Ключи.

Он ищет ключи в ящике вслепую, второпях и с надеждой, что не сможет найти. Просто потому что не хочет снова искать того, к кому эти ключи приведут. Когда Чимин попадет в беду на краю света, Тэхён найдет его и вытащит из любого дерьма; потом не станет дожидаться ответов и не будет смотреть искоса, требуя взамен нечто вроде «спасибо». Тэхён знает, что он не Ангел-Хранитель и постоянное или нет рандеву с совестью Чимина, не поможет в плане исправления возможной кармы. Хотя, проживи Тэ еще несколько жизней, он бы не отказался от своей скромной миссии. - Ключи, права, кошелек… - бормочет Тэ под нос и похлопывает по карманам куртки. Ему кажется, что он еще что-то забыл, но у этого «что-то» нет формы и веса, поэтому оно остается неудобным осадком в груди и мешает нормально прочувствовать вкус долга. Выход в пустыню декабря. На душе такая же мерзлота, вечная, притупленная только осознанием того, что ты ему нужен в глуши города, и он там сидит в каменных стенах как сирота и пытается зажечь последнюю сигарету дрожащими пальцами. Тэхён садится в машину, по инерции включает радио, натыкается на завывание околоблюзовской окрошки из ничего и давит на педаль газа, врезаясь сызнова в липкое предчувствие приближающихся приключений. Пока огни автомагистрали пляшут по лобовому стеклу, Тэ уверенно ведет авто вперед и думает о том, будет ли такая ситуация, когда Чимин не позовет его, сочтет таким же ненужным, как свои связи, жизнь. У него не понятия и не взгляды: Чимин живет строго по дням недели, имеет две работы – поднимающую репутацию и опускающую ниже некуда. Никому, впрочем, неинтересно, чем он занимается – деньги в приоритете. Пять дней в неделю он развозит по городу пиццу, еще два помогает Тэхёну собирать электронику в мастерской, а в остальное время развозит себя. И, конечно, морщится на резкую оценку со стороны. По его мнению, это не блядство ни в каком разрезе, а лишь легкое хобби. У Тэхёна кончаются аргументы и опускаются руки. Спорить с Чимином невозможно и бесполезно. Сначала это казалось безобидным увлечением, всего лишь отменным способом заработать и Чимин развлекался молча. Только когда Тэ стал замечать его потерянный и виноватый взгляд, часто бессмысленный, а после и следы на теле – стало ясно, что он доигрался во всех смыслах. У Чимина с Тэ многолетняя дружба, какая-то невинная и возвышенная, не мужская, а мальчишечья, воспитанная сказками и мечтами, пропахшая не столько дрянью взрослой жизни, сколько домашней едой, приготовленной Тэхёном. Он и готовить-то научился только его ради. Тэ дорожит, ценит и не отпускает, ему важно все, что происходит с Чи, ему всегда интересно, что он говорит или делает. Люди толкуют о старой доброй симпатии, но Тэ не так давно понял, что люди неправы. Проще говоря, Тэхён безбожно уверен в том, что его чувства не капля в море. Наоборот. …Перевернутые столы и стулья, крошка хрустящей под ногами мусорной пыли. Чимин балуется зажигалкой и ждет, пока Тэхён опустится рядом, со вздохом накинет свою куртку ему на плечи. - Как тебя сюда занесло? - Тэ спрашивает про место, но уже наперед знает, что Чи попытается ответить на почему. - Заказ. – Чимин обхватывает ладонь Тэ, дрожит и молится на то, чтобы не заканчивалось его мужество. - Понятно. Чимин-а, поехали домой. - И ты даже… - Не спрошу, - уверяет Тэхён. Он не спросит, правда. Хотя бы потому, что это ничего не изменит. И не изменится то, как Чимин смотрит в его сторону, как утопает и зовет на помощь, как просит пронизывающим хриплым голосом: - Есть закурить? - Ты же знаешь, что я не имею такой привычки. - А, точно, - улыбается Чи и пожимает плечами. Он знает, но ему необходимо заполнить образовавшуюся пустоту из сырости и непонимания. – Так даже лучше. Не лучше ни на грамм сырого воздуха. Неважно, как здесь очутился Чимин, неважно, что он скрывает на лице, обернутом многослойной тенью. Они вернутся домой. Не к Тэхёну, потому что принципиальный до тошноты Чимин настаивает и только напоследок – просит. Там, дома, Чимин идет в душ и не выходит ровно столько, сколько