механизмом. Обито, подняв Какаши с пола, прижал разгоряченное тело парня к себе и впился в губы грубым поцелуем, а сам тем временем медленно продвигался к столу. Когда же Хатаке снова приглушенно зашипел из-за того, что край столешницы прошелся по затянувшейся корочкой ране на ягодице, Учиха разорвал поцелуй. Проведя языком по подрагивающим губам Какаши, нукенин резко развернул джонина лицом к столу и толкнул того так, что парень оказался грудью на холодной поверхности столешницы, выпятив при этом свою пятую точку, на которую нашел себе незабываемое приключение. Брюнет раздвинул ноги пепельного блондина и, мягко проведя рукой по внутренней стороне бедер, дошел до маленького колечка сжатых мышц ануса. Какаши бросило в жар, и он дернулся на столе, когда Обито несильно надавил указательным пальцем на мгновенно сжавшийся анус Хатаке. Покачав головой, Учиха, пользуясь тем, что он выше Какаши, навис над парнем и своим весом придавив джонина к столу, прошептал тому, чтобы он не дергался и расслабился, так как если Копирующий этого не сделает, то ему будет очень больно. Прошептав последнее слово, Обито нежно прикусил мочку уха Хатаке и тут же зализал укус, что не прошло для блондина незаметно, потому что Какаши тут же задрожал и кухню огласил срывающийся хриплый стон. Обито, притянув к себе, но полностью не разворачивая Какаши, начал медленно того целовать. В это самое время брюнет, удерживая левой рукой тело пепельноволосого, размазал по пальцам правой руки мягкое холодное жирное масло (видимо, у шиноби это заразно – пользоваться магией вне Хогвартса и доставать предметы обихода и срочной нужды буквально из воздуха) и, приложив указательный палец к сжимающемуся колечку ануса Хатаке, надавил. Когда палец все же вошел в узкое пространство дрожащих,= неразработанных мышц, джонин задрожал всем телом и, прервав поцелуй, начал ловить губами воздух. Обито, прижимая похолодевшее и тут же вспыхнувшее жаром тело спиной к себе, успокаивающе поглаживал грудь Копирующего. Вскоре после этого Обито, лаская тело Какаши, все же смог разработать его узенькое девственное колечко. Убрав свои пальцы из дырочки, Обито прервал поцелуй и, прижав Хатаке своим телом к столу, чтобы тот нечаянно не дернулся, еле сдерживая себя, одним резким толчком вошел пульсирующим от желания членом в Какаши. Бедный джонин, казалось, привыкший к боли, заорал на всю кухню и постарался выбраться из-под Учихи, но тут же был нагло заткнут жестким поцелуем и сильнее прижат к столешнице. Дождавшись момента, когда Копирующий наконец расслабился, брюнет, сжав правой рукой бедро Хатаке, сделал еще один глубокий и сильный толчок, чтобы войти в обжигающе горячее тело джонина на всю длину. Какаши снова застонал от боли и заметался по столу под Учихой, но уже не с такой силой, как до этого. На этот раз Обито не стал останавливать, чтобы дать Хатаке время перевести дух и привыкнуть к разрывающему его изнутри, новому чувству наполненности. Брюнет стал медленно двигаться, наслаждаясь каждым миллиметром тела, которым сейчас обладал. Толчки были тихие и осторожные, проникающие так глубоко, как только мог достать Обито. Услышав сорвавшийся с губ Хатаке обжигающий стон, Учиха притянул парня к себе и, проведя языком по припухшим губам джонина, заключил в долгий и страстный поцелуй. Сделав один особо сильный толчок, нукенин почувствовал, как по телу его любовника прошла словно волна разряда. Пространство кухни сотряс громкий стон наслаждения, а сам Какаши, схватившись пальцами за удерживающую его левую руку Обито, до боли ее сжал. Брюнет стал двигаться быстрее. Толчки приобрели более грубый, властный характер. То и дело задевая простату блондина, Обито наслаждался извивающимся под ним телом Какаши, ощущая, что близится уже кульминация. Джонин, прикрыв глаза и прикусив нижнюю губу, прижался спиной к груди Учихи и в такт начал двигать бедрами. Не выпуская из