Фамильная диадема

- Ваше Превосходительство, вы слышали последнюю новость? – в кабинет маршала без стука ворвался ординарец. - Тебя стучать не учили? – с недовольством воззрился на него Тарбен Лори. – Что за вопиющее несоблюдение протокола? - Простите, Ваше Превосходительство, я совсем забыл о субординации, - на лице ординарца не было и тени раскаянья. – Однако новость стоит того, чтобы нарушить все правила нашей скучной жизни! - Ну, говори живее, раз вломился! Что же произошло такого интересного, что ты столь сильно возбужден? Западные дикари напали на столицу? Или самый красивый омега королевства наконец-то осчастливил своего мужа беременностью? – при этих словах мужественное лицо маршала исказила тень боли, причина которой была известна лишь немногим. - Вы угадали, мой господин, в том смысле, что новость действительно касается божественного Сэйка Иро! – ординарец знал об этой слабости маршала, хотя тот никогда даже вскользь не упоминал о своей давней неразделенной любви. – Его супруг окончательно разорился, долги превысили миллион свенд, но даже особняк вкупе с фамильными землями не смог покрыть эту запредельную сумму, и все, что у него осталось – Его Сиятельство лорд Сэйк… - ЧТО? – холодея сердцем, выдохнул Тарбен. – Но это значит… значит, Сэйка отдадут… - … в дом алых фонарей, - закончил ординарец. – Весь город только и гудит об этом, странно, что вы до сих пор ничего не слышали! Через три дня за уже бывшим лордом приедут служки из самого дорогого в городе Дома свиданий на улице Леннис, и он пополнит ряды его знаменитых омег, за обладание которыми состоятельные альфы отдают целое состояние. Легко представить, сколько самцов пожелают поиметь в постели божественного господина Сэйка! Этим омегой бредит вся столица! - О, нет! – мысленно простонал маршал, сам не понимая, какие чувства преобладают сейчас в его сознании. С одной стороны, если Сэйк будет жить в борделе, это прекрасная возможность прикоснуться, наконец, пусть даже в очередь, к желанному до одури телу, до сего дня бывшему для него совершенно недоступным, но с другой… он никогда, даже в мыслях не пожелал бы любимому такой злой насмешки изменчивой судьбы! Сэйк Иро! Младший сын известнейшего в королевстве клана, самый красивый и гордый омега, о котором действительно грезили все без исключения столичные альфы! Когда-то он отверг Тарбена, несмотря на его баснословное богатство и близость к королю – у него не было благородной родословной. Тарб вышел из низов и всего добился с нуля, благодаря военному гению и природной настырности в достижении цели. Уйдя из дома в семнадцать, он вскоре выдвинулся в капралы, а после и вовсе получил из рук генерала офицерские знаки отличия, мастерски провернув в свою пользу военную кампанию против дикарей с западных земель. После этого карьера его быстро пошла в гору, и он уже не считал, как прежде, каждый свенд, располагая немалыми средствами. Его заметил сам король и приблизил к себе, пожаловав обширные провинции, завоеванные у диких племен. Плодородные земли давали отличный урожай, а дворянское звание баронета и вовсе вознесло Тарбена на недосягаемые прежде высоты власти, позволив мечтать о том, что прежде было для него совершенно немыслимым. Именно поэтому три года назад он и решился участвовать в смотре претендентов на руку и сердце прелестного Сэйка Иро, хотя с самого начала надежды на успех у него было немного… Он помнил те дни так четко, словно это было лишь вчера. Его допустили участвовать, хоть и скрепя сердце, потому что как раз накануне государь пожаловал ему дворянский титул и самолично рекомендовал, но знать смотрела на него свысока, как на низкорожденного, коим он, собственно, и являлся. Тарбу было плевать на мнение этих богатеньких альф, но точно так же смотрел на него и Сэйк, а вот этот презирающий взгляд самых прекрасных на свете очей пережить было уже куда труднее… Сэйк гордо сидел на возвышении, глядя на проходивших перед ним претендентов, и его утонченная сияющая красота заставляла сердца женихов биться чаще. Каждый из них был готов поставить на кон все, что имел, лишь бы получить в свою постель это совершенство и любить его до потери сознания, лаская матовую белоснежную кожу, которая даже издалека была так притягательна, что сводила альф с ума. Синие глаза омеги, обрамленные длинными и черными, как смоль, ресницами, чуть