остывает бульон на кухне. Тэхён сидит и ждет. Который вечер все именно так? Тэ не считает, не верит календарю, у него своя религия по имени Чимин и свои собственные праздники и посты воздержания. Заплаканные глаза, подрагивающие пальцы и губы. Несколько царапин и ссадин на скулах, бровях. Приходится делать вид, что ничего нет. У Чимина не получается есть, не получается натянуть улыбку как прежде. На этот раз он загнал себя в угол. Молчание возымело смысл. Хочет рассказать единственному другу о том, как неудачно выполнил «заказ» и огреб по самое не балуй, но на деле полощет ложку в золотистом бульоне и тупит взгляд, отмечая про себя, что дерево стола слишком потертое и блеклое, а значит, надо сменить. Вещи выбрасывать проще. - Приедешь в эти выходные? – интересуется Тэ, вздымая брови. – Притащили старый, как мир, телевизор, надеются на починку… Чимин-а, ты можешь просто отказаться. Никто не заставляет тебя делать то, чем ты так охотно занимаешься. - Я не могу, мне нужны деньги. - Это не последний способ их накопить, - возмущается Тэ, хмурясь. Он хотел бы добавить, что Чи выглядит жалким, но сдержится. – Ты можешь работать со мной на полную ставку. Я поговорю с отцом, в конце концов… - Нет, - твердо заявляет Чи. И его не переубедить. Он обязан, должен и много чего еще, что потом слетает с его уст между прочим и без выражения. - Странно, что ты одобряешь мой способ дохода. - Не одобряю, Чимин, ты прекрасно это знаешь. Я просто не собираюсь накидывать на тебя хомут и держать. Так будет совсем нечестно, - выдыхает Тэ. - Но тебе не наплевать, да? – Чи подается ближе, опасно прищуривается. – Потому что ты сам по себе такой. Тэхёну ничего не остается, кроме как согласиться. Может быть, если бы его вызывали другие знакомые, молящие о спасении, он бы тоже ответил, приехал куда бы то ни было в любой момент. Но только к Чимину он мчится на всех парах потому, что иначе нельзя. Чимин – его причина. Ради него он пресекает собственную гордость, пересекает сплошные полосы на дороге. На его светофоре всегда желтый на последних секундах, когда в любой миг неисправность способна превратить зеленый в красный. Опасность разлететься вдребезги каким-то чудом заставляет двигаться вперед. - Я мог бы рассказать тебе, что заставляет меня пускать жизнь на самотек, Тэхён, но… - Ты уже говорил, что не будешь. И не надо. Односложные фразы, сухие ответы. У Тэ наверняка накопилось, но Чимин вывешивает табличку с надписью: «стоп-кран», доедает ужин и плетется в свою комнату. Безмолвное завершение дня. Оставшись в тишине, Тэ несколько минут просчитывает теорию вероятности, чувствует себя Гамлетом и редкостным мудаком одновременно. В его «быть или не быть» заключен вселенский смысл, чиминовская персона и немного декабрьской стужи. Можно остаться или уйти, Чимин не остановит его и не позволит того, что доступно другим. В его случае – лучше журавль в небе. *** Он ищет ключи в ящике... Где-то подкрадывается явное ощущение дежавю, хватает за запястья, мешает сосредоточиться. Чимин не думает о том, что Тэхён почти не спал ночью, он позвонил и попросил забрать его с другого конца города, осипший, обессиленный и до кошмарного родной. И Тэ подрывается после дурной дремоты в шесть утра, снова ищет, на автомате, без шанса на успех и с обезумевшей сердечной войной в девяносто ударов на минуту. Предмет его поисков находится спустя полчаса в состоянии легкого опьянения под столом в чужой непонятной квартире. Тэхён вытаскивает его и ведет на улицу, ожидает пока снег окрасится другим оттенком и усаживает в машину. Но не трогается с места. Он не привык распинаться в нравоучениях, ему совсем не нравится то, что Чимину до задницы происходящее и вместо хоть каких-то слов он отдирает ногтями наклейку с дверцы бардачка. - Чимин, когда ты прекратишь? Он грузно вздохнул и ответил не сразу. - Ну что за вопросы, эй? Не знаю. Вези меня домой и дело с концом. Мне плохо. - Мне тоже. Каждый раз, когда ты звонишь. - Больше не буду. - Заткнись! Хоть раз не перебивай! У тебя напрочь отсутствует совесть и все, что