1. Неужели так сложно поверить?
— Не трогай меня! С того самого дня, когда Аомине и Кисэ стали встречаться, Дайки сразу понял, что каждый совместно прожитый день будет необычным. — Рёта... — Не надо оправдываться, мне плевать! Делай, что хочешь, хоть трахайся с ними, мне наплевать! Не то чтобы «необычно» означает «хорошо»... — Прекрати на меня орать, я не сделал ничего, чтобы ты так надрывался. Но и «плохо» оно не означает. Все дни с Рётой были одновременно похожи и не похожи на остальные. Аомине нравилось проводить с ним время, хотя это и так очевидно, ведь они встречаются. Впрочем, видимо, не очевидно до такой степени, чтобы до Рёты, наконец, это дошло. — О, ну конечно, Дайки! Чтобы у меня был повод «надрываться» как ты сказал, мне нужно застукать тебя трахающимся с кем попало в нашей кровати?! До Кисэ также не доходило, что если бы ему не нравилось с ним встречаться, то он бы и не встречался, хотя дело совершенно не в этом... Они встречаются уже два года, сейчас май, годовые экзамены и переход на третий год обучения в старшей школе. За этот год Дайки ни разу не хотел расстаться с Кисэ. Убить – да, расстаться – ни за что. Они снимали небольшую квартирку в одиннадцатиэтажном доме, и жили вместе уже год, и Дайки, даже если он сначала смотрел на это очень скептично, любил, когда Кисэ встречал его дома после школы. Он любил, когда Рёта ему готовил, даже если еда не всегда оказывалась кулинарным шедевром. Он любил целовать Рёту, любил засыпать с ним на одной кровати, что до того, как они переехали, давалось им крайне редко. И то, что Кисэ такой идиот – совершенно не его проблема. — Ты говоришь бред, я не буду с тобой обсуждать что-либо, пока ты не успокоишься. — Ты обнимал ее! Вы были одни в классе, а ты обнимал ее! Не как подругу! — Аомине заметил в глазах Кисэ слезы и закатил глаза. Господи, как же раздражает... Наверное, то, что никогда не меняется – это ревность. Причем ревновал его Кисэ и до того, как они начали встречаться, еще в средней школе, хотя, Дайки не уверен. — Это она меня обняла. — А ты решил не возражать? — Кисэ вдруг остановился, а из его глаз все-таки потекли слезы. Причем, сколько бы Аомине раз ни видел, как Рёта плачет, он все равно не мог не реагировать. Тем более сейчас, когда они в этом самом чертовом классе, Рёта одет в форму своей школы, его рукава закатаны, а щеки горят от злости, Дайки просто не мог игнорировать. Та самая девушка вышла из класса тогда, когда Кисэ зашел. Не то чтобы Рёта часто приходил в их школу, просто Дайки жутко везучий, видимо. Они стояли на расстоянии вытянутой руки, но Кисэ не давал до себя дотронуться. Его пухлые губы были сжаты, а по щекам текли слезы, его карамельные глаза были закрыты. — Ты должен научиться доверять мне, — говорит Аомине и делает шаг навстречу Кисэ, который открывает глаза. — Она обняла меня, и я обнял в ответ – признаю. Но она – никто, — он все-таки подошел к Рёте, а его руки легли на его щеки, становясь мокрыми от пролитых слез. — Ты не считаешь себя неправым ни в коей мере, ты никогда не считаешь, — отвечает Рёта. — Я не хочу, чтобы кто-либо обнимал тебя, не хочу, чтобы ты обнимал черт знает кого! — Я не считаю себя виноватым, — признал Аомине, а Кисэ еще сильнее нахмурил брови, стараясь вырваться, но Дайки не позволил этого сделать. — Не считаю, потому что в мыслях не было тебе изменять, идиот, — его рука зарылась в золотистые волосы, а Рёта поднял голову, его нижняя губа дрожала. Наверное, Аомине стоило бы чаще напоминать Кисэ о том, что он не видит никого рядом с собой, кроме него. С того дня, как Аомине предложил Кисэ встречаться... Хотя, как предложил? Он просто увидел грустного, после игры с ним, Кисэ. Помнил, как тот, опять же, навзрыд плакал, помнил, как еле держался на ногах, и