Дневник

Утро. Весь дом пронизан яркими солнечными лучами, освещающими каждый уголок помещения и дарящими такое нужное сейчас тепло. За окном раздаются приглушенные удары молотка, слышен скрежет пилы и стук колес телеги, везущей либо обломки какого-то здания, либо жителя Двенадцатого, погибшего под бомбежкой Капитолия. Люди не жалеют ни сил, ни времени; почти каждый трудоспособный житель работает и помогает восстанавливать Дистрикт, неповинно-разрушенный когда-то по приказу Сноу. Прошло всего два месяца после нашей победы, а изменения в лучшую сторону уже чувствуются. По большей части это благодаря новому правительству: президент Пейлор просто находка для Панема. Все вместе, мы поднимаем страну с колен, делая её комфортной и безопасной и для богатых, и для бедных. Сегодня, взбудораженный из-за вчерашней находки, я проснулся раньше обычного. Та вещь, которую мне посчастливилось найти, не имеет материальной ценности, но она была определенно значимой для моего отца. Я нашел её под обломками пекарни; совсем не думал, что там уцелело хоть что-то. Но нет, этот хрупкий для огня предмет остался полностью невредим. Видимо, отец хранил его в специальном месте, тщательно защищенном от различных повреждений и любопытных глаз. Возможно, такое волнение насчет ничего незначащих заметок и записей может показаться кому-то странным, но только не мне. Ведь это дневник моего отца… погибшего отца. Его жизнь и мысли с самой юности и до последнего дня. Найдя его вчера вечером и, поняв, что именно находится у меня в руках, я сразу решил оставить изучение дневника до следующего дня. Начать читать ночью, было бы не лучшей идеей. Ночь все делает более грустным… А горечь всегда вызывает душевную боль, боль – приступы, сейчас которые, к счастью, случаются все реже и реже. Волнуюсь. Затаив дыхание, я трясущимися руками открываю первую страницу. Правый верхний угол – дата. Считаю в уме. Отцу было всего восемнадцать. Почти столько же, сколько и мне сейчас. Дальше идут стихи. Простые, местами нескладные, но такие искренние и чувственные. Они посвящены маме… Не моей. Маме Китнисс. Тогда она была еще просто Розалин Леджер, обычная семнадцатилетняя девушка, дочь местного шлаковского врача. Переворачиваю листок. Здесь рассказывается, как папа в первый раз подошел к ней. Видимо, он был смелее меня, раз сумел подружиться с девушкой, в которую влюблен. Следующие листочки слиплись, и мне приходится пропустить часть записей. Мое внимание привлекает рисунок. Не могу поверить! Отец тоже рисовал... Передо мной изображены двое людей. Они находятся в лесу, точнее на какой-то поляне. Молодой парень стоит на колене перед улыбающейся девушкой. Скорее всего, делает предложение. Я знаю, кто это. Мистер Эвердин и будущая миссис Эвердин. Вот только, где их в этот момент мог видеть мой отец? Осторожно, без резких движений, я отрываю друг от друга слипшиеся страницы. Безумно хочу узнать, что случилось в тот день. Справляюсь со своей задачей не идеально: кое-где виднеются небольшие дырочки и разводы чернил. Пробегаясь глазами по записям, узнаю, что в то утро отец следил за мамой Китнисс. Он был очень удивлен, когда она, встретившись с шахтером, пошла с ним за руку в лес. Забавно. Следуя за ними, отец записывал каждый шаг и поворот, чтобы не заблудиться по возвращению обратно. Затем текст обрывается, и следует большой пробел. И только в самом низу, мелким шрифтом, написана всего одна фраза: «Она сказала «Да». Представляю, как чувствовал себя отец: боль, ревность, разочарование – я тоже проходил через это с Китнисс… Китнисс! Я должен показать ей этот рисунок! Возможно, он сможет хоть немного обрадовать её: после смерти Прим, я и разу не видел на её лице улыбку. Она, как и делала это раньше, ходит на охоту. Старается отвлечься и забыться, скрыть свои эмоции от окружающих, но я вижу, как ей тяжело, слишком много свалилось на нее в один момент и слишком много потерь произошло. Переодеваю обувь и выхожу. Проходя мимо дома Хеймитча, оборачиваюсь на его окна. Наш старый ментор, наверняка, еще спит, отдыхая после ночного поглощения своих алкогольных запасов. У двери девушки, задаюсь вопросом: «А почему бы не отвести Китнисс на ту самую поляну?». Точно. Хочу, чтобы она лично увидела это место. Несколько раз стучу в дверь. Слышу шаги приближающегося человека и уже точно знаю, что это не Китнисс: она ходит быстрее и не шаркает обувью по полу. – Пит, – добродушно произносит старушка Сэй. – Здравствуй. – Доброе утро. Прохожу вперед и замечаю Китнисс, сидящую за столом. Она, опустив голову, лениво ковыряет кашу в своей тарелке. – Привет, – пытаюсь привлечь её внимание к себе. Девушка поднимает на меня серые глаза, и буквально на секунду я вижу в них радость, но затем её быстро сменяет привычная тоска. – Привет, – отзывается брюнетка. Не знаю, как посвятить Китнисс в свои планы. А захочет ли она вообще туда идти? Её отец, как и мой, погиб. Мать оставила её одну. Захочет ли девушка ворошить прошлое родителей, которых у нее, вроде как, больше нет? Не знаю... Но что-то мне подсказывает, что мы обязаны туда сходить. – Исхудал совсем, – причитает Сальная Сэй, осматривая меня с ног до головы. – Ты совсем, как Китнисс: вы оба не заботитесь