с ней связано… - Да похер! Не понимаю, о чем ты, - лепечет Чимин и сползает ниже. – Нашел время читать проповеди. С достоинством истинного без пяти минут священника, Тэхён умолкает. Глупо. Глупо пытаться удержать и образумить, если Чимина все устраивает. - Возьми в бардачке, - приказным тоном говорит Тэ. - Что? - Сигареты. Я купил их для тебя, давно уже, просто не отдавал. - Говнюк, - обижается Чи, но подарок все-таки извлекает. Щурясь из-за дыма, Тэхён смотрит на Чимина, на меховой воротник его куртки, профиль, тонущий в тени и свете. Пожалуй, в этом что-то есть – в его стремлении не жить, но выживать. И странно признавать, но Тэхёну все равно по душе каждая мелочь, связанная с Чи: будь то его привычка читать без толку миллиграммы никотина на упаковке или забавная манера поправлять двумя пальцами челку. И больше никакой злости, одно лишь чувство, что иначе никак, что если не с Чимином здесь и сейчас, то ни с кем, нигде и никогда. Как бы подло не выглядело его молчание, он будет тем, ради кого Тэхён научится слушать и такую тишину. - Тебе легче? – Тэ всерьез переживает. - Чуть-чуть, - улыбается Чимин и бросает окурок в приоткрытое окно. – Самую малость. Затем он засыпает, отрубается почти сразу, и Тэхён возвращается домой только с одним спутником, состоящим из ритмов, музыки и колебаний. И это не радио. Это сердце, одуревшее от тоски. *** Поутру Чимин считает складки на шторах, потом на абажуре светильника, а после видит другие полосы. У Тэхёна рубашка в красно-черную клетку, его дыхание делит пространство на ровные невидимые и теплые линии. При ближайшем рассмотрении на бронзовой коже видны все те детали, на которые Чи никогда не обращал внимания: малейшие волоски, родинки… Даже родинка на носу теперь показалась Чи забавной и привлекательной. Никогда Тэхён не позволял себе оставаться на ночь. Для Чимина подобное в новинку, чувства накаленные и подозрительно волнующие, в голове приятная пустота. Вчерашним алкоголем не объяснить всего того тумана, что застилает глаза и заставляет думать, что нет никого красивее Тэхёна. Чимину до жути неловко, ему хочется отыскать в себе силы для возмущения, но их тупо нет. Тэхён повсюду, его можно вдыхать и даже попробовать на вкус. Дым недокуренной сигареты из пепельницы легкой струйкой поднимается ввысь. Кругом настолько беспорядок, что Тэ в любом другом случае прибил бы Чимина на месте. Но хаос не только вокруг. Тэхён жмурится во сне, бормочет что-то и открывает, наконец, глаза. Его первый вопрос, конечно же, от всей души и исключительно о главном. - Как ты? – Тэ приподнимается на локте, щурится от света. - Да ничего вроде, нормально. А ты? - Не я вчера кутил, - замечает Тэ, отбрасывая одеяло. – Так что, в порядке. Почему-то неловко, смущает. Чимин бывает с другими, но ни с кем не просыпается в одной постели, тем более никогда не допускает мысли, что его что-нибудь привяжет к Тэхёну. Если подумать, все не так уж и плохо. Логично, что он вчера устал и попросту остался на ночь. Ничего не было. Но не это цепляет. Цепляет то, что хочется, чтобы было. Утро проходит неслышно, под музыку Тэхёна, под его ровный голос, под его незаметным влиянием. Чимину нравится, и он полагает, что тепло, исходящее от человека, как никогда ценно поутру при самой непосредственной близости. Ему есть из чего делать выводы: после того, как Тэ поднялся, он обнимал его подушку и она пахла зимой, сладкой ватой и немного теми духами с базиликом и кипарисом, которые подарил ему сам Чимин. И отчего-то стало радостно и уютно. *** Неожиданно прекращаются поиски ключей, внезапные звонки и ночи где попало. Чимин прозрел, в какой-то определенный момент понял, что Тэхёна в его жизни должно быть больше. Больше посуды на кухне, вещей в шкафу, сахара в кофе, времени на сборы на единственную работу. Время прямо пропорционально разделилось между двумя полюсами. Теперь Чимин выполняет заказ одного характера: «Останься». Он остается, бросает все и вся, идеи, замыслы и помыслы. Поиск абсолюта, мечты и чего-то далеко важного превращается в ограниченное