Дело Стингера

Спрятав Зерно в далекой галактике, Оптимус Прайм вернулся: возникли сомнения относительно Гальватрона. Воссозданный людьми Лорд десептиконов бесследно исчез. Так не поступил бы запрограммированный робот. Хитрый десептикон за считанные клики из десятков вариантов отступления выбрал единственно верный. Оптимус вернулся, и автоботы вздохнули спокойно — больше никаких внутрикомандных конфликтов, сомнений и споров. В одном из помещений корпорации KSI, с разрешения Джошуа переоборудованном в ремонтную лабораторию автоботов, мигнуло верхнее освещение — ненадежная человеческая система энергораспределения не поддавалась наладке. Всё здесь не слава Праймасу, куда манипулятор ни протяни. Кроссхейрз раздраженно фыркнул: тишина в тюремном блоке из разряда новшеств. Обычно заключенные десептиконы болтливы до невозможности. В клетке играл в молчанку «недодесептикон», которому вопреки здравому смыслу удалось выжить, несмотря на все старания Бамблби. Необычный карминовый цвет его корпуса гармонировал с зеленым визором, сейчас потушенным. Его звали Стингер, и он демонстративно изнывал от скуки. Двери камеры, сомкнутые силовыми блокираторами, поблескивали зеленым. В правом дальнем углу, водруженные друг на друга, высились контейнеры с топливом, к которым заключенный так ни разу не притронулся. «Голодовку устроить вздумал — и не таких обламывали», — подумал Кросс, устраиваясь поблизости. Кажется, факт принудительной заправки доставлял Стингеру злобное удовольствие. Игривая деталь корпуса Кросса, некогда подсмотренная у людей и называемая плащом, плавно очертила фигуру и ровным полукружием разместилась на полу. Кросс закинул ногу на ногу, не сводя линз с заключенного. Когда восстановительные работы на Земле закончатся, команда Оптимуса вернется на Кибертрон. Сейчас же процессор Кроссхейрза был занят насущным биоэтическим вопросом: способен ли робот, вышедший из цеха KSI, стать вместилищем для Искры. Стингер не пошевелился, лишь скосил правую фару на вошедшего. По привычке, приобретенной в человеческой лаборатории, он большую часть времени пребывал в альтформе красно-черной машины, чем несказанно раздражал Кросса, затеявшего поиск информации о Гальватроне и его возможной дислокации. Кроме того, на примере отремонтированного дрона можно было попытаться отследить эволюцию электрических связей в процессоре, инфицированном частицей Мегатрона. Мог ли корпус из трансформия, произведенного на Земле, способствовать раскрутке искромоделирующих процессов — задачка не из простых. Но Кросс и не ставил себе сложных задач, а если такие попадались — разбирал их по частям. Получалось не всегда надежно, зато результат можно было легко проверить. В данном конкретном случае задуманное усложнялось пребыванием пленника в альтформе. Машина проще отключалась от реальности и не реагировала на происходящее. Если ничего не выйдет, значит, груда возвращенного к жизни металла бесполезна и только расходует топливо, которое с тем же успехом мог залить в себя Кросс. И всё же у Стингера не получалось совсем уж не проявлять любопытства. Особенно, когда его навещал трансформер с лихим, напичканным вооружением плащом. Зеленый плащ притягивал внимание, и не смотреть на него было невозможно. — Хочешь увидеть поближе? — громкий, скрипящий смех заставил пленника мигнуть фарами. — Ну, так как? — Потрогать разрешишь? — Говорящий, значит. Уже хорошо, — оскалился автобот. — А то я боялся: драться тебя научили, команды слушать научили, убивать научили, а на лингвистические способности процессора не хватило. В ответ Стингер нецензурно выругался, вполне себе в человеческих выражениях, под конец обозвав Кроссхейрза джампером в плаще, и зашторил фары. — Так значит, про интерфейс ты уже знаешь и про джампер тоже? Гальватрон поделился? Только вот незадача, такого апгрейда у тебя нет, и ты вряд ли имеешь представление, как вышеозначенный предмет выглядит. Шторки убрались в пазы, и фары заинтересованно мигнули, одна чуть скривилась вбок, выражая то ли недоумение, то ли обиду. «Эмоции имеются — любопытно…» — информация тут же была занесена в файл по делу Стингера. — Плохому быстро учишься, не правда ли? — Хочешь со мной трахнуться? — прошелестел красный. От долгого молчания сбоили голосовые модуляции в