Объятия

Гокудера едва заметно пошатывается — не настолько сильно, чтобы заметила Нана, но заметно для остальных, поэтому Ямамото подрывается с места, едва он появляется в дверном проеме, подхватывает его под коленями, легко закидывает на плечо, тащит мимо ни капли не удивленной Наны, широко улыбаясь. Хаято раздраженно бьет его по спине ладонью, утыкаясь в лопатки носом. — Пусти, придурок, я не настолько пьян, чтобы сам не дошел, — хмуро бормочет он, когда Ямамото вносит его в комнату. Энма стремительно отодвигается, позволяет поставить брыкающегося Гокудеру на пол. Он поджимает ноги к груди, утыкается подбородком в колени, наблюдая за тем, как Ямамото пытается отбиться от Гокудеры, который совершенно точно собирался выбить ему зубы. — Все равно уже пора спать, Гокудера-кун, — примирительно поднимает руки Тсуна. Гокудера успокаивается мгновенно, в последний момент пинает расслабившегося Ямамото в колено и заматывается в одеяло. — Она назвала меня НЗЖ. — Ты называешь ее НЗЖ, — резонно замечает Ямамото. — Так она НЗЖ, — Гокудера упертый, и спорить с ним, особенно когда дело касается Шиттопи-чан — совсем бесполезно. Гокудера раздраженно морщится, когда Ямамото снова перекидывает руку через его плечо, но расслабленно обмякает, беззлобно толкает его локтем под ребра и делится одеялом. Тсуна захлопывает тетрадь, закидывает ее на стол, подходит к ним и садится рядом, притираясь к боку Ямамото совсем привычно. Энме в общем-то не впервой видеть их троих в обнимку, потому что Ямамото постоянно прижимает плечи Гокудеры к себе, обхватывая Тсуну другой рукой, но сейчас это кажется слишком откровенным, чересчур нараспашку, особенно, когда Тсуна без заминки кладет голову на его грудь, а Гокудера прячет лицо в сгибе локтя. Энма мнется, нерешительно комкает одеяло, прежде чем прижаться затылком к стене, отодвигаясь от них подальше. Вонгола выглядит действительно семьей, доверяющей друг другу абсолютно все. В Шимон такого нет, и эта откровенность Энме очень нова. Гокудера сгибает ногу в колене, переворачивается, утыкается носом в бок Ямамото, перекидывая через него руку и переплетая свои пальцы с пальцами Тсуны, раскинувшемуся больше их двоих вместе. Энма растерянно наблюдает за ними до тех пор, пока Тсуна не поднимает голову, приглашающе хлопая по постели. Он качает головой, и Тсуна решительно поднимается на ноги, хватает его за руку пониже запястья и дергает на себя. Гокудера сонно и пьяно вертит головой, загребая пальцами воздух, сжимает кофту Ямамото в кулаке. Энма нерешительно прижимается к теплому боку Тсуны, пытается успокоиться, когда сердце начинает бить за ребрами чаще, чем нужно, а Тсуна снова переплетает их пальцы, закидывает свою ногу на ноги Ямамото, и Гокудера расслабленно выдыхает. Энма осторожно прикрывает глаза, когда его тянут на себя, заставляя приобнять кого-то. И он действительно не понимает, кто это, потому что темно до жути. К трем часам Энма привыкает к руке, лежащей на его боку, к чужому дыханию на шее, и ему даже нравится лежать так, чувствую себя частью чего-то большого, целого, теплого. Он переплетается с другими конечностями, и, кажется, острое чувство одиночества совсем немного отступает. Энма не спит, когда Нана заходит в комнату ближе к рассвету, ставит стакан воды и блистер с таблетками — Гокудера не пьет таблеток, названия которых не может прочитать — для Гокудеры, и ободряюще дергает уголками губ, когда ловит на себе взгляд Энмы. Тсуна крепко сжимает Энму, стискивает руку на его футболке, пальцами ерошит волосы и зарывается в них лицом. Руки Энмы — за его спиной, и Энме совсем неловко. Гокудера во сне не хмурится, прижимается к груди Ямамото лицом и не пытается скинуть его руку со своего бока. Энме совсем немного тепло и очень неловко. Гокудера пьет третий стакан воды, когда Энма пытается выскочить за дверь, собираясь дождаться остальных в школе. Он бесцеремонно ловит его за ворот формы, останавливая в пороге — рубашка врезается в шею, и Энма сглатывает. — Куда собрался? — Гокудера не без интереса наклоняет голову, позволяет светлым прядям закрыть половину лица и размахивает свободной рукой с сигаретой, зажатой между пальцев. — Я там, — Энма неопределенно машет рукой, — я, — сбивчиво заканчивает он, утыкается взглядом в