прищурившись, равнодушно смотрели на альф, ни на ком особо не останавливаясь, так, словно весь этот выбор представлял для него лишь формальность, тогда как избранник уже был определен заранее. Фамильная диадема, венчавшая его роскошную каштановую шевелюру, сверкала так ярко, что Тарб чувствовал ноющую боль в сердце, ибо слишком хорошо понимал, что этот высокородный парень ему не пара. Сэйк выбрал Рубена, единственного сына герцога Олье, но досужие языки поговаривали, что омега был не волен в этом, слепо подчинившись воле отца, давно мечтавшего породниться с семьей короля, хотя бы и с дальней ее ветвью. Правда это была или досужий вымысел, не столь существенно, однако выбор был сделан, и столицу ждала пышная свадьба, а все, что осталось Тарбу - наливаться под завязку трофейным ромом и проклинать свое пылкое воображение, в пьяном угаре рисовавшее ему сводящие с ума картины брачной ночи счастливых супругов. …Вот Рубен снимает с Сэйка полупрозрачные брачные одежды, ласкает губами и языком открывшуюся под ними нежную кожу на шее и ключицах, проникает пальцем в ждущую его влажную дырочку, а омега стонет и выгибается ему навстречу, и он входит в желанное тело, вырывая из маленького ротика крики страсти. А после супруги блаженно лежат рядом, купаясь в нежности, гладят и трогают измученные страстью тела, и целуют, целуют, целуют друг друга, замирая от счастья… Уже через два дня Тарбен вызвался добровольным командующим на новой войне, бросившись в пыл сражений как в омут, вымещая на врагах всю владевшую им боль и ярость. Итогом стал новый фавор со стороны монарха, новые богатства и… новый виток сводящего с ума одиночества, от которого не было спасения ни днем, ни ночью. - Нет, это невозможно, - бормотал он, нервно бегая взад и вперед по своему кабинету. Сын самого известного в стране клана, родственник короля – и в бордель! Кто выдумал такие зверские законы, по которым ни в чем не повинный омега вынужден жертвовать своей жизнью и честным именем, покрывая долги неудачника мужа?! - Ён! – крикнул ординарца. – Это точно, то, что ты сказал? - Точнее не бывает, Ваше Превосходительство! - Что особняк Олье? - Еще не продан, господин, - Ён, как всегда, все понимал без слов. - Отправь участвовать в аукционе, ты знаешь сам, кого. Дом Олье должен стать моим, ты понял? - Давно отправил, господин. Карету подавать прикажете? - Конечно, дуралей! Быстрее! Сев в повозку, маршал поехал в Дом свиданий на улицу Леннис, чтобы все вызнать из первых рук и на месте… *** Сэйк Иро мастерски владел собой, но даже ему было неимоверно трудно сохранять сейчас спокойное достоинство, которое ему больше не требовалось. Сегодня его жизнь коренным образом переменится, и все, что от него понадобится в дальнейшем – это покорно следовать приказам хозяина и раздвигать ноги перед купившим его ночь богатым клиентом. От прежней жизни оставалось всего лишь полдня, и омега медленно ходил сейчас по своему уже бывшему особняку, навсегда прощаясь с привычным статусом хозяина дома. Обстановка не изменилась, ибо дом ушел с молотка вместе с имуществом, так что внешне все оставалось по-прежнему. Слуги также переходили в полном составе к новому владельцу, а пока они растерянно взглядывали на Сэйка, не решаясь ни выразить ему свое сочувствие, ни что-либо спросить или как-то ободрить на прощание. Омега переходил из комнаты в комнату, ласково касался знакомых вещей, проводил рукой по бархату стеновых драпировок, вдыхал упоительный аромат дорогих благовоний. Его будуар, спальня, любимая гостиная и библиотека… Все это в прошлом, уже не его, теперь это чужой дом, который следует навсегда забыть… А муж? У Сэйка не было на него зла, лишь жалость и разочарование. Не так уж он и виновен, этот избалованный капризный альфа, после внезапной смерти родителя не сумевший сберечь то, что тот наживал годами. Его вырастили таким никчемным, не приспособленным к житейским проблемам, и он не справился, залез в долги и все потратил, а после занял еще больше, и так по нарастающей, а жить, экономя во всем, он просто не умел… Теперь Рубен сидел в долговой яме, ожидая, пока муж отработает его долг своим телом, а после освобождения неудачника ожидала мрачная жизнь бедняка, без дома и средств к существованию. Сэйк в душе даже сочувствовал супругу, но кроме жалости, других чувств у него не было. Семейная жизнь с Рубеном не была счастливой, и