вокалайзере. — Это еще что за слово? — прыснул Кросс. Он был уверен, что Стингер ни байта не знает о том, что говорит. Кидается словами, значение которых физически не представляет. Вряд ли Гальватрон, озабоченный взрывом бомбы, вел искренные беседы о слиянии боевых машин. — Сотри из архива. Ты трансформер, а не человек. Мы совершаем коннект, а не то, что ты сказал. Ты вообще понял, что ляпнул? — Да пошел ты. Если меня кто и сконнектит, то только Гальватрон. После того, как мы расправимся с вами, на ваших дезактивированных корпусах. Твой плащ отлично подойдет. Кто модель подсказал? Брат Хаунд? «Брат… Какие слова мы знаем… Ах, да… Гальватрон…» — усмехнулся про себя Кросс и сделал еще одну пометку, пририсовав к ней смайлик. — Да ты остряк, — в два клика автобот оказался на ногах. С пронзительным скрипом тормозов Стингер шарахнулся в сторону. Бампер ударился о стремительно приблизившуюся стену, но на этом беды не закончились: спровоцированный неожиданным столкновением, включился механизм трансформации. Правда, не совсем удачно, потому что, поскользнувшись, робот грохнулся на многострадальный бампер, со скрежетом помяв пару выступающих частей. — Ты чего такой пугливый? Разве я тебе угрожал? Знаешь, мне всегда было любопытно, способны ли такие, как ты, испытывать страх и полноценно перезагружаться без Искры или всё ваше достояние — быть инструментом в играх взрослых. С первым, кажется, определились. — И ты тут, конечно, из научного любопытства? — Ну почти… Вообще-то я ученый, специализируюсь на кибертронской геологии и на планетах металло-кремниевой природы. Но это всё неинтересно для тебя. Хочешь прогуляться? — В чем подвох? — недоверчиво повел антеннами робот. Люди создавали улучшенную копию Бамблби, и им это удалось. На первый взгляд. Вроде бы и копия, а присмотришься — ничего общего: иная мимика, свечение визора насыщенно-изумрудное, движения сервоприводов не такие порывистые и резкие. — А он должен быть? — Вы, автоботы, всегда с подвохом. Особенно такие, как ты. — А ты много видел таких, как я? Или Гальватрон поведал страшную тайну? — Какую? — Что его вирус в тебе разрушает процессор и разжижает электрические связи, — засмеялся Кросс. Из камеры ритмично засвистели: чудо техники, кажется, обиделось. Происходило невероятное — чем больше Кросс задевал Стингера за обрывки самостоятельных мыслей и воспоминаний, тем ярче тот реагировал. Определенно, с творением людей происходило нечто удивительное — его процессор собирал информацию и использовал в качестве строительного материала для эмоциональных контуров. С другой стороны, если учебники кибертронской физики не врут, то правильно соединенные контакты и расслабленный партнер — гарантия продуктивного подключения к архивным данным. Сейчас файлы сбиты и перемешаны: декацикл назад Оптимусу так и не удалось вытащить их из Стингера, пока тот пребывал оффлайн на ремонтной платформе. Нужного эффекта можно добиться двумя способами. Пытками — тогда трансформер быстро окажется на пороге дезактивации, и программа запустит режим расслабления схем, регистрирующих поражающие сигналы, дабы снизить чувствительность. Это, по словам Оптимуса, жестоко и запрещено к использованию даже в отношении врагов. Второй способ — интерфейс. В возбужденных контурах хаотично возникают сигналы, способные активировать процесс восстановления поврежденных архивных частей. Выбрав этот способ, Кросс ничего не терял: не получится — никто не расстроится. Плащ задел железные ступени, поднимающиеся короткой спиралью к камере, зазвенел легко и непринужденно. Стингер подался вперед. Тот самый апгрейд, заставлявший температуру корпуса расти скачками, элегантно реагировал на малейшие повороты черно-зеленого автобота и словно обтекал фигуру во время движений. Доворот, шаг вперед, звенящее касание — и нахальный, едкий, как кислота, трансформер стоит прямо перед ним. Приходилось признать, что сам он, Стингер, выглядит откровенно непрезентабельно. Царапины, содранная краска. В целом общий вид сохранен, вернее, восстановлен, но вряд ли на него посмотрят с восхищением, как было до битвы за Гальватрона. Здесь и сейчас хотелось выглядеть хорошо, но кто поспорит с очевидным: починить робота починили, а полировать не стали — много чести. — Будешь вести себя хорошо — я зайду, — проурчал Кросс. Звук получился глубоким и бархатистым, и Стингеру нестерпимо захотелось его вибрирующего повторения. В планах Кросса не было ничего бескорыстно-честного и по-автоботски правильного, но на то он и Кросс, чтобы лить маслом на дурацкие условности. Вряд ли в программе Стингера фигурировала информация о хакерских разработках и способах получения данных, чтобы раскусить его. Пусть думает, что автобот заскучал на человеческой планете. В конце концов, на Иаконе он приставал к молодым курсантам и не стеснялся брать неприступные стены собственной харизмой. Не тратя силы на аналитику, Стингер отметил, что происходящее правильнее назвать подозрительным, чем нелогичным. Всё бы ничего, но сама мысль, что с ним хотят сделать нечто, неустановленное программой, взбудоражила логические контуры и заставила отреагировать неприязненно. По правде говоря, ему хотелось продолжения разговора, и чтобы его потрогал хозяин ошеломляюще притягательного плаща, но боевой настрой автобота настораживал. Пленник боялся собственных реакций и того, что будет больно. Тогда на улицах города от мощного удара Бамблби боль десятками сверхновых взорвалась в проводах, и лучше было бы совсем не быть созданным, чем существовать и долгие клики чувствовать такое. Крутанувшись у самой двери, Кросс намеренно изящно задел панель управления входом-выходом. С шипящим звуком дверь разделилась на две половины и ушла в пазы. Стингер зашумел кулерами, пытаясь сбросить внезапно выросшую температуру. Разошедшиеся по эмоциональным контурам сигналы отдались в паховой области, резиновые втулки напряглись, что было распознано процессором как возбуждение. От удивления Стингер едва не подпрыгнул на месте, но вовремя скорректировал моторику. Захотелось срочно трансформироваться обратно в автомобиль и свалить подальше, но вместо этого он начал разглядывать автобота. Детали, из которых состоял черно-зеленый корпус, заметно отличались от его собственных и воспринимались не отдельно друг от друга, а как единое целое, будто и не было стыковочных граней, сервоприводов и вспомогательных крепежей. Он, Стингер, выглядел совершенно, гармонично, почти идеально в сравнении со своим же прототипом. Однако захватывающий, элегантный и вместе с тем угрожающий дизайн Кросса привлекал именно своей небезупречностью. Его металл словно был расплавлен недавно и продолжал струиться даже после того, как застыл. Стингер не заметил, как протянул манипулятор, чтобы потрогать зеленую сталь. Но пальцы перехватили молниеносным движением, а еще через клик любопытный трансформер оказался вжат в стену. — Из гальватроновских архивов ты должен знать, что десептиконы это любят. — Я не обычный десептикон. Бамблби называл меня дроном. Что это такое? — Да, ты необычный десептикон: у тебя нет Искры. — Если скажешь то же, что и тот желтый робот… — угрожающе зашипел Стингер. — И что же ты сделаешь? — созданный людьми трансформер смотрелся забавно, когда злился, и Кросс еле сдерживался, чтобы не поддеть его сильнее. Останавливало одно: десептикон мог замкнуться в себе. Стингер вроде бы не глуп, должен понимать, что сопротивление и побег исключены. Даже если повезет, они станут последними приключениями в его короткой и никчемной жизни. — Вы не убьете меня! — кажется, он убедил себя в этом, потому что заявление прозвучало серьезнее некуда. — Откуда такая беспечная мысль в суперсовременном процессоре? — Вы используете меня как сигнальный маяк для Гальватрона, но загогулина ситуации в том, что он не купится на подобное. — Выдать тебе сверхзаряженного за догадливость, мой болтливый друг? — съязвил Кросс. Серебристые серво скользнули вниз, к сочленениям черного локтя, отчего сервоприводы Стингера напряглись, и мех замер, часто замигав визором. — Нулёвочка? — невинно спросил Кросс. — Что? — растерялся Стингер. — Ты даже этого не знаешь? Так что тебе сказал Бамблби? — Что я неполноценный трансформер, «недодесептикон», которого не должно было быть. Но я здесь, и по многим параметрам лучше вас. Например, у меня нет того, что вы называете Искрой, а значит — нет страха. — Фразочку у Гальватрона тиснул? Из динамиков пленника донесся нескорректированный рычащий звук. Автобот выдержал паузу и добавил, лукаво глядя на собеседника снизу вверх: — То, что тебе досталось от Гальватрона, внедрилось в платы, расшатало системные контуры, и в результате среди них появились эмоциональные, так что я бы на отсутствие страха не рассчитывал. Движение бедром — и плащ приятно стегнул Стингера по ногам, задев чувствительные коленные шарниры. Зеленый металл в предельной близости от поршней, сервоприводов, индикаторов и микросхем, скрытых защитными блоками — это не могло не взволновать десептикона. Температура в считанные клики повысилась на порядок, скакнув к верхнему пределу нормы, но к этому времени пленник был возвращен на место. По инерции Стингер подался вперед, издав невнятные урчащие звуки. — Так ты хочешь размяться или выберешь заточение с посиделками имени тебя в полупрозрачной камере? Во втором я не участвую. — Хочу, — перспектива навечно застрять в четырех стенах ужасала. Во-первых, механизмы без постоянного использования, планомерной диагностики и рабочих нагрузок ржавели, управляющие ими системы уходили в стазис. А во-вторых, Стингера создавали для боевых задач и демонстрации навыков. Без тренировки программы работали по замкнутому кругу, чтобы окончательно не отключиться: трансформация в робомод, трансформация в альтформу, дозаправка, элементарные математические задачи. — Будешь делать глупости — переплавлю в автомат для газировки, порадую двуногих друзей. Не забывай — твое оружие демонтировано, а то, что не отделилось от корпуса, отключено. Общие контуры восстановлены не полностью. Попытка побега — и ты металлолом. — Я не побегу. Когда Гальватрон придет, у меня еще будет шанс, и я им воспользуюсь. — Самомнение откручивает головы: твоя и без того некрепко держится. В фигуральном смысле, если ты знаешь, что это такое. Пошли. — Без наручников обойдешься? — хмыкнул Стингер, совершенно не к месту передразнив голос Бамблби. — Желтое старье с первой встречи возненавидело меня, да так остро, что несколько недель держало в наручниках, пока ваш главный не вернулся и не устроил ему разбор деталей. Я даже трансформироваться не мог. Он повторил мою форму, а как же авторские права — вы о таком не слышали? Новоявленный десептикон, разительно отличающийся от того проекта, который создавали люди, безыскрового и неэмоционального, откровенно жаловался. Юникрон переплавь всех подряд, он жаловался! Придержав Стингера за колесный диск, Кросс отметил прогресс: робот не шарахнулся в сторону, хоть и попытался отстраниться. Трансформер-то недотрога, хорохорится больше. Коридоры тюремного блока пустовали. Мимо изредка проносились мини-дроны, созданные для поддержания порядка, но, по мнению Кросса, они больше путались под ногами и постоянно цеплялись за выступающие детали корпуса. Следовало торопиться: болтовня непозволительно затянулась. О несанкционированных планах никто не должен узнать раньше времени. Выйдет много шуму из ничего, уж он-то знает Бамблби и Оптимуса. Один будет говорить, что Кросс спятил и нашел себе подопытную машинку, второй — что Кросс нарушает дисциплину и провоцирует скандал. Когда автоботы вернутся со строительных работ и разведывательных операций по поиску выживших десептиконов, шансов по-тихому провести Стингера в личный отсек не останется. Кросс всей Искрой надеялся, что автоботы послушаются рекомендаций не навещать пленника, пока ведутся психологические исследования. Объяснение подобралось достовернее некуда — чужое присутствие может спровоцировать дополнительные защитные реакции и помешать работе. Всю дорогу до отсека Стингер то и дело крутился — запоминал переходы, подъемы и номера комнат. Не мог удержаться, хоть и понимал, что за ним следят. «Пусть смотрит, — думал Кросс. — Ему это не поможет». Освещение с зеленого сменилось на серебристо-голубое, а затем на перламутрово-лунное. Дверь в крайний отсек беззвучно открылась. Стингера подтолкнули вперед. Черные колеса непроизвольно крутанулись и затихли. — И зачем я здесь? — кажется, десептикон запаниковал. Он никак не мог оценить происходящее. Ужасало не только возникшее чувство, но и сам факт его наличия. Раньше он не испытывал страх — что же с ним происходило теперь? Находясь на грани истерики, Стингер всхлипнул кулерами. — Чтобы доставить нам обоим удовольствие. Ты же считаешь себя лучше прототипа, у тебя есть шанс доказать это. Все