Дождись меня

- Харухи, я люблю тебя, - тихо прошептал Хикару, не глядя мне в глаза. Он стоял и смотрел на пруд, в котором мирно плавали утки. Я чуть поежилась, сидя на скамейке. А что я могла ему ответить? «Прости»? «Давай будем друзьями»? Ох, представляю себе его реакцию на эти слова… Хикару ничуть не изменился со школы, все такой же вспыльчивый, хотя прошло уже пять лет. Я знала, что Каору где-то поблизости, что он просто не мог оставить брата в такой момент, ведь он всегда знал, что я чувствовала к Хикару, а точнее, чего НЕ чувствовала. Наверное, близнецы всегда останутся для меня друзьями-одноклассниками… Начал накрапывать дождь. - Хикару… мне… нужно идти, - я тихо поднялась со скамейки и, коснувшись его плеча, собралась уходить из парка. - К нему? – голос Хикару был жестким, совсем как тогда, в Каруидзаве, когда он говорил о моем бывшем однокласснике. - Да, - тихо сказала я, хотя была готова сорваться в крик. По щекам потекли слезы. Уходя, я видела, как откуда-то из-за деревьев вынырнул Каору и положил руку на плечо брата. Я шла, нет, почти бежала по опустевшим дорожкам парка. «Тамаки, я уже здесь», - подумала я, наконец добравшись до больницы. Поднимаясь на лифте, я пыталась восстановить дыхание. Для меня уже вошло в привычку приходить сюда каждый день после занятий в университете, сидеть с ним, разговаривать, читать ему. Я упрямо верила, что он меня слышит, мой Тамаки, несмотря на то, что он оставался все так же неподвижен, а его темно-синие глаза – закрытыми. Наверное, в моей памяти навсегда останутся эти несколько минут: его тело, вытаскиваемое спасателями из машины, крики Хани-семпая «Тама-тян!», неподвижная маска Мори-семпая, удивленные близнецы Хитайчин, врачи, пытающиеся докричаться до меня и стереть кровь с лица… Тогда я впервые увидела ужас на лице Кёи-семпая и то, как он дрожал. Сегодня он тоже был здесь. Когда я вошла в палату, он как раз выводил оттуда мать Тамаки. «Без изменений», - сказали мне его глаза из-за аккуратных очков. Мама Тамаки плакала. Я вспомнила, что за эти три месяца, которые Тамаки был в коме, я ни разу не видела ее улыбки. Какая ирония! Ведь тогда ей разрешили, наконец, повидать сына… Я хорошо помню тот день… Ретроспектива: 3 месяца назад «Нужно поговорить. Буду ждать тебя в музыкальном зале в 4», - я улыбалась, глядя на сообщение, сердце уже сорвалось в галоп. - Что там? – на меня с любопытством и капелькой ревности смотрели желтовато-карие глаза Хикару. После школы я пошла в Тодай*, и вовсе не потому, что там уже учился Тамаки (хотя я не могла отрицать перед собой, что этот факт меня радовал). Просто в Тодае был лучший факультет юриспруденции. По правде сказать, я была немного удивлена, когда Хикару заявил, что тоже будет поступать в Тодай. Но он был твердо намерен сделать это и, конечно, справился. Можно сказать, Каору тогда отпустил брата. Нет, он тоже поступил в Тодай, но выбрал другую специальность – психология, а Хикару «увлекся» юриспруденцией. Когда я впервые увидела в университете Тамаки, сердце ухнуло на дно живота. Я даже представить не могла, как я по нему скучаю! Он улыбался, как всегда. И был в окружении «прекрасных дам», как всегда. Я не ревновала, но… когда он подошел ко мне и в своей обычной глупой манере воскликнул «Моя дочурка!», а потом прижал меня к себе, мне стало спокойней, я поняла, что мне и не нужно ревновать. Мы с ребятами из Хост-клуба не виделись весь год (за исключением, конечно, меня, Хикару и Каору). Клуб распался, когда Тамаки закончил школу. Еще бы! Тамаки был готов делать все ради клуба, каждый день всех нас согревала его улыбка… Никто больше не мог так улыбаться… всегда тепло, без нотки фальши. - Ничего, - я улыбнулась Хикару и увидела, как он сразу расслабился. - Сходим поесть куда-нибудь после занятий? – с надеждой спросил он. - Я… мне нужно помочь отцу, извини, - солгала. Я