даже постельные утехи не приносили омеге никакого удовольствия, - супруг всегда был тороплив и небрежен, он брал его быстро и как-то равнодушно, ничуть не заботясь о том, хорошо ему с ним или плохо. - Зато теперь я сполна узнаю все о страсти альф и их безудержной похоти! – с горькой иронией усмехнулся он. – Меня поимеет каждый, кому будет не жалко отвалить за ночь со мной кучу денег, и я должен буду каждого принять и обслужить, стерпев насмешки и оскорбления. Они отыграются на моем теле за все прошлые свои унижения, которые перетерпели в те дни, когда я был на вершине славы. Самое угнетающее во всем этом было то, что он даже не мог лишить себя жизни, чтобы избежать столь недостойного существования в доме развлечений. Вернее, мог, но лишь потом, когда отработает долг и будет отпущен на все четыре стороны, с тем, чтобы идти куда угодно и вести жизнь бездомного бродяги, которому никто из семьи не подаст руку помощи. Это было не потому, что родители и братья не любили его или более не считали достойным своего внимания, просто в их обществе так было принято. Оступившихся никто не поднимал и не поддерживал, и они должны были уйти из клана, навсегда забыв о том, что были когда-то его частью, так что, отработав долг, Сэйк имел перед собой два варианта: он мог остаться шлюхой в борделе, а мог уйти и жить самостоятельно, зарабатывая на жизнь каким-нибудь ремеслом. Сэйк ничего не умел, кроме обычных занятий богатых омег, быть шлюхой не хотел, а это значит, что и жить ему больше незачем. Он все решил для себя, обдумав будущее хладнокровно и без эмоций. Отрабатывает долг и уходит из борделя в глухой уголок столичного сада, где когда-то давно часто гулял со старым воспитателем. Любимый сад будет последним, что он увидит в своей несчастной опозоренной жизни, и быстрая речка примет в свои воды его жалкое тело, навсегда избавив от пережитого унижения… - Лорд Сэйк, Ваша Светлость… - робко подал голос дворецкий, напоминая о времени, - повозка прибыла… Мне очень жаль, мой господин… - Я больше не лорд, Тео, - грустно отозвался Сэйк. – Сейчас иду, пусть подождут еще минуту… Войдя в свой роскошный будуар, он постоял у входа, потом медленно прошел к туалетному столику. Пропустил сквозь пальцы сверкающий ворох драгоценностей, любуясь радужным блеском камней и изяществом изысканных золотых оправ. Кто-то наденет теперь его украшения, чью шею или запястье они обнимут? Он безошибочно выбрал из кучи блестящего искрящегося мусора одну-единственную вещичку и сунул в маленький ранец, куда сложил все, что ему было позволено взять с собой из родного дома. Фамильная диадема! Россыпь бело-розовых камушков в обрамлении платиновой вязи, - эта ювелирная работа прошлых столетий гордо сверкала в изысканных прическах не одного поколения красивейших омег клана Иро, и она будет с ним до последней минуты, вместе с ним утопая в водах быстрой речки, текущей в маленьком столичном парке. Они уйдут из жизни вместе, без сожалений и упреков, никого не обвиняя и не стыдясь проявленного малодушия. Аккуратно ссыпав украшения обратно в шкатулку, омега тихо вздохнул и вышел, притворив дверь в свой будуар, и вместе с ним в прошлую привычную жизнь. Мельком глянул в зеркало, натянув маску равнодушия, и спустился по лестнице вниз, где у парадного подъезда его уже ждал экипаж из Дома развлечений. Чуть вдалеке стояла чья-то роскошная повозка, но из нее никто не выходил. - Новый владелец приехал, - как-то смущенно пояснил дворецкий. – Не желаете узнать его имя? - Зачем? Какая мне разница? – пожал плечами Сэйк. – Мне нет нужды знать, кто именно стал хозяином моего дома. А быстро он, однако, даже не хватило терпенья подождать, когда уеду… Он равнодушно сел в повозку и лошадь тронулась. Из окна своего экипажа Тарбен Лори пристально наблюдал за прекрасным в печальной обреченности любимым лицом… *** Громада Дома свиданий встала вплотную, и Сэйк кожей почувствовал похотливую ауру этого места. Он понимал, что это глупо и чувствовать такое невозможно, но ощущение не проходило, пронизывая холодным страхом все его существо. - Приехали, парень, вылазь, - бесстрастно дернули дверку снаружи, видя, что он не подает признаков активности. – Не бойся, здесь не пыточный застенок, и ты привыкнешь, как и все другие, а может быть, во вкус войдешь, так и останешься, кто знает? «Останусь? Здесь?» – паника охватывала Сэйка все