десептиконы любят интерфейс, и многие — виртуозы в делах портов и штекеров, так что тебе придется постараться. Ты умеешь импровизировать? — И что я этим докажу? Я даже не знаю, как это делается. И не уверен, что хочу знать, — понизил голос Стингер. — Если ты, как говоришь, совершеннее Бамблби, то… Ладно, какая разница. О чем я тут с тобой вообще разговариваю!.. — Кросс перехватил Стингера за талию, подтолкнув к платформе. Но не тут-то было: десептикон решил сопротивляться до последнего. Пришлось тормозить и прижимать его к первой попавшейся панели с инструментами, планшетами, механическими деталями и громоздкими микросхемами. — Ты ведь не виноват, что попал под влияние Гальватрона, говорливый ты мой. Почему думаешь, что я не могу просто хотеть сделать тебе что-нибудь хорошее? К тому же, только Прайм не заметил, как ты смотришь на мой апгрейд. К внутренней стороне плаща крепились узкие вытянутые боеголовки, перезарядные пушечные механизмы и кнуты-ловушки: сейчас они были неактивны и не могли причинить вреда, зато навязчиво притягивали внимание. — Тебе не очень-то нравилось, как я на тебя смотрю. И ты отпускал в мою сторону грязные шуточки. — Но я же должен был как-то реагировать на подобное хамство! — усмехнулся Кросс. Долбаная штуковина снова коснулась его ног, и Стингер беспомощно дернулся, взвыл с досады — сервоприводы автобота оказались более мощными. Мучительно долгое движение очертило карминовое бедро. Черно-красные пальцы лихорадочно оттолкнули ощупывающую бампер руку. Происходящее пугало и заводило одновременно. Стингер действительно заглядывался на Кросса. Не только на плащ, но и на бампер, на диски и обводы, рифленые бедра и мощные ступни. Пришлось пребывать в альтформе машины, привычной и надежной, чтобы не реагировать на глупые шутки автоботов по этому поводу. Здесь и сейчас он мог облапать интересующий его корпус и не получить за это по рукам. Мог безбоязненно следить за мимическим металлом серебристого фейсплейта, за движениями губ, к которым хотелось прикоснуться, чтобы проверить прочность их металлической основы. Он это почти и сделал, оказавшись в паре сантиметров от губ Кросса, но его отстранили, шикнув сердито: — Это еще что за человеческая глупость? Стингер попытался вырваться, но его крепче втиснули в панель. — Так что это было? Пленник был похож на загнанного в угол колючку-динобота, побежденного Праймом: ни слова в ответ, лишь в учащенном ритме заработал двигатель, набрал обороты, и Кросс велел притормозить. — Куда-то собрался, красавчик? Помнится, ты обещал мне не дурить. — Отпусти меня! — его хотят проучить, как криво исполнившую программу машину, только совсем иными способами. Он всё понял: нет нужды продолжать. — Я обещаю больше никогда не смотреть на тебя. Честно. — Десептикон и честность — это что-то новое. — Я не десептикон… — Ты стал им, как только Гальватрон поделился с тобой своей… начинкой… Только сила нерасшатанных, почти новеньких контролирующих систем удерживала Стингера, чтобы не махнуть бампером, не закинуть ногу на зеленое бедро и не подставить приводы, расположенные под двумя упругими втулками, для ласк. Ему помогли избавиться от сомнений — приподняли, не оставив выбора: ноги сами скрестились на рифленом корпусе. — Всё еще хочешь стартовать из моего отсека? — чужие пальцы потеребили под бампером, забрались в стыки между подвижными частями, потёрли чувствительные участки: выпуклые мини-сервоприводы, детекторы движения, трансмиссионные единицы. Стингер запаниковал, когда между соединительными деталями паховой области побежала янтарная струйка. Форсунки с непривычки стравили топливо, скопившееся в горловине баков. После объяснения причины неконтролируемого выброса стало спокойнее, но Кросс растер выступившую влагу по гладкому металлу, сбросив в нее пару колющих искр, и десептикон перестал его слушать: он мог только вибрировать, вжимаясь в зеленый металл, и запускать руки под плащ. Он даже успел нащупать пару отзывчивых электрических плат, прикосновения к которым запустили систему охлаждения Кросса, но манипуляторы быстро вернули на место. Подключение к внешним боковым портам кольнуло коротким информационным сообщением. — Зачем это? — обеспокоенно заёрзал красный робот. — Так будет приятнее. Электрические