помнил, как капитан их команды успокаивал его, помогая идти. Аомине тогда пришел к нему домой вечером, а сестер и родителей удачно не оказалось дома. Аомине тогда просто прижал Рёту к стенке и поцеловал, наверное, это и расценивалось, как предложение встречаться. В тот вечер Кисэ сказал, что любит его, однако Аомине сказал об этом намного позже. Таким человеком он был. Он не скрывал, что любил его. Просто считал, что трепать об этом целыми днями, как минимум глупо. — Правда? — глаза цвета карамели посмотрели на него, и Дайки мог смело сказать, что ни одна девушка не стоит и одного этого взгляда, полного обожания, восхищения и доверия. — Дай-чи... — его имя утихает в поцелуе, руки Аомине крепко обнимают его, а губы не прекращают целовать. Кисэ обвивает его шею руками и всхлипывает в поцелуй. И все-таки Дайки кажется, что, даже если он и считает это глупым, иногда Рёте нужно напоминать. Иногда, ему действительно было необходимо услышать это. — Я люблю тебя, — тихо говорит он, а Кисэ раскрывает глаза. На его лице медленно, но верно появляется улыбка, и теперь он сам почти виснет на Аомине, а тот чувствует, как бешено колотится его сердце. Обнимая его в ответ, Дайки думает, что Рёта на редкость истеричный идиот. Впрочем, это его истеричный идиот, и другой ему не нужен.2. Мне не безразлично.
Когда Дайки проснулся, чтобы пойти в школу, Кисэ уже не было рядом. Его не оказалось как в постели, так и в квартире. Не сказать, что это было в новинку, но вот на тумбочке лежал телефон Рёты, видимо, забыл второпях. Впрочем, ничего страшного. Приняв душ и быстро перекусив, Дайки, надев свободные джинсы и черную безрукавку, вышел из квартиры и медленным шагом пошел в сторону школы. Не сказать, что он не спешил из-за того, что уже, в общем-то, конец второго урока. Просто Аомине никогда не спешит. Его телефон разрывался от звонков и сообщений Сатсуки, но он их игнорировал. Впрочем, когда он зашел на середину третьего урока, учитель даже не удивилась, а Сатсуки ныла ему на ухо, что он совершенно не растет и вообще уже пора бы начать приходить к первому уроку и так далее тому подобное, после этого Дайки заснул и проснулся только на перемене и то из-за того, что проголодался. Выйдя из кабинета, он смотрел в свой телефон. — Что случилось, Дай-чан? — спросила Момои, глядя на него снизу вверх. — Ничего, — пожал плечами Дайки, убирая в карман телефон. Было непривычно, что телефон молчал, обычно Кисэ заваливает его сообщениями, сейчас телефон молчал, и Дайки даже примерно не знал, чем занимается Рёта. Не то чтобы он когда-то этим интересовался, просто Кисэ сам писал об этом, получая от него в ответ короткое «ок», «ясно», «понятно». — Сатсуки, ты с Рётой утром говорила? — Момои, припоминая, чуть нахмурила брови. — Да, когда до тебя дозвониться не могла, он взял, сказал, что ты спишь и вставать не собираешься. — Он телефон свой забыл дома, — Аомине потянулся, а когда они подошли к буфету, он купил два сэндвича – себе и Момои. — Он говорил, что будет на съемках до шести вечера, если ты хотел узнать, — заулыбалась Момои, а Дайки закатил глаза, жуя сэндвич. Впрочем, Аомине честно отсидел оставшиеся уроки, а на тренировку забил. Когда он выходил из школы, посмотрев на время, вспомнил, что у Кисэ должна быть сейчас тренировка. Неспокойное чувство внутри из-за того, что он элементарно не может с ним связаться – раздражало. Он не помнил с каких пор ему было обязательно знать, чем занимается Кисэ, с кем он, и где находится, однако получалось, что все было именно так. На обед он пошел в кафе возле его школы, встретив там всю баскетбольную команду Сейрин. Кагами и Тетсу сидели отдельно, и Аомине видел, как Кагами что-то очень уверенно впаривал ему, а Тетсу после каждого сказанного им предложения, спокойно