Некромантия

Бескрайние поля высокой травы шумели под напором северного ветра. На востоке, за холмами уже стали появляться первые признаки лесистой местности, где и собирался остаться на ночевку двуногий, рогатый путник. Он прошел уже не одну милю, достигнув наконец своей цели. Взобравшись на возвышенность, Мериндорф остановился, вглядываясь в раскинувшиеся на фоне заката зеленые поля, леса, а где-то чуть южнее сверкнула река – то была невиданная им ранее страна Эквестрия. Алхимик поправил сумку-портфель на плече, глубоко вздохнул и двинулся дальше. Он много чего слышал об этой необычной стране и побывать там лично – да еще и в самом Кантерлоте – было для него честью. Вот уж будет, что рассказать друзьям, или даже потомству, подумал он. Он уже давно мечтал отправиться в путешествия, в захватывающем неведенье, что его может ожидать. Сейчас Эквестрия – потом другие государства. Может, стоит попутешествовать по каждому из городов? Кроме Кантерлота, как он слышал, там этих городов еще достаточно. Страна только-только оправилась от колебавших ее доселе кризисов и войн, и сейчас находилась на стадии активного развития. Было бы интересно понаблюдать за тем, как основываются новые поселения, как познаются новые заклинания… Быть может и ему суждено в этом поучаствовать? Перепрыгнув небольшой ручеек, текший на запад с далеких гор, минотавр обнаружил неподалеку тропу, заворачивающую с севера прямиком на юго-восток. Если он пойдет этой дорогой, подумалось ему, то по крайней мере не заблудится в лесу и возможно даже наткнется на поселение. Подумав о поселении, он вспомнил свою родную деревню и невольно, став на месте, оглянулся назад. Тоска по друзьям, и по дому уже настигла его. Но нельзя было так просто отрекаться от своей цели, к тому же он пообещал сам себе, что вернется к ним. То-то друзья удивятся, когда узнают, кем он стал. У колдуна в голове мелькнул образ самого себя, в широкополой серой шляпе волшебника, длинной мантии и с каким-нибудь посохом. И еще блинная седая борода. Эта мысль понравилась алхимику, и он зашагал вперед еще уверенней. Право, как же сейчас ему не хватало этих самых друзей. Если подумать, то, не считая покойного старика Верана, Маракус больше всех бы скучал по Мериндорфу. Интересно, чем он сейчас занят? Тут алхимику вспомнилась одна интересная мелодия и он тут же не поленился начать ее насвистывать. Солнце, тем временем, садилось все ниже, а тропа окончательно завернула на запад, и вела напрямую к лесу. Ветерок обдувал лицо путница, колыша волосы, плащ и позвякивавшую застежку, свесившуюся с сумки. К тому времени, как последние лучи окончательно скрылись за горизонтом, путник уже шагал меж первыми деревьями леса. Тропа вела далеко в глубь, где кроны деревьев пропускали сквозь себя гораздо меньше света. Идея наколдовать что-нибудь светящееся сразу же заняла мозг будущего колдуна, и тот встал на месте. Вытянув руку и попытавшись направить в нее энергию, Мериндорф понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Магия словно отказывалась проявляться, хотя совсем недавно он хоть что-то с ней делал. Но что он делает не так сейчас? Мериндорф с досадой опустил руку, и тут же пожалел об этом – та неожиданно выстрелила небольшим, но мощным лучиком энергии, в следствии чего алхимик потерял равновесие и шмякнулся наземь. «Вот как значит… сложно все это» — подумал он, поднимаясь на ноги. Больше экспериментировать с колдовством он не стал, и решил просто зажечь свой «вечный факел», который незадолго до ухода из деревни собрал при помощи алхимии. Несмотря на название, факел вечным не был, но горел очень долго. По подсчетам самого Мериндорфа – около полугода непрерывного горения. Полезная вещь в путешествиях. Ударив двумя камешками кремня, минотавр зажег чудо-факел и продолжил путь, освещая дорогу дергающимся, рыжеватым светом. Находиться ночью в лесу – не понаслышке страшно. Из глубин леса постоянно доносились крики каких-то невиданных и наверняка голодных зверей, а если всмотреться в самую чащу – можно было бы ненароком заметить пару сверкнувших красных глаз. Благо, в случае чего Мериндорфу было чем защищаться – короткая, но прочная дубинка за поясом и пара специальных экстрактов, издающих громкий шум при разбивании об землю, с функцией отпугивающего запаха. Вот только защищаться доселе ему почти никогда не приходилось. Хруст в кустах откуда-то справа уже предзнаменовывал, что вскоре придется использовать «боевой» инвентарь. Держа дубинку в пределах досягаемости правой руки, а левой освещая факелом заросшие окрестности, колдун напряженно думал о том, насколько легче было бы ему сейчас с магией. Но магии у него, к сожалению, нет, поскольку… — Бугага!!! От неожиданности Мериндорф подпрыгнул на месте, неуклюже выхватив дубинку, но не удержав ее, отчего та отлетела на метр. Вылупившись на причину беспокойства, алхимик с нескрываемым удивлением обнаружил Маракуса. — Че, испугался? — тот, натянув лыбу, выбирался из кустов. — Едрить тебя рогами, Маракус! Ты что здесь забыл? — подбирая дубинку и пряча ее обратно за пояс, недовольно выкрикнул Мериндорф. — А я думал ты мне обрадуешься. — обиженным, но все еще довольным тоном сказал коренастый друг алхимика. Мериндорф промолчал, еще раз глянув на приятеля. Наконец, признав, что все же рад его видеть, улыбнулся произвел с ним процесс их фирменного приветствия – рукопожатия, кулачки, и прочее. Все же, некоторые причуды минотавров были и у алхимика. — Зачем ты пошел за мной? — закончив приветствия, спросил Мериндорф. — Ну как сказать. Сидел я, понимаешь ли, у себя там на работе, и думал – а вот нехорошо одного тебя отпускать. Слинял в какую-то там Мухотопию, знаете ли, а чаго тебя там ждет – только и гадай. Да и скучно без тебя, знаешь ли – вот и поперся вдогонку. Два минотавра двинулись дальше. Мериндорф был одним из тех, кто уважал минуты одиночества. Но все же их нельзя было заменить хорошим товарищем, который пошел бы с тобой на любой из краев света. От этой мысли Мериндорфу даже стало неловко – надо было изначально пригласить его с собой, Маракус с детства любил всякие приключения на свои рога. Но алхимик спихнул все на то, что в Кантерлоте такому типу как Маракус наверняка нечем будет заняться. Лес как-то сразу перестал быть страшным, между друзьями завелся веселый разговор на тему высмеивания аристократизма Кантерлота, и почти весь путь до самого привала Маракус громко ржал, распугивая тем самым зверей. Лагерь был разбит на полянке, благо приятель алхимика не поленился взять с собой некоторые припасы. Костер решили не разжигать – жарить им, как существам травоядным, было нечего, а чудо-факел прекрасно освещал местность. Спать сговорились по очереди, по очереди дежуря у вещей, и разлеглись прямо на траве. Первым завел свой громогласный храп Маракус. Алхимику показалось, что с таким храпом, в дежурстве не было никакого смысла – все зверье в области километра попросту разбежалось бы от такого звука. Но опять же, Мериндорф не был стереотипного мышления, и потому внимательно стерег небольшой лагерь ровно до назначенного времени.

