Двое

Одиночество вернулось. Неожиданно. Нежданно. Мерзкое чудовище вгрызалось во внутренности и пожирало их с особым причмокиванием. Наслаждалось, смаковало, утробно рычало и беспрестанно ворочалось внутри, причиняя жуткую боль. Хотелось исчезнуть, раствориться, спрятать своё никчемное тело в любую щель, застрять и медленно истончаться день за днем, минута за минутой, секунда за секундой… Чудовище побеждало, подбираясь к сердцу, протягивая лапы к самому сокровенному, практически узурпируя еще живую, трепыхающуюся душу. Он не справлялся с этой болью. Он не умел жить с этим вселившимся в него чудовищем. Он врос корнями в это их «ДВОЕ», в это «МЫ», в эти рядом стоящие кружки, тарелки, кресла… Он с ужасом смотрел на свою правую руку – она онемела. Будто бы её с особой мстительностью отсекли, оставив зияющую рану истекать кровью. Капля за каплей…       - Там голова! Отрубленная голова в холодильнике! Шерлок!       - Мне просто чаю, спасибо.       - Там хренова отрубленная голова, ты слышишь меня?       - Да, и где, по-твоему, я должен хранить её?       - Но не рядом с едой, Шерлок!       - Я освободил верхнюю полку, измеряю вязкость слюны…       - Не хочу ничего слышать, сколько можно? Почему всякий раз ты пытаешься превратить наш дом в скопление токсичных отходов?       - Мне скучно, Джон, ты можешь это понять? Твой мозг столь прост и незатейлив, что ему не требуется постоянно быть в работе, а мой, словно машина, словно двигатель, без работы ржавеет.       - Шерлок, но мы живем тут вдвоем, и я прошу тебя хотя бы время от времени считаться с моим мнением и моими желаниями.       - А, скучно… Скучно, скука, скука, СКУКА!       - О, Боже мой, моего терпения с каждым разом все меньше и меньше… К ним не цеплялась даже судьба. Она их скорее хранила. Их было ДВОЕ, и этого было вполне достаточно для них обоих. Логичный до мозга костей и человечный до дрожи в коленях, колючий, как дикобраз, и мягкий, словно персидский кот, отстраненный, будто он один на этом свете, и сопереживающий, как сам Господь Бог. Такие разные, но такие близкие… И несмотря на всю свою непохожесть, они всегда были вместе, рядом, рука об руку . Верные друзья, настоящие и готовые на всё друг для друга. И казалось им, что так будет вечно…       - Джон, обойди дом с противоположной стороны, перехватим его! Шерлок несся вперед, выкрикивая по пути указания Джону. Тот, понимая с полуслова, уже летел в противоположную сторону. После сумасшедшей погони стояли, прислонившись к стене, восстанавливая дыхание и улыбались.        - Неплохо пробежались, - произнес Джон.        - О, да, думаю утреннюю пробежку можно отменить.       - Если, конечно, не подвернется какой-нибудь очередной преступник-спринтер. Расхохотались оба, до слез.       - Как ты умудряешься не запутаться в своем пальто? – отсмеявшись, спросил Джон.       - Упорные тренировки делают свое дело.       - Ох, однажды ты запутаешься в полах и расквасишь себе физиономию.        - Но, у меня же есть мой доктор… И снова хохот на всю квартиру и даже миссис Хадсон выходит и улыбается… Он сидит в своем кресле и невидящим взглядом смотрит в точку напротив себя. Руки стиснули подлокотники, ноги напряжены, будто бы готовые к мгновенному прыжку, сам, словно натянутая струна – тонок и фальшив, не настроен, проржавлен, изъеден изнутри чудовищем. Схватился обеими руками за сердце и согнулся пополам, пытаясь вздохнуть. Острая, пронзающая боль опоясала сердечную мышцу. Стиснул зубы и, прикусив язык, вскрикнул от боли. Протолкнул сладковатую кровь в горло, пытаясь сглотнуть ком, застрявший где-то внутри. Он не знал, что может быть так больно. Если бы он мог вырвать сердце из груди и посмотреть, что там так болит? Желудочки, предсердие? Что? Что может колоть так, словно острый шип, раз разом вонзается внутрь и медленно выходя, находит новое место для укола. Попытался вытащить телефон из кармана правой рукой и непонимающе посмотрел на кисть, которая больше не подчинялась командам мозга. Ох, рука не работает, она онемела, её нет, она парализована, она больше не действует. Его правой руки больше нет, как нет и его - самого лучшего и единственного верного друга. И как с этим жить?        - Мне это нужно, Джон! Дай мне, пожалуйста….       - Нет!        - РРРРР! Я на взводе, Джон, где они? Ватсон не обращал внимания на метания друга, который громил их гостиную, разбрасывая все, что попадало под руку по полу. Метнулся на пол и замер. Завопил в радостном возбуждении и тут же сник, буркнув что-то себе под нос.       - Ты отлично держишься, Шерлок.        - Миссис Хадсон, где они? В комнату вошла квартирная хозяйка и произнесла:        - Оу, мальчики, когда вы в последний раз убирались?        - Миссис Хадсон, где моя заначка?        - Ты сам приказал мне всё выбросить. Грозный рык раздался в комнате. Джон лишь нахмурил брови, не отрываясь от газеты.        - Джон, что ты сидишь, как истукан?        - Я читаю газету.        - Пойдем в магазин!        - Господи, нет! Я больше не пойду с тобой в магазин. После последнего раза на меня и так смотрят косо.        - Плевать, пойдем, пожалуйста.        - О! Шерлок, взгляни-ка на это. Суициды в лондонских банках.        - Скука! Самоубийцы все сплошь молодые сотрудники, работали по восемнадцать часов, чтобы выслужиться и не выдержали, вот и всё объяснение.        - Не думаю… Позвони Лестрейду… Он считал вдохи и выдохи. Это стало его занятием. Каждый вдох давался с огромным трудом. Вдыхая, он будил чудовище и оно вновь, утробно зарычав, принималось подползать к сердцу, вонзая в него свои когти-лезвия. И тут он выдыхал, избавляясь от воздуха в легких, и с облегчением осознавал, что зверь затихал, прекращал ворочаться. И он не дышал столько, сколько мог, пока снова не приходилось делать вдох. И всё по кругу. Онемевшая правая рука плетью свисала вдоль подлокотника кожаного кресла. Он забыл думать о ней. Живут же люди вообще без рук!        - Мне нужно на работу, Шерлок…        - Ты плохо выглядишь. Думаю, не стоит сегодня идти в клинику. Джон стоял посреди комнаты, разминая левую руку.        - Я не могу снова отпрашиваться, меня и так скоро уволят к чертям. Дай мне аптечку, пожалуйста. Шерлок широко распахнул глаза в немом удивлении и тут же направился за контейнером с лекарствами. Джон присел в кресло и запрокинул голову.        - Джон, тебе не стоит идти на работу.       - Глупости, сейчас все пройдет. Немного… зажимает грудину. На негнущихся ногах он направился в кухню. После недолгих поисков вытащил початую бутылку коричневой жидкости и, не заботясь о стакане, приложился к горлышку. Пил, глотая обжигающую жидкость и хищно улыбаясь тому, что зверь заскулил и практически затих. Грохнул бутылкой об стол и громко выдохнул. Горло и все внутри горело огнем, в глазах стояли слёзы. Зло стряхнул их и снова приложился к горлышку. Перед глазами поплыли предметы мебели, и он сполз по стене вниз.        - Пригласите его к телефону! И прекратите говорить ерунду, еще сегодня утром он был… Он был… А теперь говорят, что он умер. Как такое возможно? Перед глазами промелькнуло сегодняшнее утро, боль в левой руке, груди. Предынфарктное состояние, требуется принять горизонтальное положение и лежать, а он… Он ушел на работу. Он работал почти целый день, а потом умер. Сказали, что он умер. Обширный инфаркт.        - Майкрофт, это твои с Джоном шуточки, да? Вы решили мне отомстить за те два года и тот прыжок с Бартса? Признайся, твоя затея! И как ты сумел подговорить Джона? Его выворачивало наизнанку долго. Организм выплескивал наружу алкоголь и горькую, как яд, желчь. Рвота измотала его, не было сил даже встать на ноги, чтобы вымыть лицо, засунуть голову под ледяную воду, ополоснуть руки. Он поднимался с кафельного ледяного пола ванной лишь для того, чтобы снова выплюнуть порцию горькой желчи и снова ложился щекой на холодный пол. Когда чьи-то руки подхватили его и усадили на стул перед раковиной, он попытался сфокусировать взгляд и увидел глаза брата. Изнутри рвалась колкость, но язык распух и не ворочался во рту. Снова глянул на Майкрофта и вцепился руками в раковину. Принимал какие-то препараты, запивал водой, плыл в какой-то непроглядной тьме и с мстительным удовлетворением осознавал, что чудовище забилось куда-то очень глубоко, будто бы жалея, что так и не добралось до его души. А души больше не было, он изрыгнул её вместе с желчью.        - Я не пойду! Я не буду участвовать в этой бутафории, в этом маскараде.        - Шерлок, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но не проститься с другом ты не можешь. Холмс хмыкнул и, сверкнув глазами произнес:        - Я хочу видеть тело.        - Шерлок…        - Я хочу видеть, - он дважды сморгнул и твердо произнес, – тело и прочитать заключение … патологоанатома. "Обширный инфаркт, большая локализация поражений сосудов и микроинфаркт около четырех лет назад…" Именно тогда в морге Бартса зародилось чудовище. С каждой прочитанной фразой в заключении о причине смерти чудовище становилось больше, сильнее, злее… Острые клыки начинали вгрызаться во внутренности, когти царапали не кровоточащие пока органы. Микроинфаркт. Четыре года назад. После его фееричного самоубийства. И вдруг океанской волной обрушилось осознание, что он ушел навсегда и безвозвратно. Кричи, зови, плачь, проси, умоляй – он уже не услышит и не внемлет. Его цель была совершенно определенной. Он больше не знал, как можно перекрыть путь этой невыносимой боли. Больше терпеть он не мог. Купил и вколол… И там оказалось еще хуже. В той нереальной вселенной их было ДВОЕ. Ужасней этой лжи было только голодное чудовище внутри, продолжающее пожирать его сердце дюйм за дюймом.        - Я собрал кое-что из его вещей, забирай.        - А ты?        - Забирай, я сказал! Забирай и убирайся!        - Зачем ты так? Не только тебе больно…        - Мне не больно! Просто забирай это сейчас же, или я просто выброшу ЭТО в окно.        - Ладно. Быстро захлопнул дверь и сильно зажмурился, стиснул зубы и едва сдержался, чтобы не застонать. Нет, лишь бы не бежать вслед и не выхватить ту коробку. Просто замереть, забыть, не думать, не жалеть. И вдруг он понял, что хочет спать. Он забыл, что такое спать. Те краткие минуты полного отключения вряд ли можно назвать сном, скорее забытьем, легкой комой. Он упал на кровать и мгновенно заснул.        - Привет, Шерлок.        - Джон? Джон! ДЖОН! Я знал, что это всё ваша гребаная месть мне! Ты жив! О, как я вижу, у тебя есть вопросы… Шерлок облачился в пиджак, элегантно поправил манжеты белоснежной рубашки и уселся в кресло, закинув ногу на ногу.        - Да, пара тройка найдется, - с легкой полуулыбкой ответил Ватсон, удобно расположившись на диване.        - Естественно, а потом я расскажу, как вы это провернули.        - Зачем?        - Ты здесь, теперь незачем.       - Зачем нам были даны эти годы вместе?        - Были? – Холмс часто заморгал, чувствуя, что перед глазами начинает всё плыть.        - Годы нашей дружбы, нашей истории, нашей жизни. Зачем?        - То есть…        - Да!       - Ты хочешь сказать…        - Это было лучшее, что могло со мной произойти. Ты – лучшее, Шерлок.        - Я не могу…        - Можешь! Теперь ты должен жить за нас двоих, жить на полную катушку, на все сто процентов.        - Мою руку разбил паралич.        - Нет, с ней все хорошо. Я же тут, всегда рядом с тобой. Разве ты не чувствуешь? Я твоя правая рука, твоя половина, твой друг.        - Меня пожирает чудовище.       - Нет же, это ты сам себя съедаешь, губишь, убиваешь.       - Ты не понимаешь, только так оно перестает царапать меня изнутри, мне не больно, я могу с этим жить.        - Нет! Это не жизнь, это имитация, иллюзия жизни. Ты не можешь, не имеешь права на смерть.        - Я хочу этого.        - Ты не можешь, у тебя иное предназначение. Ты должен жить за нас ДВОИХ. Ты должен сделать все то, что я не успел. Ты не имеешь права на другое будущее, ты должен прожить нашу общую жизнь.        - Один? Как я могу жить НАШУ жизнь ОДИН? Это полное отсутствие логики, Джон, ты - идиот!        - О, да, я - идиот.       - Ты – кретин, и я тебя ненавижу!        - Я – кретин.        - Я не могу справиться с собой без тебя, не могу, не умею и не хочу. Ватсон порывисто встал, сжал кулаки и, чеканя каждое слово, произнес:        - Я рядом, всегда незримо около тебя. Ты не чувствуешь, потому что не желаешь этого. Ты должен захотеть жить ради меня и себя. Ты должен оставить потомство, потому что твой гений не может закончиться, он должен быть продолжен в твоих детях. Твой блестящий ум должен быть унаследован!        - О чем ты вообще говоришь.        - Ты отлично знаешь, о чем! Я не успел понаделать кучу детишек, так хотя бы ты сделай это.        - О, как ты себе это представляешь?        - Это ты у нас гений, подумай об этом на досуге. Шерлок улыбнулся и встал напротив Джона. Протянул ему руку и сжал губы в тонкую линию.        - Это было лучшее время в моей жизни.        - Это не конец, Шерлок, это лишь очередное испытание нас ДВОИХ. Джон крепко сжал руку друга и улыбнулся одними глазами. Его подбросило на кровати, будто взрывной волной. Распахнул окно и высунулся почти наполовину. Поднял глаза в небо и встретился с улыбающимся взглядом синих, словно океан, глаз.