поднимал взгляд и говорил «нет», что еще больше бесило Тайгу. Завидев его, Тетсу приподнял брови и поднял руку, а Кагами с уже давно привычным «Ахомине» позвал его сесть за их столик, а он не отказался. Все-таки одному сидеть и так скучно. — Здравствуй, Аомине-кун, — спокойно сказал Куроко, глядя на него. Кагами разгребал кучу бургеров. — Как ты здесь оказался? — спросил Кагами, вгрызаясь в бургер, с удовольствием жуя. — У нас тут рядом тренировка была, а ты чего здесь? — Аомине нахмурился и приподнял бровь. — Тоу в двух шагах, — ответил он, заглядывая в меню. Аппетит почему-то пропал. — Аомине-кун, что-то произошло? — Дайки перевел на него взгляд. — Все норм. — А чего в телефон свой пялишься? — поддержал Тетсую Тайга. — Сообщения от подружки ждешь? — Тайга поиграл бровями, а Дайки фыркнул. — Мы сегодня Кисэ встретили, он тоже неподалеку был, когда мы шли по дороге сюда, — сказал Тайга, а Куроко кивнул. — Он по каким-то своим делам, говорит, шел, а мы уже на тренировку опаздывали, — Аомине положил подбородок на кулак и кивнул. — Опаздывали, значит... — тихо сказал он, лениво потягиваясь. — Да, мы проспали, на нас столько Рико кричала... — Одновременно оба проспали? — не то чтобы Аомине было интересно, но яркий румянец на щеках Кагами и недовольный взгляд Тетсу того стоили. — Нет! Да, то есть, в смысле, Тетсуя у себя в квартире, а я у себя, а проспали оба! — Кагами начал активно жестикулировать, а Куроко смотрел на него, как на болвана. Аомине довольно улыбнулся и подозвал официанта к себе. Дразнить Кагами об их отношениях с Тетсу, о которых якобы никто не знал, но на самом деле знали все, приносило почти осязаемое удовольствие, а все, что ему сейчас было нужно – поднять себе настроение. Когда на часах было около семи вечера, Дайки только возвращался домой и был уверен, что Рёта уже там. Он думал про то, что засунет телефон Кисэ ему же в задницу, чтобы больше никогда не забывал его, однако, когда он зашел внутрь, в квартире был потушен свет, заставляя Дайки нахмуриться. Он поднял левую руку с электронными часами, на которых голубым цветом показывало 18:47. Конечно здравый смысл подсказывал, что с Рётой все в порядке, и он просто задерживается, но на душе было конкретно неспокойно. Присев на диван, он включил телек, не всматриваясь в шоу, что шло. Прождав еще час и поняв, что Кисэ все-еще нет, Аомине набрал Момои. — Сатсуки, ты с Рётой не связывалась? — Нет, Дай-чан, он до сих пор не дома? — Аомине положил трубку и встал с дивана, надевая кроссовки. Захватив ключи, он наскоро закрыл дверь и побежал вниз по лестнице. На улице было много народа, тем более в час пик все шли домой. Он решил не спускаться в метро, а пойти пешком. Вернее побежать. Аомине никогда не замечал за собой паранойи, но он не мог спокойно сидеть на диване, пока Рёта шляется непонятно где. К счастью, он знал, где находится основная студия Кисэ, а когда зашел туда, сказав охране, куда именно и насколько глубоко они могут пойти, когда они не хотели пускать его, увидел несколько гримерок. Он зашел в каждую, игнорируя летящие в него расчески и прочие предметы от испуганных полуголых моделей, а в последней, наконец, увидел Рёту. Кисэ лежал к нему спиной на диване и спал, подтянув колени к груди из-за миниатюрности дивана. На нем были какие-то дизайнерские шмотки в которых он и уснул. Облегченно вздохнув, он резко захлопнул дверь, заставляя Кисэ раскрыть глаза и удивленно оглядываться. — А... Что? — он протер глаза и приподнял брови. — Дай-чи, что ты здесь... — Тебе, мать твою, вообще похеру, что я без понятий, где ты целый день? — сразу повысил тон Аомине. — Какого черта я должен переживать все ли с твоей задницей в порядке, потому что мозги у тебя именно в ней, раз ты забываешь предупредить