ненавидела врать, особенно кому-то из братьев Хитайчин. Они стали для меня даже не просто друзьями, нечто большим. Я едва дождалась, пока кончится лекция. Бежала. В школу. Туда, где началась моя любовь. В этом больше не было сомнений. Тамаки изменил меня. За несколько лет из нескладного подростка, легко скрывающего свой пол под мужской формой, я превратилась в очаровательную девушку: волосы снова отросли и теперь спадали на заметно округлившуюся грудь, тонкая талия плавно переходила в выступающие бедра. Я услышала музыку, еще не дойдя до кабинета. Он играл на пианино. Замерла, не решаясь нажать на ручку двери. И слушала. Слушала и представляла, что он играет для меня. Бетховен, «К Элизе». Незаметно, как могла, я вскользнула в зал. Мне очень нужно, до острой боли необходимо было увидеть, как его белые длинные пальцы скользят по клавишам, как он головой отсчитывает такты. Он не обернулся, да я и не хотела нарушать этой хрупкой гармонии. Его глаза были закрыты, как всегда, когда он играл. - Ты пришла, - тихо сказал он, когда его пальцы покинули клавиши. - Ты же хотел поговорить со мной… семпай, - неуверенно произнесла я. - Да… - его вид был необычно серьезным. – Мне… мне разрешили увидеться с матерью, - наконец сказал он. - Тамаки! – я была так рада за него, ведь он так хотел… И вдруг до меня дошел смысл. Не слов, его интонации. - Ты едешь во Францию? – выдавила я, глотая комок, подступивший к горлу. - Да, - выражение его лица не изменилось. - Надолго? – я вот-вот была готова разреветься. «Разреветься, Харухи, какая же ты дура!» - кричал мне внутренний голос так громко, что я едва расслышала его «Навсегда». Отвернулась, пытаясь удержать крик. Не помню, как слезы хлынули из глаз, только я никак не могла их остановить. Его горячее дыхание обожгло шею. Он обнял меня за талию и поцеловал в висок. Я обернулась. Он смотрел на мое заплаканное лицо своей солнечной улыбкой. - Но я не хочу, - тихо сказал он, - оставлять тебя. Я зарылась лицом в его как всегда безупречно белом пиджаке. - Знаешь… кажется, я люблю тебя… - Тамаки… - я подняла глаза и потянулась к нему. Но, даже встав на носочки, я не могла достать то, что так хотела. Он понял. Всегда понимал все, что касалось других, и наконец-то понял то, что касалось его самого. Он накрыл мои губы своими, горячими, растянутыми в нежной теплой улыбке. Я прижалась к нему, ближе, я хотела почувствовать его, не только губами. Он тихо зарычал, почувствовав мою мягкую грудь, прижатую к его. Я знала. Я тоже хотела. Его пиджак полетел в сторону, и я полезла под его рубашку. Тамаки провел рукой по моему бедру, задирая платье. В огромной комнате эхом отразился стон. Мой или его? Не знаю. Я сдернула с него рубашку, обвившись ногами вокруг его торса. Мне в спину уперлось что-то твердое. Я попыталась удобнее устроиться на гладкой поверхности рояля, пока Тамаки стаскивал с меня легкое платье. Мы были рядом, кожа к коже. В общую кучу полетел мой бюстгальтер. Как давно я перестала быть скромной и наивной Харухи? Наверное, когда услышала… Тамаки оторвался от моих губ, стал спускаться ниже, покрывая цепочкой поцелуев шею, достиг груди. Он осторожно взял мой сосок в губы и стал мягко его покусывать, пока его рука скользнула в мои трусики. Неожиданно для себя я резко застонала и выгнулась под его прикосновениями. Он достиг цели и теперь мучительно медленно потирал мои половые губы шершавыми пальцами, не оставляя без внимания грудь. - Тамаки… - застонала я, зарываясь пальцами в его золотистые шелковые волосы. Я не контролировала свое тело, оно дрожью и новой волной возбуждения отзывалось на каждое его касание. Клитор набух моментально. Я и не заметила, как Тамаки опустился ниже, стягивая с меня трусики. Его язык был горячим, я застонала сильнее, потому что чувствовала, что уже близка к своему первому оргазму. В животе затянулся тугой