о себе. Садись за стол. Я сейчас положу тебе каши… – Спасибо, не стоит, – останавливаю женщину, которая уже начала доставать для меня тарелку. – Я пришел, чтобы позвать Китнисс прогуляться. Охотница пристально смотрит на меня, пытаясь понять: шутка это или же нет. Делаю строгий вид, давая понять, что говорю на полном серьезе. – Прости, я не в настроении сегодня, – снова уткнувшись в тарелку, проговаривает девушка. – Обещаю, тебе понравится. Я хочу показать тебе кое-что. Повисает молчание. Китнисс обдумывает мое предложение. – Хорошо. Только ненадолго, – после небольшой паузы, дает согласие она. – И пойдем прямо сейчас. – Конечно. Мы выходим из дома, и я замечаю, как взгляд Китнисс падает на примулы во дворе. Я посадил их сразу после прибытия в Двенадцатый. Губы девушки начинают предательски дрожать, а руки дергаться. Подхожу ближе и, неожиданно для себя, беру её руку в свою. Как давно я не касался её… Китнисс с нескрываемым удивлением смотрит на меня. Мне кажется, что вот-вот и она вырвет свою руку из моей хватки. Но нет, она сжимает её крепко переплетает наши пальцы. Так мы и идем до самого забора. Того самого, что когда-то был под напряжением, включающимся очень редко – Ты хочешь отвести меня в лес? – усмехается охотница. – Не совсем. Мы переходим через преграду, и нашему взору открывается чудесный вид: каждое деревце и кустик уже покрылись зеленой листвой, разноцветные цветы покрывают большую часть земли, лишь только иногда встречаются черные пробоины – напоминание о недавней Войне. Открываю дневник, чтобы узнать, куда именно идти. Не очень-то и далеко. Главное, чтобы это место все еще существовало… – Что это? – спрашивает Китнисс, указывая на дневник. – Чуть позже. Хочу повернуть направо и начать движение вдоль забора, но брюнетка не дает этого сделать. – В той стороне чаща – непроходимый лес. Нужно налево. Сверяюсь с записями. Нет, все правильно. Вправо. – Пойдем, – с этими словами тяну девушку в нужном мне направлении. Мы идем так минут пятнадцать, пока не упираемся в деревья, растущие, наверное, из каждого сантиметра земли. Дальше прохода нет. – Нужно возвращаться, – пожимает плечами брюнетка. Нет. Нельзя так просто отступать. Перечитываю дневник. Вот. Нашел! Повернуться спиной к забору и прошагать пятьдесят шагов вперед. Затем повернуть направо. Следую точно «инструкции», но даже выполнив все эти действия, не нахожу ничего особенного. Грустно вздыхаю. Неужели от того особенного места ничего не осталось? Уже собираюсь идти обратно, как замечаю узкую полоску света среди зеленых ветвей. Подаюсь вперед и, раздвинув кусты двумя руками, обнаруживаю то, что искал. – Китнисс, – зову я девушку. Осматриваюсь. Мы на небольшой продолговатой формы поляне; здесь совсем низкая трава, а солнце освещает её так, что она кажется не зеленой, а золотой. Тут растут однотипные синие цветочки, а еще я замечаю кустики земляники с уже поспевшими плодами… – Где мы? – изумленно спрашивает охотница, забрасывая несколько красных ягод в рот. Я спешу открыть дневник. Подхожу ближе к девушке и показываю ей тот самый рисунок. – Это..., – она осторожно проводит рукой по силуэтам. – Твои родители, – заканчиваю я. – Но откуда? – Не знаю, знаешь ли ты, но мой отец был влюблен в твою маму… – Ты говорил мне об этом на первых Играх, – Китнисс в курсе, что моя память возвращается отрывками, поэтому иногда она поправляет меня или же рассказывает о прошлом. – Я вчера нашел его дневник. Здесь написано о том, что ему пришлось оставить твою маму, так как она была влюблена в другого, а все, что он когда-либо хотел это, чтобы она была счастлива. Хоть и не с ним. В голове начинают мелькать картинки из детства, где мы с папой готовим наши первые пирожные. – В общем, именно тут он увидел, как твой отец сделал предложение твоей маме. – Отогнав все посторонние мысли, завершаю свой рассказ. Китнисс молчит. Она подходит к толстому дереву, на котором когда-то давно была оторвана часть коры и теперь на этом месте большое белое пятно. Приглядываюсь и вижу инициалы родителей Китнисс. – Пришлось оставить, чтобы она была счастлива…, – еле слышно повторяет мои слова охотница. Девушка разворачивается ко мне лицом, и я могу заметить тихо скатывающиеся слезинки. – Гейл, – шепчет брюнетка, смотря мне прямо в глаза. Искра ревности вспыхивает во мне, когда я слышу имя старого друга Китнисс, но погасает она также быстро, как и появляется. – Что, Гейл? – недоуменно интересуюсь я. – Он сделал тоже самое: оставил меня, чтобы я была счастлива… с тобой. Девушка в один шаг преодолевает расстояние между нами, и вот я уже чувствую вкус её соленых губ. Поцелую легкий и нежный, но внутри меня все горит. – У тебя есть нож? – чуть оторвавшись, выдыхает Китнисс, и я улавливаю сладкий запах земляники. – Нож? – с опаской переспрашиваю. – Или что-то острое? – Нет. Китнисс с минуту думает, а затем достает из своих волос заколку. Она поворачивается к дереву и начинает что-то писать. Закончив, она чуть отходит в сторону, давая мне рассмотреть получше. « П.М и К.Э. – с.в.» – гласит надпись, выведенная девушкой. – Что это значит? – разобрав только инициалы наших имен, спрашиваю я. – «Пит Мелларк и Китнисс Эвердин – счастливые влюбленные».