меня о гребанных съемках! — Дай-чи, что случилось?.. — Кисэ встал с дивана и подошел к нему, осторожно заглядывая в глаза. Он дотронулся до его локтя, а Дайки сжал губы, отводя взгляд. — Ты волновался? — Аомине не отвечал, а Кисэ, даже несмотря на то, что Дайки не обнял его в ответ, обвил его шею руками. Его нос уперся в смуглую шею, а сам он улыбнулся, зарываясь рукой в короткие волосы. — Прости, я не подумал, что ты будешь так переживать, — Кисэ чуть отстранился и дотронулся ладонью до его щеки, заглядывая в глаза, которые вместе со злостью выражали утихшее чувство тревоги. — Прости, пожалуйста. — Еще хоть раз... — Да-да, все знаю, больше не повторится, — улыбнулся Кисэ, чувствуя, как Дайки обнимает его в ответ, утыкаясь носом в не скрытое под синей безрукавкой плечо. — Даже интересно, что ты там понапридумывал, — он почувствовал, как Аомине крепче прижимает его к себе и как его сердце начинает учащенно биться. — Я люблю тебя, — тихо сказал Дайки, а Кисэ замер в его руках, чтобы в следующее мгновение еще сильнее прижаться к Дайки. Он прекрасно знает, что Дайки не будет просто так говорить ему, что любит. И он даже не представлял, о чем думал Аомине весь день, не имея возможности связаться с ним, учитывая то, с какой нехарактерной тревогой смотрели на него синие глаза. И что бы Дайки ни говорил, он зависим в нем так же, как и он зависим в Дайки. Прижавшись к губам парня, чувствуя, как дизайнерская одежда буквально рвется по швам, Кисэ подумал о том, что он совсем не против этой зависимости. Аомине же, самозабвенно целуя пухлые, любимые губы, не думал вообще ни о чем, понимая, что с его белобрысым идиотом все в порядке.3. Ты нужен мне.
Аомине дрыхнул на диване, свесив руку с края и закинув ногу на спинку. На нем были только домашние чёрные шорты, так как в конце мая было нереально жарко, а кондиционер ничерта не работал. Было около девяти вечера, а Кисэ не было дома из-за того, что их команда праздновала победу. Его разбудил громкий звонок телефона, а когда он, приоткрыв глаз, увидел незнакомый номер, то решил не брать и продолжить спать. Впрочем, звонящий был не менее упрямым, и на шестой звонок Аомине все-таки соизволил ответить. — Чё?.. — хриплым ото сна голосом ответил он. — Забирай Кисэ, он напился в хлам, — за знакомым голосом (Аомине еще не понял, кто звонил) послышался громкий смех Рёты. Закатив глаза, он зевнул в трубку. — Сами его приводите, — на другом конце провода послышалась возня и слабые ругательства, а потом уже послышался голос Кисэ. — Дай-чи-и-и, приходи скорее, без тебя та-а-ак скучно! — Кисэ говорил очень бодро, и даже не заикался, разве что слова тянул. — Я должен тебя, пьяного в задницу, сейчас забрать и вести домой, а это действительно хреновая мотивация. — Дай-чи-и-и, я так люблю тебя, ты ведь тоже меня любишь, да? — Кисэ опять рассмеялся, а Аомине покачал головой. Он всегда говорил, не умеешь пить – не пей, но видимо Рёте было пофиг. И не то чтобы он был против пьяного Кисэ... на самом деле пьяный Кисэ был еще более любвеобильным, чем обычно, но идти и забирать его хрен знает откуда... Он встал с дивана и, поставив телефон на громкоговоритель, взял с подлокотника снятую ранее синюю футболку, надевая ее на себя. — Буду через полчаса. Будешь в отключке – останешься спать там, — он отключил телефон и пошел на выход из квартиры. На самом деле, он не часто забирал откуда-то Кисэ, все дело в том, что он редко пил, обычно после побед они праздновали без алкоголя, но, видимо, сейчас решили по-другому. И Дайки бы и против не был, главное, чтобы его не трогали. Когда он пришел к команде Кайджо, которые с надеждой на него смотрели. Он увидел Рёту, пытающегося запрыгнуть на спину Касамацу, который пытался от него убежать, но не мог. Как