Прогони мои тревоги

Заснуть никак не получается. Двалин ворочается с боку на бок, но все без толку, хотя видит Махал, его тело нуждается в хорошем отдыхе. Он привык спать под открытым небом и при любой погоде. После этого относительная безопасность просторного дома кажется непривычной. Еще более странным является отсутствие караульного: несмотря на толстые бревенчатые стены и грозного оборотня снаружи, Двалину не по себе. Он со вздохом признает тщетность своих попыток. Порывшись в походном мешке, и стараясь не разбудить лежащего рядом брата, Двалин вытаскивает трубку, табак и огниво. Осторожно переступая через спящих, он пробирается к дальней стене огромного зала. Похоже, остальным незнакомы его проблемы: большинство гномов уже блаженно храпит. После схватки в туннелях Города гоблинов и с орками Азога все стараются держаться поближе к своим. Братья Ри спят рядком, причем старшие обнимают Ори с двух сторон. Оин с Глоином сдвинули свои спальники, так же как и морийцы, несмотря на дурную привычку Бофура закидывать руки и ноги на соседей. Одну ногу он уже успел положить Бомбуру на колени, а рукой вцепиться Бифуру в волосы. Взломщик свернулся калачиком посередине, беспокойно вертясь во сне и что-то крепко сжимая в кармане пиджака. Фили и Кили так тесно вжались друг в друга, что трудно разобрать, где чьи руки и волосы. Видно все никак не могут отойти после того, как Торина едва не прикончили у них на глазах. Да и сам он тоже. По привычке подсчитав фигуры спящих, Двалин обращает внимание, что одного из отряда не хватает. Расстеленный спальник Торина пуст. В следующее мгновение Двалин понимает почему: крохотный огонек зажженной трубки виднеется в дальнем углу возле колеблющегося пламени свечи. Усмехнувшись, Двалин подходит и опускается на пол рядом с королем. Торин кивает, но ничего не говорит. Какое-то время они молча курят, прикрыв глаза и заново переживая события дня, чувствуя, как с каждым вдохом напряжение спадает, уступая место бесконечной усталости в ноющих мышцах. Двалину вспоминаются бессчетные вечера, такие же тихие и спокойные, которые они коротали вдвоем у очага после тяжелой работы. Правда, в последнее время это случалось все реже и реже. За несколько месяцев до похода Торин стал крайне беспокойным и озабоченным. Даже когда они делили постель, он казалось, был где-то далеко. Как будто душой он был уже в пути, и лишь ожидал, когда тело к ней присоединится. Это тревожило. Но Двалин повторял себе, что все уладится, когда они вернут Эребор, и Торин наконец станет Королем-под-Горой. Или же они оба погибнут, пытаясь отвоевать то, что принадлежит им по праву. Теперь, когда они пустились в поход, Торин словно лучится энергией, а его глаза сияют лихорадочным блеском. Его не видели таким уже несколько десятилетий, и это одновременно радует Двалина и пугает. Азарт всегда идет в ногу с безрассудством. Его сердце сжимается каждый раз, когда он думает обо всех тех моментах, когда Торин оказывался на волосок от гибели: едва не свалившись в ущелье с горной тропы, спасая полурослика, чуть не лишившись головы в лапах гоблинов или орков. Торин выбивает горячий пепел и прячет трубку в карман. Неловкое движение заставляет его с шипением втянуть воздух, и Двалин хмурит брови. Торин терпеть не может чрезмерной заботы, и не стоит испытывать его терпение, особенно после вчерашнего, когда Оин настоял на том, что необходимо промыть и перевязать раны. Если бы Двалин тогда не пригрозил попросту вырубить Торина, он мог бы и вовсе отказаться, как бы глупо это ни было. Двалину знакома каждая черточка на его лице, так что он без труда замечает то, чего не увидел бы никто другой: напряженные линии возле плотно сжатых губ, морщинки у глаз, непривычно бледный цвет кожи. Глядя, как Торин пытается найти удобное положение, и при этом не показать, что ему нездоровится, Двалин понимает, что не может больше молчать. - Дай посмотрю, - ворчит он, откладывая трубку и наклоняясь ближе к Торину. Торин пытается оттолкнуть его руки и тут же шипит, случайно задев локтем бок. Ему прекрасно известно, что Двалин не отступится, пока не убедится, что раны не опасны. Это далеко не первый случай. Дис частенько смеялась, говоря, что их упертыми лбами можно было бы камни перетирать в песок. Устраиваясь на ночь, Торин скинул меховой плащ, но не стал снимать все остальное, словно опасался, что в любой момент придется выдвигаться. Теперь Двалин молча смотрит, как он пытается избавиться от верхней одежды, не поднимая левую руку. Щадя его гордость, он терпеливо ждет, не предлагая помощь, пока Торин не остается в одной сорочке. Источник свежей крови, пропитывающей тонкую ткань