* * *

Рассвет – самая, как заявил Маракус, безопасная часть дня. Когда все ночные хищники ложатся спать, а дневные еще не проснулись. Взбодрившись специальным шоколадным напитком, что Мериндорф взял с собой в дорогу, друзья двинулись дальше. По началу разговор не особо шел, и путники просто шагали вперед по тропе. В какой-то момент с тропы им пришлось свернуть – Мериндорф, сверившись с картой и солнцем, понял, что дорога начала заводить их куда-то на юг, в то время как Кантерлот, на данный момент, находился уже на северо-востоке. Прогулка по лесной чаще почему-то развеселила Маракуса, который вновь стал ржать над всем подряд. То веточку смешную заметит, то сучок, то пенек. И откуда в нем столько радости? Ответом стала мысль о том, что Мериндорф и Маракус, как-никак, во-первых, лучшие друзья, во-вторых, находятся в путешествии. Это объясняло поведение недалекого, но находчивого товарища алхимика. Лес тем временем все редел и редел, пока наконец не закончился. Далее вновь простиралась холмистая местность, где-то вдалеке виднелись горы. Небо было просто сказочно чистым и голубым, а зеленая травка настолько радовала глаз, что Маракус невольно выругался. Мериндорф, тем временем, вновь взобрался на холмик, вглядываясь в даль. — Эй, Маракус. — не отрывая взгляда от горизонта, подозвал он товарища, — Маракус? Марк! Товарищ отвлекся от разглядывания неба, и откликнулся каким-то неразборчивым звуком. — Подь сюды. — сказал ему алхимик. Коренастый минотавр, послушавшись друга, вскарабкался на холм. — Чего там? — переспросил он, и тут же заметил, куда смотрит Мериндорф. Вдалеке, средь гор и холмов, едва заметно виднелся силуэт замка, что так необычно расположился на краю одной горы. — Вот это прикол… — удивился Маракус, — Это же… — Все верно. Это Кантерлот. Обитель принцессы дня, что по легенде каждый день поднимает солнце и луну. Именно туда мы и направляемся…