только Рёта увидел Дайки, он, впрочем, сразу забыл о том, что хотел сделать. Его карамельные глаза блестели, а на щеках был румянец. Он побежал к нему и повис на его шее. — Мой Дай-чи пришел! — завопил он, поворачиваясь к своей команде. Дайки закатил глаза, представляя, как завтра Рёте будет стыдно перед сокомандниками. Если, конечно, он вспомнит. Он опять повернулся к Дайки и хотел поцеловать его, но тот положил руку на его пухлые губы. — От тебя несет бухлом, — сказал он и, закинув руку к себе на плечо, кивнул ребятам и повел Рёту к противоположной стороне, вверх по улице к их дому. Кисэ несколько раз наступал ему на ноги, а когда Аомине, теряя терпение, был готов самолично вырубить его и понести на плече, он вдруг остановился. Аомине удивленно на него посмотрел. На пухлых губах играла слабая улыбка, в его карамельных глазах было столько любви, что Дайки вздохнул. — Ну что? — Я так люблю тебя, — быстро говорит Кисэ и улыбается еще шире. — Слышал уже. — Нет, ты не понимаешь, — Кисэ кладет руки ему на плечи, его глаза блестят. — Когда ты рядом, мне ничего не нужно, — Аомине приподнимает брови, а Рёта продолжает, на его щеках яркий румянец. — Когда я слышу твой голос, мое сердце бьется так, будто выпрыгнет из груди! — Эй, ты чего, романов перечитал? — Кисэ сжимает в кулаках его безрукавку и опускает голову на его плечо. — Когда ты касаешься меня, я начинаю дрожать и все потому, что я знаю, что это ты, что ты обнимаешь меня, целуешь, и ты бываешь таким грубым, но одновременно с этим и нежным, и я... я очень люблю тебя! Сильнее всех! — Кисэ обхватывает его талию, а Аомине вздыхает и треплет его волосы. — Больше никакого алкоголя, тебя, походу, вообще уже унесло, — Кисэ отрицательно качает головой, поднимая взгляд. — Я чувствую себя таким счастливым, когда ты со мной, когда просто стоишь рядом, — говорит он, а Дайки чувствует, что его сердце начинает громко бить по груди. Конечно он знает, что Рёта его любит, но слышать все это, зная, что то, что у трезвого на уме - у пьяного на языке... приятно. — Я так люблю тебя, все в тебе люблю! Даже то, что ты грубый и то, что эгоист и вечно чем-то недоволен, или твое жуткое чувство собственничества! Или... — Я понял, — закатил глаза Дайки, собираясь пойти дальше, но Кисэ его опять остановил, заглядывая в его глаза. — Ты же тоже меня любишь, да? Я знаю, что любишь, — Кисэ опять обнял его за шею, а Дайки в который раз за вечер закатил глаза. Он почувствовал, что руки Рёты гладят его по волосам, а его длинные ресницы щекочут ему шею. — Скажи мне это, я так хочу услышать, как ты это говоришь... Дайки думал о том, что, наверное, никто бы не смог полюбить его так сильно, как смог Кисэ. Никто бы не восхищался им так неприкрыто, никто бы не смог сделать его таким... счастливым. Конечно, иногда Дайки хотелось ему врезать(например, сейчас), но он прекрасно осознавал то, что кроме Рёты его характер вряд ли кто будет терпеть. Не то чтобы он был каким-то монстром, просто с ним иногда было нелегко. Кисэ, конечно, тоже не подарок, но в действительности, когда у Аомине нет настроения, а когда у него нет настроения он срывается на всех, кто есть рядом, включая Рёту, стоит ему просто взять его за руку, и Дайки почти сразу успокаивается. Можно очень долго описывать их немного неадекватные отношения, но то, что Кисэ нужен ему – он никогда не станет отрицать. — Определенно бухло на тебя хреново влияет, — Рёта отстраняется от него, а в его медовых глазах появляется грусть. Он опускает взгляд, убирая руки с его плеч, а Дайки вздыхает и ловит его руку в свою. — Люблю я тебя, успокойся, — протягивает он, цыкая, а Кисэ широко улыбается, и Дайки, беря его за локоть, ведет за собой, стараясь не сталкиваться взглядами, чтобы Рёта не дай бог не разглядел его румянец. На следующий день Рёта проснулся с такой головной болью, что Аомине старался не так откровенно ржать над ним. Впрочем, от того, чтобы напомнить ничего не помнящему Кисэ то, что было вчера, он не удержался, слушая возмущенные и смущенные крики парня.4. Когда твое тело в моих руках – мне ничего не нужно.