сильнее. Такого не было, пока он находился дома, а вот теперь, когда ворота ужасного заведения оказались прямо перед ним, ему хотелось выть и кричать от невыносимого ужаса перед тем позором, который ему предстояло испытать на своем теле скорее всего уже этой же ночью… Знавший лишь одного альфу, он очень смутно представлял, как это вообще возможно – отдаться совсем чужому постороннему самцу, который будет раздевать его и тискать, брать тело раз за разом, не заботясь ни о чувствах его, ни об ощущениях. «Я должен подготовиться, - сказал он себе, неловко выбираясь из повозки, - убить в себе все мысли, позабыть о том, кем я был прежде, став только телом, которому не о чем сожалеть и нечего стыдиться. Иначе мне не отработать долга, и я сломаюсь прежде, чем нужная сумма будет получена». Он вышел и ненадолго остановился, собираясь с духом. Не глядя по сторонам, медленно двинулся к двери. Омеги высыпали на крыльцо, наслышанные о знаменитом пополнении, и сам хозяин снизошел до личной встречи своего нового жильца. О, да, недаром слухами об этом парне переполнен город! Хорош, изящен, изумительно сложен! Настоящий аристократ, до мозга костей, достойный постели короля! Лицо сутенера озабоченно нахмурилось, словно он решал для себя некую сложную задачку, но тут же снова приняло прежний непроницаемый вид, и владелец борделя невольно склонился перед надменным красавчиком в искреннем восхищенном поклоне. Сэйк этого не заметил, слишком поглощенный своими собственными переживаниями. Он не запомнил никого из встречавших его и не сказал ни единого слова приветствия. Какие чувства были написаны в глазах омег, он так и не узнал. Возможно, если бы он посмотрел внимательно, то уловил в них зависть, но никогда бы не понял ее истоков. Завидовать ему? Все потерявшему, и имя, и семью? Да разве же такое возможно? Каждый шаг давался ему с трудом, он словно шел на эшафот, где должен был через минуту лишиться головы. Если бы это было в его власти, он завязал бы себе глаза и спрятал лицо, но даже такой малости он был навеки лишен в своем нынешнем зависимом положении, и потому все, что ему оставалось, - попытаться сохранить хотя бы внешне жалкие остатки былого достоинства. Хозяин что-то говорил ему, но он не разбирал слов. Видимо, тот понял его безразличие и оставил в покое. Служки провели Сэйка в богато убранную комнату, и омега невольно отметил, что мебель и драпировки подобраны в этой обители греха с большим вкусом. Он глянул в большое зеркало, подумав, что это самый последний раз, когда он позволяет себе так сделать. Сейчас он пока еще прежний, но после нынешней ночи у него не останется ничего, даже своего я, и он больше не поднимет взора к тому отражению, которое отбрасывает в зеркалах безликий и безымянный омега для развлечений… Сэйк не лег и не сел, а встал возле окна, глядя наружу равнодушным взором. Лужайка и внутренний дворик, все чисто и прибрано, даже фонтан небольшой посредине. Кто купит сегодня его первую ночь, ему было безразлично, все они, эти самцы, для него одинаковы. Наверняка, это будет кто-то из их круга, не раз пытавшийся привлечь к себе его внимание, даже невзирая на то, что он был замужем. Что ж, это дополнительное испытание, и его тоже придется вынести. Если во время ЭТОГО ему будет больно, так даже лучше, ибо телесные страдания именно то, чего требовала сейчас его сущность. Он будет молчать и глотать слезы боли, и это отвлечет его от осознания той чудовищной глубины падения, куда он угодил по воле независящих от него обстоятельств. Сколько прошло времени, он не знал, усталости не чувствовал, ни о чем не спрашивал и ничего не просил, и поэтому, когда открылась дверь и вошел служка с подносом в руках, Сэйк даже не повернул головы. - Поешь, омега, - тихо сказал слуга, - нет смысла морить себя голодом. Не так уж и страшно здесь, к нам ходят только богачи, все альфы знатные и чистые, ну ты их должен знать, из твоего ведь круга. Твоя первая ночь уже куплена, не хочешь спросить, кто у тебя сегодня будет? - Мне все равно, - бесстрастно ответил бывший лорд. – Они все одинаковы… - Сначала все так говорят… - Оставь меня в покое! Мне неинтересны умозаключения какого-то слуги! - Как скажешь, господин! – иронично хмыкнул служка, расставляя блюда на небольшом столике. - Но скоро я вернусь, и не один, нам нужно подготовить тебя к первой ночи! Его вымыли и одели, потом