Смерть - не самое худшее

Страх. Знаешь ли ты, что это такое? Страх бывает разный. Он может быть глупым, не имеющим основания, а может быть серьезным, большим. Кто-то борется с ним, а кто-то покоряется ему. Можно бояться смерти и все равно ринуться в бой, где шансы выжить близки к нулю. А можно до дрожи в коленках бояться мышей и каждый раз при виде маленького животного вскакивать на табурет, трусливо закрывая глаза. Страшно. Мне страшно. Не за себя, нет. За тебя. Страшно смотреть в твои пустые, безразличные глаза. Хотя нет, не пустые. Боль. Жгучая, разрывающая тебя на части, спрятанная так глубоко, что лишь я вижу ее на дне твоих глаз. Когда-то они пылали, источали радость и свет. Раньше они были живыми. Ты была живой. Все случилось два года назад. Мы не знали, что все так выйдет. Никто не знал. В тот день я в последний раз видел твою улыбку. Настоящую, искреннюю. С того проклятого дня ты так больше не улыбалась. Знаешь, никогда бы не подумал, что скажу это, но мне жутко смотреть на твою улыбку. В ней нет ни капли правды. Ты разучилась радоваться жизни. Она стала для тебя спектаклем, в котором ты должна играть роль. И каждый день ты покорно натягиваешь маску, обманывая ей всех окружающих людей. Они верят тебе, пытаются верить. Но все же изредка посылают тебе в спину сочувственные взгляды и тихие вздохи. Даже они чувствуют фальшь. Ты стараешься обмануть саму себя, и порой тебе это удается. На минуту тебе кажется, что ты забыла о том дне, когда вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Когда оборвались жизни тех, кто был тебе дорог. Но твоя маска никогда не обманывала меня. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты до сих пор плачешь ночью и шепчешь во тьму: - Я знала, что так будет. Знала, что когда-нибудь это случится. Знала… По твоему когда-то живому лицу бегут слезы. Я не пытаюсь остановить их – бесполезно. Если я подойду, будет только хуже. - Это я виновата! – твой крик рассекает тьму как нож, пронзающий плоть. Мою плоть. Он раздирает мне душу. Мне больно смотреть на тебя. Больно и страшно. Я вижу, как ты страдаешь. Но я не могу помочь тебе. И от этого больно вдвойне. Я пытаюсь открыть дверь в твою комнату, но она не поддается. Я понимаю, что это значит. Такое уже было. Лихорадочно дергаю дверь за ручку, в конце концов, выбиваю ее ногой. Ты стоишь посреди комнаты с занесенным ножом, нацеленным тебе в грудь. Стальное лезвие горит пламенем заходящего солнца – единственного, кому ты позволила присутствовать на последнем действии спектакля – твоей смерти. Не задумываясь, бросаюсь к тебе, пытаясь предотвратить неизбежное. Глупо. Твоя рука, сжимающая нож, уже не может остановиться. Его лезвие жаждет окраситься в алый цвет крови. Единственное, что я могу сделать – принять удар на себя. Я думал, что почувствую боль, но испытал лишь облегчение. Мое тело оседает на пол, и теперь я вижу лишь твои ноги. Ты присаживаешься рядом со мной и тихо говоришь, думая, что я уже не слышу: - Прости. Это я виновата… Нет. Это ты прости. Прости, что не сумел защитить тебя от того кошмара. Прости за то, что не могу остановить тебя сейчас. Уже не могу. Прости. За все прости… Ты поднимаешься с колен и смотришь на меня, снова занося нож. Я не вижу этого, но чувствую. Я слышу твой хриплый вздох. Последний. Может, оно и к лучшему. Не стоило заставлять тебя страдать так долго. Не нужно было тебя останавливать тебя еще тогда, в первый раз. Надо было отпустить. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы помочь. И не сделал. Не понимал. Понял только сейчас, когда уже умер. Я был эгоистом. Заставлял тебя жить, натягивать лживую маску на лицо. Это я виноват. Я заставил тебя страдать. Прости… Твои ноги подкашиваются, и ты падаешь рядом со мной. Оно и к лучшему. Смерть хотя бы избавит тебя от страданий – сделает то, чего до сих пор не смог сделать я. Мои глаза закрываются. Их застилает мрак. Последнее, что я вижу – твою руку, все еще не желающую отпускать нож, чье лезвие, наконец, получило то, что хотело – кровь. Алая капля срывается с кончика и падает, не достигая пола, туда, куда вслед за ней погружаюсь я – во тьму…