Был выходной, и Аомине планировал выспаться, как и все нормальные люди. Впрочем, видимо у Кисэ были свои планы на его сон. Дайки обнимал подушку и лежал на животе. Сам он, как и всегда, спал голым, что было очень на руку Рёте, который, припустив одеяло с его плеч, оглаживал их руками и мягко прикасался губами. Он почти незаметно целовал каждый миллиметр плеча Дайки, иногда переходя на основание шеи, вызывая по телу Аомине приятные мурашки. — Дайки, просыпайся, — прошептал он и вновь начал целовать шею Аомине, оставляя там совсем мелкие засосы. Аомине открывать глаза не хотел, однако на животе лежать было неудобно по одной понятной причине. Шепот Кисэ, его поцелуи, его руки возбуждали. Он повернулся на спину и, не открывая глаз, притянул к себе парня, который сразу улегся на его грудь, целуя в губы. Аомине целовал лениво, а Рёта, как это бывало достаточно редко, старался доминировать в поцелуе, углубляя его. Одна его рука зарылась в черные с синим отливом, короткие волосы Дайки, а вторая лежала на груди, иногда царапая ногтем темный сосок. Аомине положил руки ему на бедра и раскрыл глаза, впиваясь взглядом во взгляд медовых глаз, что смотрели на него с искрой желания. Кисэ провел рукой по его скуле и улыбнулся, а Аомине не мог вспомнить момент, когда им стало хватать лишь взгляда, чтобы понимать друг друга. Руки Дайки легли на талию Рёты, чуть сжимая, а тот, стянув с него одеяло, оседлал его бедра, чуть заметно ухмыляясь, когда Аомине выдохнул от удовольствия, когда их плоти соприкоснулись. Кисэ опять наклонился над его губами и прикоснулся к уголку, начиная двигать бедрами и еле слышно постанывать от приятных ощущений. Руки Дайки спустились ниже, сжимая его ягодицы, а Кисэ обхватил его щеки руками и вновь впился в губы. На этот раз поцелуй был страстным, желанным, казалось, что они не хотели ничего, кроме как быть вместе, трогать друг друга, обнимать, быть единым целым. Дайки открыл глаза, разглядывая возбужденное лицо Рёты. Светлая челка обрамляла лицо, глаза были прикрыты, а длинные ресницы отдавали едва заметную тень на щеки, покрытые возбужденным румянцем. Его губы были покрасневшими от поцелуев. Когда Рёта открыл глаза, Дайки почувствовал, что он ведет рукой по всему его телу и останавливается на его плоти, сжимая ее у основания. Дайки прикусил его плечо, оставляя там заметный след от укуса, и еле слышно застонал, когда Кисэ начал водить рукой. — Продолжишь в том же духе, и я тебя завалю без каких-либо осторожностей, — хрипло говорит Аомине, облизывая губы и выдыхая с каждым движением руки, а Кисэ начинает тихо смеяться. Его глаза блестят, а рука не останавливается. — А разве я возражаю? — Аомине резко перехватил его руки и, притянув Кисэ к себе еще ближе, сел на кровати, устраивая парня на своих бедрах. Он прижался к его губам, сильнее, чем надо прикусывая нижнюю, а его руки сжимали его бока, оставляя там еле заметные синяки. Дайки впился зубами в шею Рёты, вырывая с губ того громкий стон, а в тот момент, когда там уже красовался большой багровый засос, Кисэ выгнулся в его руках, а его пальцы сжались на плечах Аомине, который теперь целовал его за ухом, иногда играясь языком с серебряным колечком. Аомине шикнул, когда Рёта провел ногтями по его спине, задевая еще не зажившие с прошлого раза царапины. Припухшие губы Кисэ были приоткрыты, будто зазывая, чтобы Аомине в них впился, что он, собственно, и сделал. Его руки развели ягодицы