уложили волосы, скрепив шелковой атласной лентой. Подвели к большому зеркалу, от которого он отшатнулся, как от двери в преисподнюю. - Прошу вас больше никогда не заставлять меня глядеть на отражение там ЭТОГО НИЧТОЖЕСТВА, - глухо прорычал он, отворачиваясь в сторону. - Но почему же, господин? – искренне удивились служки. – Вы так божественно красивы! Омега дернулся, словно от боли, но ничего не ответил. *** Тарбен вошел в комнату и замер в восхищении. Тот, о котором он грезил ночами, кто не давал ему покоя столько лет, сидел сейчас перед ним наяву, так близко, что сердце замирало от предвкушения скорого обладания этой чарующей неземной красотой. Он даже замер на мгновенье, привыкая к этой мысли, и только потом обратил внимание на то, что омега никак не отреагировал на его появление, а ведь, конечно же, отлично слышал скрип двери и его неспешные шаги… - Лорд Сэйк, - мягко позвал он, медленно приближаясь к неподвижной фигуре, - не бойтесь меня, я не обижу вас. Ответа не последовало, и Тарбен забеспокоился уже всерьез. Он обошел сидящего парня и заглянул ему в лицо. Оно было похоже на неподвижную восковую маску, а глаза закрыты, и судя по всему, Сэйк вовсе не собирался их открывать. - Вы не желаете даже взглянуть на того, кто к вам пришел? – с печальной ноткой в голосе прошептал альфа. – Но разве вам хотя бы не любопытно? - Мне безразлично, кто ты, - равнодушно ответил омега, - и ради бога, не величай меня на «вы», и не называй лордом. С нынешнего дня я только продажное тело, не имеющее ни имени, ни титула, вот так ко мне и относись. - И ты считаешь, что этого достаточно? Омега не ответил и не переменил позы, все так же сидя неподвижно на краешке кресла. Если бы не судорожно сжатые пальцы, можно было подумать, что он ничего не испытывает, но эти побелевшие от напряжения костяшки выдавали его волнение и страх перед предстоящим ему действом. - Не изменился. Все такой же гордый, - неизвестно кому сообщил Тарбен, - и безумно красивый, но трогательно несчастный. Лорд Сэйк, вы сводите меня с ума даже своей ледяной холодностью! Но я заставлю вас почувствовать мою любовь! Он поднял его с кресла, сел сам и усадил между своих широко расставленных ног спиной к себе. - Не хочешь, не смотри, но просто чувствуй! – шепотом сказал он в маленькое нежное ушко, осторожно сдвигая со спины длинный хвост роскошных каштановых волос. Забрал их в горсть и приподнял, потом прикоснулся губами к ямочке на шее, лаская бархатную кожу чувствительным языком. Омега вздрогнул, но снова смолчал, не сделав никакого ответного движения, однако дыхание выдало его волнение, заметно участившись. – Тебя никто не трогал так? - продолжая ласки, удивился Тарбен. – Но как же так, ведь ты же не девственник, и у тебя целых три года был любящий нежный муж? Его руки спустились ниже, сдвигая с белоснежной спины легкое одеяние, и восхищенному взору альфы открылись безупречные линии плеч, которые так неудержимо хотелось ласкать и целовать, что он и не замедлил сделать. Омега задышал сильнее и сжался, словно в ожидании боли. Тарбен совсем не ожидал подобной реакции на свои поцелуи и потому остановился, не зная, что же делать дальше… - Боишься прикосновений, но почему? – непонимающе пробормотал он, - ты словно первый раз в руках у альфы. Скажи мне, солнышко мое, как ты занимался со своим мужем любовью? Он разве не касался губами твоего тела, не ласкал и не целовал твои совершенные формы? - Зачем мне откровенничать с тобой, чужой самец? – нехотя выдавил из себя Сэйк. – Не разговаривай со мной, я не хочу тебе отвечать. Делай то, зачем пришел, и уходи! - Я выкупил тебя на целую ночь, мой сладкий, - усмехнувшись, сообщил Тарбен, - так что нам некуда спешить. Не хочу брать тебя поспешно и без подготовки, я слишком долго об этом мечтал. Хочу, чтобы ты отвечал мне и не сжимался так от моих прикосновений, хочу слышать стоны страсти, а не равнодушные слова, хочу дрожать с тобой в трепетном экстазе и кончить вместе, смешав воедино наши телесные жидкости. И я заставлю тебя мне ответить, мой ангел! Прижав его к себе, он переместил руки вперед, гладя и лаская нежную матовую кожу, пальцы скользнули по ключицам, нашли бутончики сосков и потерлись об них, обводя по кругу. Губы альфы тоже не оставались без дела, целуя обнаженную спину омеги. Чуть прикусывая и посасывая, они спускались по лопаткам, оставляя влажную