пространство рук Тэхёна, обретает максимальное значение в тембре его глубокого голоса. То утро – маловажно, не оно изменило, перекроило и исправило. Тэхён стал смелее, осознал, что все в его руках, в том числе и Чимин. Не обязательно было навязываться, умалчивать, чтобы не обидеть, прятать то, что и так очевидно. Чимин догадывался, притворялся дурачком, но когда-нибудь заканчиваются и такие игры. Просыпаться с Тэхёном – сказочно, просыпаться в его объятиях и слышать едва уловимое дыхание – необходимо. Чимин может уходить куда угодно, но сейчас он здесь, не в силах пошевелиться. Тэ обнимает его и говорит о чем-то, похожем на совместные планы, о будущем и вкусе приближающегося завтрака. От его любви совершенно естественно и просто сойти с ума. До разнообразия других вкусов берется проба с губ. Тэхён ведет ладонью по спине Чимина, медленно, от поясницы до шеи, прижимается к нему и целует в щеку, губы. Дыхание Чи замирает, снова бежит рывками. - Ты не уйдешь. И это убеждение выворачивает наизнанку прошлое. Чимин готов поверить. И в то, что он не нужен многим другим, он жизненно важен для одного и станет его артерией, если понадобится. Тэхён может не взять из гордости, но Чимин требует, кусает его за шею и старается подмять под себя. Но не он главный и не ему отдавать приказы. И все-таки Тэ позволяет ему провести губами по груди, затронуть соски и спуститься ниже, где ласк ожидает иное сокровище. С надсадным стоном, ниже допустимых децибел, Тэхён принимает умения Чимина и думает, что ему нечего дать взамен. Чи знает слишком много, по части знаний и навыков равенство исключено. Дело в опыте. Поджав колени к груди, Чимин ждет, пока холод смазки стечет по бедрам на простынь. Его сердце колотится, обращаясь в вечный двигатель, лицо горит от стыда. С теми, кто не говорил: «люблю» Чимину было больно почти всегда и чтобы не чувствовать, он доводил организм до состояния безразличия, то и дело повышая тонус, градус, граммы и напряжение. Здесь такого не понадобится. Весь мир Чи, такой однобокий и тесный, расширяется куполом, лишается кислорода и в какой-то момент стирается, как карандашный эскиз. Чимин отчаянно вздыхает, выгибается, запрокидывая голову, и хватается за шею Тэхёна. Движения доводят до искр в глазах, Чи ничего не понимает первые несколько блаженных секунд, а после его тело, использованное многократно, получает клеймо собственника и проклятье самого коварного из чувств. - Тэ… хён, - Чимин пытается прошептать, как-то обозначить свое существование, потому что ему кажется, что он исчезает. Тэхён обнимает его, уверяя в обратном. Тэ – счастливый обладатель лучшего лотерейного билета, у него нет гарантий на выигрыш, но есть надежда. Секс с Тэхёном бесповоротно сносит крышу, Чимин не знает, с чем сравнивать и сколько ему понадобится сигарет, чтобы потом вернуть себя на бренную землю. Прикосновения Тэ, его нежность – расходятся дрожью по телу. Не помня себя, Чимин только стонет и движет бедрами навстречу, тает под поцелуями. Неразличимы голоса, цвета и запахи, все скручивается в одно целое, терпкое и немного сладкое одновременно. Через несколько минут Чимин стирает локти и колени о ковер, потом память и всякий намек на совесть, просит еще глубже и чуть медленнее, чтобы ощущать каждый миллиметр, чтобы слышать… - Тише. Тэ не затыкает ему рот и за волосы тянет не из жестокости. Просто Чимин должен принадлежать Тэхёну, он его вечная жертва. И вместо ключей и сил ищутся губы и влажный бархат горячей кожи. Задыхаясь и умоляя не останавливаться, Чимин прячет лицо в упавшей подушке, прогибается в пояснице и протяжно стонет, содрогаясь и теряя равновесие. Равновесие теряется почти навсегда. И Чимин не надеется его восстановить. Так просто должно быть. Тэхёну нравится спасать, Чимину нравится звать на помощь. Законы подобия почти уравнивают людей в правах. Чимин имеет право выкурить последнюю сигарету из пачки, подаренной Тэ, а после либо бросить курить, либо бросить вообще все. И никто не отнимет у него права выбора, а потом... Потом Тэхён может потерять ключи.