Кисэ, с силой сжимая их, а тот, разрывая поцелуй, коснулся своим лбом лба Дайки и прикрыл глаза, тяжело дыша. Казалось, румянец на его щеках не может стать ярче. Аомине провел пальцем по ложбинке ягодиц, срывая с пухлых губ еле слышный стон, и коснулся входа, заставляя Кисэ зажмурить глаза. Он сам насадился на пальцы, наслаждаясь тем, как Аомине старается оставить побольше засосов на его ключицах и шее, хотя он просил о том, чтобы Аомине так не делал. Сто раз просил. Он почувствовал, что пальцы внутри него касаются простаты и в голос застонал, между этим выдыхая имя Аомине. Свободная рука Дайки гладила Кисэ по пояснице, стараясь прижать к себе ближе, чувствуя, как их возбужденные плоти трутся друг об друга. Кисэ откинул голову, его руки зарылись в волосы Дайки, притягивая его к себе, чтобы тот начал вновь целовать его. Его губы проходились по каждому участку нежной кожи, а пальцы не переставали подготавливать для себя, хотя в этом не было необходимости, просто Аомине дразнил его. Он обожал видеть, что Кисэ уже на грани. Обожал видеть, как тот зажмуривает глаза и прикусывает и так опухшие губы. Обожал слышать свое имя, сорванное с этих самых губ. Обожал, когда Кисэ выгибался в его объятиях, получая удовольствие. Аомине вытащил пальцы, а Кисэ, чуть приподнявшись, касаясь своим лбом лба Дайки, стал насаживаться на его плоть, чуть жмурясь от пронзившей поясницу боли. Он крепко сжал ногти на плечах Аомине, а тот почти что рыкнул от удовольствия, когда почувствовал, что полностью находится в этом теле. Кисэ тяжело дышал и, чуть выгнувшись в пояснице, начал двигать бедрами, держась за плечи Дайки, который целовал его шею. Аомине обхватил его тело руками, не давая отстраниться ни на миллиметр, зарываясь носом в золотистые, пахнущие уже привычным шампунем, волосы. Он набирал темп, толкаясь в податливое тело, а Кисэ навстречу двигал бедрами, еще сильнее выгибаясь. Он оперся руками о колени Дайки и откинул голову, уже не сдерживая стонов, что буквально срывались с его губ, а Аомине, открыв глаза, осмотрел парня, что так беззастенчиво насаживался на него, не давая самому Дайки держать темп. Кисэ зарылся рукой в свои волосы, откидывая их назад и прикусил палец, стараясь быть не таким громким, но Дайки сразу перехватил его руки и закинул себе на плечи, опрокидывая его на спину. Кисэ зажмурился, когда Аомине, не сдерживаясь, начал с силой толкаться в него, почти рыча в его шею от удовольствия. Он сжал ноги на его пояснице, подмахивая бедрами навстречу, не переставая царапать спину Аомине, а Дайки сжав его щеки, прижался к его губам, сразу раздвигая их языком, не давая Рёте и шанса отстраниться, ловя губами его громкие стоны. Он опустил свою руку вниз, когда почувствовал, что Кисэ начинает сильнее сжиматься вокруг него каждый раз, когда он проходился плотью по простате, жмурясь от наслаждения. Он сжал плоть Кисэ, начиная вести по ней в такт своим движениям, а в тот момент, когда ногти Кисэ особо сильно сжались на его плечах, причиняя вполне ощутимую боль, он почувствовал на своей руке вязкое семя парня, который сразу же обмяк в его руках, тяжело дыша. Толкнувшись в него последний раз, Дайки излился внутрь и повалился на него, чувствуя, как, отходивший от оргазма Рёта, начинает гладить его по спине. Дайки чувствовал, что сердце Кисэ стучит как бешеное. Скатившись с него, он притянул довольного парня к себе, который, слабо улыбаясь, гладил его по груди. Его глаза были закрыты, а сам он довольно вздохнул. — Мм... Дайки? — Хм? — Люблю тебя, — Кисэ зевнул, и устроившись поудобнее, начал размеренно дышать. Дайки покачал головой и начал перебирать светлые волосы парня, зная, что того почти сразу вырубает после секса. — Я тебя тоже, — почти прошептал он, зная, что парень уже спит, а через несколько минут, когда Дайки уже балансировал между сном и реальностью, он почувствовал, как Рёта приподнимается и осторожно целует его в губы. — Знаю, что любишь, — у Дайки уже не было сил, чтобы ответить, а когда парень лег обратно ему на грудь, позволил себе, наконец, уснуть.5. Я проведу свою жизнь с тобой, а если у тебя есть возражения - ты знаешь, куда их засунуть.