дорожку поцелуев, что вкупе с движениями рук доставляло Тарбену настоящее наслаждение. И пусть омега пока никак не реагировал, это лишь начало, и скоро все будет иначе. Они сольются воедино в древнем, как мир, танце любви, став единым целым, и уж тогда-то он непременно заставит этого холодного омегу зажечься ярким пламенем неудержимой страсти, вырвав у него протяжный стон удовольствия! Сосочки затвердели, отреагировав как надо, и Тарбен тихо улыбнулся, почувствовав, как гибкое тело выгнулось и напряглось в его руках, отчаянно, но тщетно противясь своей природе. - Ты так красив, мой лорд, - бормотал Тарбен, целуя его снова и снова, а руки все нежнее гладили и трогали чувствительные точки на груди и животе, спускаясь ниже, туда, где пока еще оставалась легкая ткань шелковых свободных шаровар. – Как можно было даже предположить, что твой муж такая большая сволочь! Он получил самого лучшего на свете омегу и ничего тебе не дал, кроме долгов! Ну, ты когда-нибудь посмотришь на меня? Он дернул за шнурок шаровар, и они легко скользнули вниз, полностью обнажая живот Сэйка. Тот слабо охнул и впервые простонал, а Тарбен, не теряя времени, поднял его на ноги, удерживая за талию, и шелк с нежным шелестом упал с ног омеги на пол, явив взору альфы идеальной формы ягодицы и стройные бедра. - Ты так прекрасен, мой любимый! – трепетно оглаживая мягкие полушария, прошептал альфа, сдерживая великое искушение немедленно проникнуть между них пальцем внутрь тела. - Ты само совершенство, лорд Иро! Легко приподняв Сэйка, он усадил его на свои бедра и принялся ласкать чуть напряженный орган, двигая рукой вниз и вверх. Головка члена повлажнела, а тело омеги впервые расслабилось, словно он забыл, что собирался до конца бояться, ноги сами раскинулись шире, и он застонал, по-прежнему не открывая крепко зажмуренных глаз… - Так хорошо, ведь правда, милый? – тихо шептал альфа, продолжая свои дьявольские ласки. Умело отвлекая омегу поцелуями в чувствительные точки спины, он изловчился и нашел анус, легко скользнув пальцем в узкое повлажневшее отверстие. – Твое тело уже сдалось и приняло меня, глупый, хоть ты и продолжаешь упорно противиться нашей близости… Сэйк извивался между ласкающей член рукой Тарбена и его быстро скользившим внутри пальцем. Все тело его мелко подрагивало, а дыхание совсем сбилось. Он больше не пытался скрывать охватившего его экстаза, стонал и ерзал в руках альфы, и Тарбен чувствовал, что ему хорошо. - Малыш, а ты чувствительный, - с придыханием шептал он, ласково доводя его до оргазма, - смотри, как ты легко завелся. Что ж, можно и продолжить, но знаешь, даже если поза сзади и довольно хороша, я очень хочу видеть твое лицо, даже если ты на меня и не смотришь… Он скинул с себя одежду и уложил омегу на спину. Тот по-прежнему не открывал глаз, и Тарбен суеверно загадал, что если Сэйк захочет-таки на него взглянуть сегодня, то все у них будет хорошо. Омега тяжело дышал, каштановые волосы чуть взмокли, лицо искажала гримаса только что пережитого чувственного всплеска и это порадовало альфу, вселив в него надежду на лучшее. - Зачем противишься неизбежному, глупый, - доверительно шепнул он, склонившись к маленькому розовому ушку, - я все равно заставлю тебя быть счастливым со мной, даже невзирая на то, что ты упорно не желаешь этого… Он мягко провел пальцем по изумительно очерченным губам, чуть раздвигая их и понуждая раскрыться. Омега вздрогнул и дернулся в слабой попытке отстраниться, но Тарбен ему не позволил. Накрыл его ротик своим и нежно посасывал в поцелуе, неспешно углубляя приятный контакт: проник в его рот языком, трогал нёбо и десны, сплетаясь с языком Сэйка в неутомимом танце любовного прикосновения. Никто никогда так не делал с омегой и не дарил столь острых чудесных наслаждений. Гибкое тело задрожало, снова охваченное жаром желания, и он позабыл обо всем на свете, обвивая шею колдуна тонкими трепетными руками… - Но почему у меня такое стойкое ощущение, что я целую девственника? – на миг отрываясь от своего омеги, ошеломленно пробормотал Тарбен. – Мой ангел, чем ты занимался целых три года в супружеской постели? Твой муж не целовал тебя и не ласкал? Но как же можно в такое поверить? Он что, совсем бревно, не понимал доставшегося ему счастья? Сэйк молчал. Тяжело дышал, уже не помышляя о сопротивлении. На лбу блестели маленькие капельки пота, и Тарбен