узел. Тамаки медленно ввел в меня палец, потом добавил еще один и, не отрывая языка от клитора, стал медленно двигать ими внутри меня. Еще спустя несколько волшебных мгновений темп ускорился, я сжала его голову бедрами, и, кончив, испустила победный крик. Тамаки поцеловал мои бедра и вернулся к губам. Мне было мало. Мне хотелось почувствовать его в себе во всех смыслах. Я на удивление быстро справилась с ремнем на его брюках. Он чуть напрягся и издал звериный рык, которого я никогда не слышала от него, когда я спустила штаны и полезла рукой в трусы. Способность соображать вернулась ко мне, и я поразилась его выдержке: он стонал даже от легкого прикосновения моей руки, а его член был так напряжен, что казалось, он вот-вот кончит. - Харухи, - спросил он хриплым от возбуждения, но серьезным голосом, - ты уверена? Я ответила ему поцелуем, освобождая одновременно от остатков одежды. Его член уперся в мои нижние губы и потерся о них. Казалось, Тамаки примеряется и боится, что что-то пойдет не так. Он осторожно подался вперед, прорывая головкой девственную плеву. Я закричала, и мышцы инстинктивно сжались, не впуская захватчика. Тамаки чуть куснул мою губу, и я, почувствовав боль, немного расслабилась, пока он медленно, но верно покорял мое тело. - Ты такая влажная и горячая… - прохрипел он, войдя до конца. Я обняла его по-паучьи. Наши тела соединились. Идеально, как будто так и было задумано всю мою жизнь. Тяжело дыша, он начал медленно двигаться во мне. На каждый толчок я отзывалась стоном, впиваясь ногтями в его плечи. С каждой секундой его движения становились более быстрыми и резкими. - Силь…нее… - попросила я, пытаясь впустить его глубже. Я откинулась на рояль, и он прижал меня своим телом. Капелька пота сорвалась с его лба. Мы оба были близки к развязке. - Давай… - снова попросила я, чувствуя, как ему тяжело сдерживаться. Последним толчком он унес нас обоих в рай и излился в глубине меня. Мы долго еще не могли восстановить дыхание, а потом оделись и вышли в сад. Он держал меня за руку. Мы долго гуляли среди розовых лабиринтов. - Пора домой, - тихо сказал Тамаки, когда солнце уже почти опустилось за горизонт, и повел меня к машине. – Я обязательно вернусь, - сказал он со своей детской улыбкой закрывая дверь. Мы ехали не говоря ни слова, но он то и дело бросал на меня короткие взгляды, под которыми я краснела. Мне нравилось смотреть, как он водит машину. Это было все равно что смотреть, как он играет на рояле. С минуту мы стояли на перекрестке. Загорелся зеленый, и Тамаки осторожно надавил на педаль газа. Все произошло быстро, я не успела даже подумать. Джип влетел в нас с водительской стороны, и последнее, что я видела перед тем, как потеряла сознание, были его глубокие синие глаза, с ужасом смотрящие на меня… *** Я сморгнула слезинку, улыбнулась так, как это делал Тамаки, и крепче сжала его руку. - Сегодня я побыла недолго, мне нужно еще сделать задания, но я обязательно приду завтра, - прошептала я ему на ухо, поцеловала в щеку так, чтобы он чувствовал, что я рядом и встала. Уходя из палаты, я обернулась. Дождь кончился, и заходящее солнце бросило лучи на его бледную кожу и позолотило волосы. Когда я вышла из больницы, лужи уже подсохли, а солнце согревало. Так, как согревала его улыбка. Я тоже улыбнулась. Я верила, что он очнется, не могла не верить. Он не мог вот так бросить меня. Бросить нас. - Тамаки, мы ждем тебя, - прошептала я, обернувшись к окну его палаты и погладив живот. *** Мне казалось, что я заперт в этом теле, и никак не могу выбраться. Но я слышал ее. Каждый день. Я знал, что нужен ей. Харухи, только дождись меня. *** Солнце игриво наполнило палату, скользнув по слегка дрогнувшим пальцам Тамаки. ________________________________________________ * Прим. автора: Тодай – Токийский Университет, один из известнейших университетов в Японии