Аомине сидел на диване и пытался посмотреть телевизор, но звук фильма он не слышал, так как Кисэ не затыкался ни на секунду, разговаривая с кем-то по телефону. Он громко смеялся, игнорируя грубое «заткнись» от Аомине. Когда Дайки увеличил звук еще сильнее, Рёта соизволил выйти из гостиной. Сейчас было восемь часов вечера, они пришли с уличной площадки, сыграв один на один, где-то час назад, и с тех самых пор Рёта с кем-то болтал, абсолютно игнорируя Аомине. Не то чтобы Дайки нужно его полное внимание к своей персоне, но все же. Рёта вышел из комнаты и улыбнулся Аомине, сразу подходя к нему. Он уже переоделся в домашнюю белую кофту с длинными рукавами и в светлые шорты. — Прости, Дай-чи, это по работе, — Аомине кивнул, не отвечая, а Рёта, присев на подлокотник дивана, обнял Дайки сзади за плечи, утыкаясь носом в макушку. — Ты злишься? — Дайки отрицательно покачал головой, а его рука легла Кисэ на талию, потянув на себя, и в следующий миг, он уже сидел на его коленях. — Не злюсь, — Аомине положил руки ему на щеки, убирая назад светлую челку, чувствуя, что Кисэ буквально замирает, удивленно смотря на него. Он не привык, что Аомине с ним нежничает, не привык к тому взгляду, что сейчас был в синих глазах. Они сидели дома, было непозволительно скучно, но странным образом идти никуда не хотелось. Хотелось просто сидеть, чувствуя, что сейчас, в данный момент, в его руках есть все, что нужно, а именно Рёта... ну, и пульт от телевизора. Кисэ накрыл своими руками ладони Аомине на его щеках и, прикрывая глаза, улыбнулся. Он почувствовал, как Аомине убирает руки и крепко обнимает его, а сам облокачивается на диван спиной. Рёта не мог объяснить, что повлияло на, собственно, и не такое хорошее настроение Дайки, что тот так бережно сейчас обнимал его. Впрочем, он не был против, и просто прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как сильные руки Аомине крепко прижимают его к себе. Аомине же наоборот, прекрасно осознавал, почему ему вдруг захотелось обнять Рёту. Ну, во-первых, Рёту было приятно обнимать, что имело достаточно большое значение, а во-вторых, почему-то сейчас на ум пришло, что такому сложному человеку, как он будет трудно жить в своеобразной рутине с кем-либо. Конечно же, они еще слишком юны, чтобы принимать важные решения относительно своего будущего, но в одном Дайки был уверен точно – он никогда и ни за что не выпустит Кисэ из своих объятий. Даже если Кисэ этого сам захочет, он никогда не позволит ему уйти. — Я люблю тебя, — говорит Дайки, пожалуй слишком спокойным тоном. Наверное, впервые, он не чувствует себя абсолютно выжатым после признания. Он чувствует легкость, а радость в глазах Рёты, который чуть отстранился, заставляла разливаться тепло по его груди. Его рука коснулась щеки Дайки, а его щеки покраснели. — Я знаю, Дайки, — и Аомине знал, что Кисэ не лгал. Он знал, что его принимают с этой особенностью его характера, что Рёта прекрасно понимал, что романтика, если и была в их отношениях, была не такая, как показывают в фильмах. Бывают в их отношениях и ссоры из-за слишком разных характеров, но, наверное, это и держит их вместе, словно двух сильных магнитов. Скинув Кисэ со своих колен, он сделал вид, что не заметил возмущенное и обиженное бурчание от Рёты, а когда тот встал с дивана, резко целуя его в щеку, он покачал головой, не сдерживая искреннюю, счастливую улыбку.