поверх потемневших уже бурых пятен, обнаружить не сложно. Синяки выглядят, пожалуй, еще хуже, чем вчера: уродливые фиолетовые и черные кляксы усеивают плечо, грудь и спину. Двалин помнит, что несколько ребер треснуло, и будто снова слышит жуткий звук удара, с которым булава Бледного Орка впечаталась в тело короля. Зубы варга даже через броню оставили глубокие отметины, самые глубокие из которых пришлось зашивать. Двалин с шумом втягивает воздух: из-за всей этой беготни некоторые раны открылись, и кровь снова начала сочиться. - Почему ты ничего не сказал? Торин отводит глаза, как ребенок, которого застали пытающимся стянуть печенье. - Нечего поднимать шум по пустякам. Я в порядке. Двалин не уточняет, кого Торин не хотел лишний раз волновать: Фили и Кили, а может, весь отряд. Но когда он осторожно проводит пальцами по воспаленной коже, и Торин шипит от боли, Двалин фыркает. - Нужно обработать. Промыть и наложить швы по новой. Узбад устало кивает, а потом бросает на Двалина настороженный взгляд. - Ни к чему будить Оина. И задерживаться завтра тоже. Сделаешь сам? Двалин ворчливо соглашается. Меньше всего ему хочется заниматься этим ночью при свече, но хорошо хотя бы то, что Торин не послал его. Пока узбад снимает рубаху, Двалин роется в походном мешке и возвращается с нехитрым лекарским набором. - Готов? Торин поворачивается к нему боком, чтобы можно было дотянуться до спины и груди. Он прислоняется к бревенчатой стене и закрывает глаза. Его ладонь сжимается на колене Двалина, пальцы иногда подрагивают, а дыхание чуть заметно сбивается, когда друг принимается промывать уксусом раны. Двалин протыкает кожу нагретой иглой, действуя уверенно и быстро, и чувствует, как по телу Торина пробегает дрожь. Узбад шумно дышит, на высоком лбу выступают бисеринки пота. Наложив последний шов, Двалин поднимает голову, замечая, что Торин прикусил губу до крови, и корит себя за то, что не подсунул ему вовремя ремешок. Пальцы Торина железной хваткой впились в ногу Двалина, но он не жалуется. Все как всегда, это уже давно вошло в привычку. Он берет чистую тряпицу и стирает следы крови с груди Торина. В глаза невольно бросается разница между наложенными им швами и аккуратной работой лекаря, и Двалин недовольно цокает языком. - До мастерства Оина мне далеко. Торин слабо улыбается, откидываясь на стену. - Хотя уж чего, а практики у тебя было предостаточно. - Только благодаря одному дубоголовому гному, который упорно продолжает переть на рожон в каждой схватке. Двалин поддразнивает друга, но судя по тычку под ребра от Торина, тот уловил в его голосе беспокойство и раздражение. Он жестом показывает узбаду, чтобы сел прямо, и принимается накладывать бинты. - Вряд ли можно считать это схваткой. Об камни приложили, да варг пожевал – только идиот назовет это подвигом, - невесело усмехается Торин. В его голосе слышится горечь и стыд. Двалин фыркает, закрепляя концы повязки. Осторожно положив руку Торину на плечо, он заставляет его развернуться и прислоняется к его лбу своим. - Что было, то было, - бормочет он, зарываясь пальцами в волосы Торина. – Что толку переживать. Только в следующий раз постарайся не забыть, что ты не один. - Прости. Торин слегка дотрагивается до его губ своими, оставляя привкус крови и пепла. Двалину до боли хочется продлить и углубить этот мимолетный поцелуй, хочется касаться и ощущать знакомое тепло, запах, вкус. Но он чувствует, что Торин устал, так что вместо того, чтобы зарыться в его гриву и прихватить губами ушную раковину, он поднимает руку, касаясь ладонью щеки. - Просто пообещай, что не станешь лезть в бой сломя голову, если я не могу прикрыть тебе спину. В глазах Торина проскальзывает что-то нечитаемое – злость? Вина? Он накрывает руку Двалина и отнимает ее от лица, переплетая пальцы. - Я попытаюсь. Обещаю. - Хорошо. Не хочу рассказывать Дис, что не уследил за ее братом, и он не успел даже добраться до Эребора. Она ж меня голыми руками придушит. Двалин криво улыбается, помогая другу надеть рубаху, жесткую от засохшей крови. Хорошо бы провести здесь еще денек, отстирать все, провизией запастись, отдохнуть как следует. Он напоминает себе, что нужно будет завтра спросить у Оина еще мази от ушибов для Торина. Закончив, Двалин усаживается возле стены и раскуривает еще одну трубку. Торин молча сидит рядом, и вскоре Двалин чувствует, как что-то мягко опускается на его плечо, и над ухом раздается тихое сопение. Усмехнувшись, он откидывается поудобнее, чтобы не потревожить друга. За последние десятилетия многое поменялось, но они все так же способны расслабляться лишь рядом друг с другом. Двалин надеется, что так будет всегда.