пол. — Поднимайся в комнату, придурок, — Гокудера фыркает и, неожиданно, улыбается. Энма на автомате втягивает голову в плечи, даже не надеясь на то, что он простил ему нападение на Тсуну, ранение Ямамото, похищение Хроме, заточение Рехея в Вендикаре. Они их вытащили, и Рехея, и Хранителей Энмы, даже Мукуро, страшного и озлобленного, вытащили, и Ямамото цел, и даже не валяется на больничной койке, но вина за то, что так глупо повелся и столько натворил, гложет за ребрами. — Знаешь, я все же понимаю, что это все Спейд. И Джудайме понимает, — хмыкает Гокудера, и вдруг делится, — никогда иллюзионистов не любил. Энма шумно шмыгает носом. Собственную доверчивость он клянет до жути, потому что никому бы не пришлось оказаться в Вендикаре, если бы он просто поговорил с Тсуной начистоту сразу — Гокудера неожиданно прижимает его к себе, успокаивающе ероша его волосы. Дыхание Энмы сбивается. — Хорош, — говорит Гокудера, выпуская Энму из цепкой хватки. Тот нерешительно кивает, хватает стакан со стола, наполнет его до краев и выпивает в несколько глотков, подавившись водой. Гокудера насмешливо хмыкает, поднимаясь наверх. Энма нерешительно мнется, прежде чем подняться за ним — Тсуна наверху шумно ругается с Ламбо, что-то разбивается, шуршит, а Ямамото смеется, когда Гокудера начинает собачиться с пятилеткой всерьез. Энма падает на колени, получает чувствительный удар тяжелым ботинком по лицу — нос неприятно хрустит, кровь начинает стекать по носоглотке и мешает дышать. Стертые об асфальт локти неприятно саднят, а лодыжка тянет вполне определенной болью. Ямамото без задней мысли покачивает битой на плече, но он, видимо, даже с привычной улыбкой, выглядит внушительнее Энмы, потому что старшеклассники спешат ретироваться, а Тсуна, спотыкаясь, протягивает ему руку. Дежавю обухом ударяет по голове, когда его тянут на себя. Энма пошатывается и опирается плечом на подставленный бок, пытаясь сделать пару шагов. Ямамото несколько мгновений наблюдает за его попытками пойти, прежде чем легко подхватить его на руки. — Ты легкий, — комментирует он, — легче Тсуны. Тсуна легко нажимает костяшками пальцев на его плечо, смотрит обеспокоенно — Энма качает головой. — Я в порядке. Сам дойду. — Да ладно тебе, — посмеивается Такеши, — не дойдешь. Вывихнул или сломал. Пока ему накладывают повязку, Гокудера успевает выкурить три сигареты. Ямамото успевает отобрать две из них, а затем Тсуне приходится разнимать их и отбирать у Гокудеры динамит. — Не нужно было, — говорит Энма, когда его, прихрамывающего, только что не несут на руках. Он цепляется за их плечи, а Тсуна, обвешанный сумками, неловко тащится позади. Гокудера подрывался забрать их сначала, но Тсуна решительно вывернулся, наклоняясь и отскакивая вперед. Энма тихо утыкается в ключицу Тсуны, когда его руки смыкаются за его поясницей, и его дыхание снова сбивается, и, кажется, стало чересчур жарко. Тсуна осторожно приоткрывает один глаз, прислоняется к его лбу, и Энма задерживает дыхание. — Не спишь? — спрашивает он едва слышно, и Энма кивает, — Энма, — Тсуна задумчиво останавливается, после чего слитно спрашивает, — а давай поцелуемся, хочешь? — Что? — спрашивает Энма через несколько секунд, когда до него доходит, приподнимает брови, и неожиданно понимает — хочет. — Ты умеешь? — Ты берешь меня на слабо? — Нет, я спрашиваю, — Тсуна пожимает плечами. Энма немного думает, его дыхание сбивается, когда он обхватывает лицо Тсуны ладонями, прижимаясь к нему одним движением, чтобы не спасовать, но все же отшатывается в последний момент. — Зря это, — Энма тычется лицом в подушку, потому что оно начинает гореть, а Тсуна осторожно подцепляет его кисть, переворачивает его к себе и на этот раз целует сам. Рот Тсуны на вкус совсем как его зубная паста, они не целуются даже, как фильмах, просто касаются губами — Тсуна забирается руками ему под футболку, руки у него горячие, будто Пламя сейчас сорвется, а лицо горит, совсем как у Энмы. Тсуна тонкий, у него острые локти, и обнимать его не очень удобно, да и самого Энму, наверное, тоже — Энма утыкается лицом в его грудь, шумно дышит в ключицы, успокаиваясь, а Тсуна кладет подбородок на его макушку. Вонгола и Шимон начинают воссоединяться — не как Джотто и Козарт, конечно, но не менее прочно.