импульсы, информационная стимуляция. — Я не знаю, как отреагирует мой корпус, — несносный десептикон готов был идти на попятную. — Вот мы и проверим. От перезагрузки еще никому не было плохо. Дать бы ему по рукам как следует, чтобы не лез под плащ… Ладно уж, пусть трогает, только… охх… не так чувствительно… Неопытный мех наугад попал в два крайне восприимчивых места. Главное — контролировать динамик, иначе все старания Юникрону в порт. Неаккуратные, смелые касания Стингера пробудили давно не использовавшиеся механизмы. Только это и было способно помешать процессу сканирования архивных данных, с каждой лаской собирающихся в осмысленную мозаику. В объятиях Кросса Стингер тёк, как поломанный интербот, и скулил на совершенно спарклинговской частоте. Приходилось притормаживать его, чтобы успеть скопировать выбранный участок документов. Пленник сам отключал защитные механизмы один за другим, принимая их за обычные помехи, настолько был поглощен процессом. Конечно, всё дело в неопытности: настоящий десептикон давно распознал бы вторжение. Зрелище перед Кроссом открывалось завидное: партнер потерял всякий стыд и нагло ласкался, подставляя для непристойных нежностей крепежи, болты и даже округлые отсеки со смазкой. Когда последние байты информации перемещались в архив Кросса, Стингер уже стонал во весь голос, поддавал бедрами, терся выступающими антеннами о шлем автобота и всячески приближал себя к перезагрузке. Помогать ему в этом больше не было смысла. Пара-тройка откатов, и сам Кросс завопит как недоделанный дрон. Перезагружаться в объятиях того, кто стрелял по друзьям, не было желания. Потому сразу за последним отсоединенным штекером последовало стремительное отрывание от себя не ожидавшего подлянки десептикона. Стингер ошарашенно замигал визором. — Ты куда? — растерянно прохрипел он. — На этом всё, урок закончен, — буркнул Кросс. — Приходи в себя и поднимайся. Динамик пленника выдал серию надрывных, жалобных звуков, а потом заорал так, что с верхней полки посыпались тонкие планшетные листы. В этот момент Стингер люто ненавидел ухмыляющегося Кросса. — Ты куда собрался, ковбой? Так нельзя поступать даже с теми, кто создан людьми! Стой, сволочь! — далее последовала смесь цензурных и нецензурных слов, вытащенных из разных языков. Кроссхейрз аж присвистнул, столько лингвистических талантов скрывалось в восстановленном процессоре. — Тебя кто таким словам научил? Стингер будто не слышал: — Сволочь, как же сильно я тебя ненавижу! — Да сколько влезет, красавчик. — Тебе что — действительно всё равно? — изумление, пожалуй, было самым искренним из всей хлынувшей на автобота гаммы чувств. — А я похож на того, кто беспокоится за всякий перформанс, вышедший с конвейера двуногих? Оверрановый фон выдал истинное отчаяние Стингера. Невыносимо хотелось трахаться. Похоже, трансформер, считавший себя самым совершенным на свете, утратил это жизнеутверждающее чувство. Во-первых, выглядел он паскудно: потеки на ногах, шипастые диски вращались несинхронно, в грудной секции бешено полыхал источник энергии. Во-вторых, он никогда не испытывал неуверенности — до сегодняшнего дня. Стингер не знал, как себя вести, чтобы вернуть расположение Кросса. Его не учили действовать в нестандартных ситуациях. Из-за перенапряжения перегорали мелкие контакты в схемах, будто лопались в проводах наполненные воздухом пузыри. — Кросс… я зря стрелял по вашим… ну хочешь я… — Ладно, Праймас с тобой. Заткнись только, не хочу ничего слышать. И чего я сегодня такой добрый? — проворчал, подхватив Стингера под бедра и укладывая на платформу, Кросс. — Только не лапай меня! — Почему? — зеленый визор в ожидании мигнул. — Не хватало еще, чтобы меня десептикон лапал! Я серьезно, иначе отправлю в камеру, несмотря на обилие смазки и разошедшиеся в стороны механизмы. Так что лежи и наслаждайся. — Я не против, — хмыкнул Стингер, подставляя порты и позволяя интерфейс-броне раскрыться. Удивленно прошелестев, он уставился на джампер — передающую систему Кросса. Титановая сердцевина, вокруг которой туго свились провода со штекерами на концах. Каждый штекер защищал мини-трезубец, осуществляющий дополнительную стимуляцию сенсорных точек, окружавших разъемы. Ловкое проникновение между защитными деталями в самое сердце интерфейс-системы — и штекеры взяли на абордаж никем не тронутые, покрытые прозрачной оболочкой порты. Контакт оказался болезненным: под руками Кросса десептикон напрягся и какое-то время не мог расслабиться. Пришлось действовать аккуратно, подавая ток дозированно, щекоча микросхемы легким электричеством, чтобы партнер расслабился и позволил Кроссу получить удовольствие от откатов. Как только болезненные ощущения прошли, Стингер едва мог контролировать динамик. От самой паховой брони, разливаясь на десятки отдельных потоков, поднималась по корпусу электрическая волна. Это от нее трещали антенны и сверкали редкие коронные разряды между ними. Чтобы не потерять пойманный резонанс, а с ним и удовольствие, Кросс подцепил каплю смазки и нанес на центральный разъем. Так главный штекер легче войдет в неразработанный порт, доставив Стингеру минимум неудобств, и процесс не будет приторможен дискомфортом. Какого Юникрона Кросс делал, он и сам не понимал. — Я же сказал, не трогать меня! Но Стингер уже не мог остановиться. Он с лязгом прижимался к автоботу, покусывал зеленый металл, вибрировал и передавал вибрации под плащ в чувствительные внешние микросхемы. Потеряв контроль, Кросс навалился на Стингера, раскрывая для прикосновений механизмы своей приемной системы и оголенные провода. — Тронешь там еще раз, убью! — действовать нужно было с точностью до наоборот: убьют, если не прижать вытянутые резисторы и не потереть соединяющие их кольца. Перезагрузка накрыла трансформеров одновременно. Забившись в электрической судороге, два корпуса сцепились намертво. Кросс вернулся в онлайн первым. Тот, кто кричал под ним, не был дроном, как будто перезагрузка окончательно расставила всё по местам. В нем не было Искры, но это не имело значения. Пока не было, потому что Кросс чувствовал ее присутствие, только разлитое по всему корпусу. Из задумчивости его вывел голос снизу: — Теперь я хочу сверху! Освобожденная скрутка еще не приняла централизованный вид, частично оставаясь в Стингере, но это не помешало автоботу перевернуться и разместить довольного десептикона на себе. — Бери и подключай, — предложил свои штекеры Кросс. — Только так, по-другому у тебя не получится. Завозившись с проводами, Стингер неудачно оперся коленными механизмами в микросхемы плаща. — Эй! Не повреди апгрейд! Ты придавил контроллер. Чтоб тебя, Стингер! — зарычал Кросс, но Стингера не скинул. — Ну что, нулёвочка, будешь сам запускать или тебе помочь? — лукаво улыбнулся автобот и обхватил красного за талию. — Сам, — буркнул Стингер и добавил: — Я не нулёвочка. Как это делается? — Что именно? — Энергообмен как запускать, чтобы ток равномерно распределился между всеми соединениями? — Что видишь на внутреннем мониторе, когда переводишь в режим, фиксирующий электрические импульсы? — вальяжно скрещенные руки над головой и хитрая улыбка автобота заставили открытые схемы Стингера наэлектризоваться. Мерцание правой оптики выдало игривое настроение Кросса — почему бы и нет: отдыхать — так по-настоящему. В конце концов, Стингер не такой уж и злодей, если присмотреться. — И не заводись с пол-оборота. Контроль, Стингер, не забывай про контроль. Несмотря на объяснения, увещевания и сердитые просьбы, приходилось то и дело возвращать Стингера в реальность. С контролем имелись явные проблемы. Перезагрузившись, десептикон ушел в длительный оффлайн. Посмотрев на безмятежно отдыхающего Стингера, Кроссхейрз выругался, когда понял, что тот не удосужился выставить таймер, как часто случается со спарклингами, только начинающими интерфейсную жизнь. Стингер всё еще пребывал в оффлайне, когда Кросс закончил перезарядку. Проведя за аналитической работой полдня, автобот заметил оживление на платформе только к самому ее завершению. Выгнувшись дугой, мех поиграл сервоприводами и, отключившись от перезарядного устройства, перевернулся на бок. — Может, хватит валяться на моей платформе? — не выдержал Кроссхейрз. — Я никогда ни на чем подобном не лежал. Только стоял или был в альтформе. А эта штука принимает форму моего корпуса. — Естественно, потому что она создана для отдыха. — Ну так я еще… — «отдохну» хотел добавить Стингер, но его перебили. — Никаких еще. Вставай! Иди в мойку и на выход! — Как на выход? Опять в камеру! Я не хочу в камеру! — зачастил