нежно снял их своими губами. Спустился по щекам на шею, прошелся там влажной горячей дорожкой – и дальше, на изумительные ключицы и розовые нежные соски, так чутко отзывавшиеся на его недавние прикосновения. Теперь же альфа взял нежную бусинку в рот и трогал губами, отчетливо ощущая возникшее в ней напряжение. Она затвердела и стала немного больше в размерах, омега выгибался навстречу ласкам и тихо постанывал, не в силах справиться с охватившим его блаженством. «Ему приятно, - отметил про себя альфа, - и мне приятно тоже, оттого, что он такой невинный…» - Ты мой… - жарко шепнул он, выпуская сосок из плена своих губ и снова забирая в рот чувствительный вздрагивающий бугорок. – Ты наконец-то мой… Малыш, ты так прекрасен в этой наготе… - он нежно гладил его тело, ласкал губами тонкую кожу на животе и бедрах, и наконец добрался до его снова сильно возбужденного маленького члена, обвел языком головку, потом резко вобрал в рот на всю длину, заставив любовника вскрикнуть. Рука сжала и обласкала яички, провела по внутренней стороне бедра, нежно дотронулась до чувствительной ямочки под коленом… - Ооо… нет… о-отпусти меня, ты настоящий дьявол… - хриплые слова омеги, против его воли сорвавшиеся с губ, вызвали у альфы довольную ухмылку, - я… больше… не могу… это терпеть… - Так и не сдерживайся, ангел мой, не надо, - Тарбен вынул член изо рта, чтобы ответить. - У нас с тобой вся ночь впереди, и я еще успею получить от тебя то, чего так сильно жажду… - он с наслаждением лизнул языком влажную плоть и зарычал, как сытый довольный кот, ощутив первые содрогания нового оргазма своего любовника. – Отлично, мальчик, лучшего и быть не может! Ты молодец, ну а теперь давай вот так, но только отдохни немного… Теперь он уложил омегу на бок и крепко прижал к своему телу, устроившись у него со спины валетом. Устроил милую головку на своем бедре, ласково обнял правой рукой податливое тело, лаская ножки и промежность… - И это ты называешь отдыхом? – с трудом заставляя себя говорить связно, выдохнул Сэйк, заново загораясь от нежных прикосновений к чувствительным местечкам… - Лежи спокойно, милый, мне надо растянуть тебя и подготовить к нашему соитию, - губы альфы страстно ласкали нежные округлости ягодиц, чуть-чуть покусывая тонкую матовую кожу, а палец левой руки снова проник в анус, мягко и осторожно двигался там, вызывая у Сэйка жгучее ощущение блаженства… Омега чувствовал железный член любовника, упиравшийся ему в спину, и это ничем не прикрытое свидетельство откровенной похоти сводило его с ума. Он млел от греховных желаний, но где-то в глубине его сознания еще теплилась мысль о недопустимости подобного поведения, привитая ему с тех самых пор, когда он начал ощущать себя омегой. «Я оказался порочен, словно простой плебей, - потрясенно думал он, ерзая от наслаждения навстречу двигавшемуся в нем пальцу чужого альфы. – Разве гожусь я после этого в порядочное общество? Нет, мое место именно здесь, в этом гнезде порока, ведь я утратил стыд и совесть, отчаянно желая греховной близости с этим бессовестным развратным самцом!» - Мой милый, ты невероятен! - Тарбен не спешил, наслаждаясь каждой секундой предвкушения близости едва ли не больше, чем самим будущим актом. Палец входил и выходил из желанного тела, и это нравилось ему так сильно, что он почти стонал от счастья обладания давно желанным красавчиком, который так долго мучил его в одинокие ночи, безжалостно являясь в греховные сновидения. И вот теперь – все наяву. Он с ним, он в нем, и мальчик стонет, страстно желая его, хотя и пытается показать характер. Но это неважно, главное, что ему с ним хорошо и приятно, он извивается навстречу, не замечая, как сам насаживается на влажный палец, желая большего. И он получит все, что заслужил, такой невинный и такой порочный. В нем водопадом бьется не разбуженная страстность, о, эти тошные аристократы, кто б мог подумать, что у них такое искаженное понятие о телесной близости? Или это лишь супруг Сэйка оказался столь холодным к прелестям своего омеги? Тарб слышал о таких, но никогда не думал, что именно супруг его ангела так бесполезен, как альфа. Несчастный мальчик, быть три года замужем и не познать радостей плотской любви! Наверно, именно поэтому он и не забеременел от своего ущербного мужа?.. Что ж, он восполнит ему все потерянные понапрасну годы, открыв искусство ласк и