Слишком опасно идти

      В твоих летних глазах - море. Синее, безмятежное, уснувшее. Но на глубине все такое же - злое, колючее, льдистое. В человеческом мире ты тоже вроде спишь, лениво дремлешь, большим белым котом на крыше, подставляя солнцу свои морские глаза. Солнце плещется и тонет в глубине, не достигая дна. Сколько нужно света, чтобы узнать, что лежит в холодной синей бездне? Сколько мне придется послать теней, чтобы мир вокруг стал капельку темней - оттеняя тебя?       В полнолуния мне неспокойно. В полнолуния я глушу тревогу крепким кофе и листаю блоги, пытаясь найти ключ к вопросу, который никогда не звучал вслух. Зачем тебе море, если ты ходишь по земле? Зачем мне хотеть захлебнуться в безликой воде, окруженным серебристыми блестками мальков и черными шелковыми лентами водорослей? Кости ракушками хрустят на берегу. Ты улыбаешься - сонно, лениво, и у тебя затишье в глазах. Полный штиль. Я хочу, чтобы вода несла меня, а вверху распахнулось страницами мириада книг - единое небо, непридуманное, нерасказанное. "Один король однажды заболел и послал своего слугу за лекарством..." Ветер в полнолуние бесится оборотнем, сметая хвостом пыль по перекресткам. Луна - холодный глиняный ком - застывший, кособокий. "Слуга вышел на берег, чтобы добыть редкий ингредиент - печень кролика..." Небо - это тоже море. Только наоборот. Еще не пролилось, не обрушилось на головы. Иногда я жалею, что не умею дышать под водой, распахивая радужные прозрачные жабры. "Слуга отыскал кролика и обманом заманил во дворец короля. И там кролик нечаянно подслушал, что его хотят убить". Каждое полнолуние - это сезон охоты. Дичь живая, визжит от ран, носится, петляя, по обезумевшим переулкам города. Загонщик - кто-то с обратной стороны луны, из твоей расы. Говорят, там ходят на руках. Все не как у людей. В кого ты такой морской, соленый и насквозь продуваемый ветрами? "Кролик вежливо сказал слуге, что оставил печень дома, и им необходимо вернуться на берег. Когда они покинули дворец и ступили на землю..." Звон поздних машин выбивает дрожь по стеклам. Свет режется на перекрестьях оконных рам, ложится ровными квадратами на пол.       Слишком опасно идти... поэтому не уходи. Слышишь меня, море, бездна, хрупкий лед в кошачьих глазах? Слышишь, небо? За окном темно, как на дне морском. За окном ад полнолунья и пляска ветра на стропилах моста. Словно плывущим тающим эхом откуда-то с поверхности, сияющими пузырьками воздуха, глухой болью приходит ответ: - Если ты уйдешь, то умрешь на широком морком берегу и уйдешь в мир. Но я не могу уйти, пока я не исполню свою месть. Слишком опасно идти... Ручка в пальцах тонко хрупает, надломленная цветочным стеблем. Чернила как сок. Темные, синие, глубоководные. - Слишком опасно идти,- повторяю про себя,- Поэтому не уходи... Слишком опасно идти... - Удачной охоты, Ын-юль... А я дождусь утра и восхода солнца. На широком морском берегу...