Стингер. На этот раз жалостливые мигания визором не сработали. — Я не хочу, Кросс! Не хочу туда… — Мое имя Кроссхейрз. Кросс — это для друзей. Не хочет он в камеру. И что мне с тобой делать? — Взять в команду. — Да ты, я смотрю, осмелел. А ну марш в мойку! К следующему утру всё встало на свои места. Кросс мог обрабатывать полученную информацию в тишине и спокойствии. Занятый анализом первых результатов, о десептиконе он почти не думал. Во всяком случае, старался не думать, но стоило появиться Бамблби, как все старания летели к Юникрону на рога. Кросс знал, что запертый в четырех стенах трансформер молчит, лишь изредка ругаясь двигателями. Через декацикл Оптимус пригласил Кроссхейрза на совещание. В командном отсеке собрались автоботы и… Стингер. — Я обдумал слова нашего пленника и решил, что мы можем дать ему шанс. Полагаю, будет справедливо, если ты, Кросс, возьмешь над ним шефство. Ты исследовал его, занимался психологическими вопросами, уделял ему много времени и внимания, потому узнал его гораздо ближе, чем все остальные. — И какие же слова ты обдумывал, Оптимус? Что тебе наговорил этот… ? — автобот чудом сдержался, чтобы не вытащить пушку и не пристрелить поганца, из-за которого он так облажался. Этот нахально скрестивший руки на грудной панели десептикон, не отрываясь, следил за реакциями Кросса. — А что обычно говорят потерявшие уверенность десептиконы? Ты сильно повлиял на него. Думаю, у Стингера есть шанс стать кем-то иным. Люди создали его, чтобы защищать, а не убивать. Это Мегатрон изменил его, ты знаешь. Ты сам сказал, что обнаружил в нем признаки Искры, только не сказал, каким способом. — Коннект не самый плохой способ, чтобы… — фразу автобот не закончил: понял, что наболтал лишнего. Оптимус озадаченно скрипнул дентапластинами: он явно ничего такого не имел в виду, когда говорил о повышенном внимании Кросса к пленнику. — Что ты сделал? — изумленно пискнул Бамблби. Хаунд же просто выронил подобие человеческой сигары на пол и с лязгом полез доставать ее из-под стола. Порывисто передернув плечами, Кросс сохранил вид полного непонимания того, чего все так внезапно переполошились, а Дрифт даже лишился дара речи. Ни дня без занудных философствований и вдруг тишина. — Если ты решил дать ему шанс, прекрасно. Вот и занимайся с ним сам! Ладно, ладно… я тебя понял, босс. Я присмотрю за ним. Пошли, покажу тебе базу. И… Оптимус, чуть позже найду тебя. Есть результаты. Напрямую говорить о Гальватроне было нельзя: неизвестно, как отреагирует Стингер на то, что его успешно использовали. Слава Праймасу, он, кажется, ничего не понял, потому что торжествующе повел антенной и направился к выходу, игнорируя ироничные комментарии Бамблби. Кросс и не предполагал, что Стингер искренне надеялся прижиться в команде и понравиться ему, Кроссу, даже несмотря на то, что само по себе желание аналитические системы оценили как нелогичное и бессмысленное. Уже перед самым выходом Кросс получил личное сообщение от Бамблби: «Если ты просто хотел потрахаться и позалипать на мои обвесы, мог бы обратиться ко мне, а не искать обходные пути». «Ты-то откуда этих слов набрался?! — возмутился Кросс. — Ааа… бесполезно объяснять». «И как он?» «Активный и болтливый, как ты, только диски помощнее, — не поддеть Бамблби — пропустить веселье. — Правда, без джампера, хотя при любом раскладе он нам бы не пригодился…» Всё-таки Кросс переборщил с информацией, потому что фейсплейт шедшего за ним Стингера неузнаваемо изменился. Вне сомнения, Бамблби и ему послал закрытое сообщение. За спиной послышалось: «И кто смеется последним?!» Стингер не остался в долгу, показав Бамблби неприличный жест, часто используемый людьми, значение которого разведчик должен был знать, как никто другой из команды Оптимуса. А затем уже вслух добавил: — Я бы на твоем месте не смеялся, пиратская ты копия. Мог бы к апгрейдам творчески подойти, а не передирать их с меня. Застывшее позади молчание разорвалось громогласным «Я его убью, Оптимус!», и Кроссу пришлось буквально выталкивать Стингера из отсека, пока Бамблби не избавился от улучшенной копии себя, как это произошло на злополучных китайских улицах два месяца назад. На этот раз между ними был Кроссхейрз и его планы относительно чуда техники «made in USA».