наслаждений! Тарбен целовал омегу снова и снова, сдерживая собственное нетерпение, а когда страсть наконец пересилила разум, легко перевернул его на спину, широко раздвинул и чуть приподнял милые ножки, согнув в коленях, и аккуратно вошел, не отводя глаз от искаженного любовным томлением прекрасного лица. Сэйк вздрогнул и простонал, видимо почувствовав боль, но это длилось недолго. По лицу пробежала тень наслаждения, пальчики судорожно вцепились в шелковую простынь, и тогда Тарбен начал двигаться в сладкой глубине изящного тела, не спеша наращивая ритм и углубляя проникновение. Партнер сначала не отвечал, рвано хватая воздух полуоткрытым ртом, но с каждым новым толчком тело его становилось послушнее, и вскоре они двигались в унисон, жарко и трепетно сливаясь воедино в прекрасном, как жизнь, танце любви. - Ну посмотри же на меня, мой ангел! – с мучительными перерывами выдохнул альфа, чувствуя приближение сокрушительной, как смерч, разрядки. – Я так хочу увидеть в твоих милых глазах отражение моей любви и страсти… Ресницы омеги дрогнули как раз в момент оргазма, и этот влажный взгляд тонувших в неге глаз словно спаял любовников еще крепче, бросив в жаркие волны экстаза. Они достигли пика одновременно, без сил упав на смятые простыни, и благодарные поцелуи скрепили их связь, ставшую неразрывной, и тогда Сэйк в первый раз робко коснулся пальчиками могучей груди своего альфы, чертя на ней узоры благодарной нежности. - Я помню тебя, - тихо сказал он, не сводя глаз с мужественного лица Тарбена. – Ты тот самый генерал, что был тогда на моих смотринах. Но почему ты пришел ко мне сегодня? Я думал, ты давно забыл меня. Встречаясь на балах, ты был так холоден со мной и равнодушен. - Я маршал, мой хороший, - зачем-то уточнил альфа. – Я не забыл тебя, не мог забыть, мечтая о тебе, словно о сказочном чуде. И вот теперь ты мой, навеки, слышишь? - Тарбен перевернулся на спину и уложил омегу на себя, бережно и нежно разглаживая его податливое гибкое тело, - я никому на свете не отдам мое сокровище! Тебя никто и никогда не коснется, кроме меня, запомни это! - О чем вы говорите, маршал? – непонимающе пролепетал Сэйк, нежась в ласковых надежных руках. – Я больше не принадлежу к роду Иро, я опозорен и брошен на дно жизни, я не могу быть с вами даже в качестве наложника. Вас не поймут и осудят в обществе, если вы окажете мне покровительство. - Мне наплевать на мнение других, - целуя его в нежные щечки, усмехнулся альфа. – Я вышел из низов и не принимаю глупых правил высшего общества. Ты не виновен в грехах своего мужа и не должен платить по его счетам! Я выкупил твой долг, и мы завтра же покинем это место! - Но почему? Зачем ты это сделал? - А ты любил когда-нибудь? – вопросом на вопрос ответил Тарбен. - Нет, - удивленно ответил омега, - в нашем мире любить необязательно. Супруга выбирает семья по статусу и богатству. - А ты хотел бы жить в любви? – страстным шепотом выдохнул альфа. – Вот как сегодня спать с любимым рядом и замирать от счастья его ласк и поцелуев? - Но разве же такое может быть? - Я так люблю тебя, малыш! Я по тебе с ума схожу уже четыре года! Мы завтра же поженимся, если ты этого захочешь! Мы можем жить в твоем доме, назло всем вашим спесивым аристократам, а не захочешь, я увезу тебя в мое западное поместье, и ты будешь там полным хозяином! Родишь мне сына или двух, таких же красивых, как ты сам, и я буду носить тебя, беременного, на руках и целовать твой чудесный круглый животик… - Ты ненормальный, альфа… - восхищенно глядя в глаза Тарба, пробормотал Сэйк. – Я даже имени твоего не знаю… - Я Тарбен, мой любимый. Тарбен Лори. - Я слышал о тебе. Герой войны… - Так ты согласен стать моим супругом? Решай скорей, иначе я сойду с ума… *** Через неделю вся столица гудела от неслыханной новости: отверженный обществом лорд Сэйк Иро выходил замуж за маршала Тарбена Лори! На свадьбе присутствовал сам Государь, очень довольный дерзкой выходкой своего любимца. Видя это, знатным чинушам ничего не оставалось, как тоже принять участие в праздничных торжествах, скрепя сердце, поздравляя молодоженов. Пара смотрелась великолепно. Мужественная красота маршала Лори чудесно оттеняла утонченную прелесть Сэйка Иро, который лучился счастьем рядом с супругом, и великолепная фамильная диадема гордо сверкала в его каштановых локонах, искусно уложенных в высокую сложную прическу…