мертвого захвата руку Обито, Хатаке, рвано вдыхая прохладный ночной воздух, правой рукой опустился к своему паху. Обхватив непослушными, дрожащими пальцами свой пульсирующий член, Какаши попытался было помочь себе разрядиться, но масочник без маски отстранил его руку, сам взявшись за это дело. Когда по телу пепельноволосого прошла волна сильнейшего возбуждения и парень чувствовал, что уже вот-вот кончит, толчки Учихи стали ненасытными, резкими и быстрыми. Еще пара сильных, грубых толчков и поступательных движений руками, и оба парня одновременно кончили. Обито наполнил своим семенем Хатаке, а сам Какаши заляпал спермой пол. Уставшие и вымотанные парни повалились под бедный стол. И в ту же минуту дверь на кухню распахнулась, включился свет и в комнату влетел Минато собственной персоной наперевес с кунаем. Обведя подозрительным взглядом открывшийся беспорядок на кухне в виде валяющихся по всему периметру различных вещах, типа черного плаща Акацки, висящего на створке окна, майки из чакропроводящей сетки, которая свисала с ручки холодильника, черных штанов костюма шиноби, одиноко качающихся на люстре и черной водолазке, валяющейся под ногами самого блондина, он остановился на сдвинутом со своего места столе. – Э… Какого Шинигами тут произошло?! – вопросил в пространство Минато. Притихшие за столом Какаши и Обито, как нашкодившие коты, забились в угол и старались не отсвечивать. Но то ли карма у Обито такая, то ли он в детстве перешел дорогу какой-то слишком суеверной бабульке и перевел ее не на ту сторону перекрестка, Учиха снова поскользнулся на злополучной лужице воды и, помянув подштанники Рикудо, грохнулся с грацией слона на водопое сверху на бедного Какаши. Следовательно, вся шифровка полетела к Джуби под хвосты. – Ну, и долго прятаться будем, м? – сложив руки на груди и сжав пальцами кунай, произнес блондин, склонив голову и наблюдая за противоположной стороной кухни в ожидании того, что сейчас из-под стола выберутся Наруто и Сай, которые опять что-то не поделили и устроили ночные бои на кухне. Но каково же было удивление… Кхм… Точнее, полное когнитивно-диссонансное офигевание Намикадзе, когда из-под стола медленно, словно на казнь, вылезли Какаши и… Обито! Минута молчания слишком затянулась. Ладно, Обито оказался живым, ничего, не такое еще бывает. Ладно, судя по всему, плащ Акацки принадлежит ему. И такое в жизни случается, но… главный вопрос, поставивший Минато в тупик, состоял в том, какого демона рубашка Какаши разодрана в хлам, маски и близко не наблюдалось, а Обито, судя по количеству одежды на кухне, вообще голый?! Когда же Намикадзе сопоставил все факты и сложил два плюс два, то бедные Какаши с Обито наблюдали странную и пугающую картину. Их сэнсэй, в простонародье Четвертый Хокаге, сперва побледнел, потом у него нервно задергался глаз, следом за этим лицо Минато покраснело как помидор, ну а под конец Намикадзе просто заржал, согнувшись пополам, и сполз по ближайшей стеночке не пол. Блондин ухахатывался долго и со вкусом! По раскрасневшимся щекам уже градом текли слезы, а Четвертый все продолжал убиваться в истерике. – Ты покалечил психику нашего сенсея, идиот! – пихнул брюнета под ребра Какаши. – Иди на хрен, блондинка! – вспылил Обито, отвесив стоящему рядом Хатаке ощутимый подзатыльник. – Я бы с радостью, да боюсь, что ты больше не выдержишь! – на губах джонина появилась издевательская ухмылочка, нагло выкраденная из арсенала Сая. – Ах ты ж!.. – но Какаши не дослушал, что он там, так как просто, во избежание лишних увечий от разбушевавшегося урагана Обито, сиганул в распахнутое окно, успев-таки перед этим наградить Учиху мимолетным поцелуем в губы. Обито так и застыл посреди фразы. Фыркнув и усмехнувшись, Учиха укутался в свой плащ, предварительно вывернув его наизнанку – так, на всякий пожарный – пошел приводить в норму не в меру нервного сэнсэя, отпаивая того валерьянкой.