Куда приходит жить Солнце?

Все мы так привыкли к тому, что заходящее солнце каждый новый день раскрашивает в тёплую рассветную гамму утра. Это случается, когда сны ещё нежат нас, подсовывая потерявшему бдительность сознанию счастливые картинки, о которых так сладко мечтается наяву, когда на несколько секунд мы остаёмся только наедине с собой. В реальности всегда будут обстоятельства, способные лишить нас возможности на эти мечты, но во снах не бывает ничего, что не могло бы иметь шанс на существование. Во снах мы можем видеть своих близких, даже если они далеко и даже если ни на одной карте мира не найдёшь город, где они теперь живут. Во снах мы сильны и всегда решительны: шагаем широко и уверенно, не тратим времени по пустякам и не поддаёмся малодушию. И всё всегда сбывается. Всё самое сокровенное, о чём шепчешь безмолвно, задувая плачущие свечки на именинном торте или вслушиваясь в густой, раскатистый бой курантов, провожающих старый год восвояси. Сны, возможно, даны нам затем, чтобы однажды, поддавшись желаниям, мы пошли на риск, забыв на мгновение обо всех преградах, ведь не зря же некоторые самые удивительные открытия были сделаны во снах. Сны – наша возможность разделаться со страхом, а когда человек перестаёт бояться и сомневаться в себе, для него уже нет никаких преград. Но солнце встаёт, со временем вспыхивает над землёй заря, и мы снова погружаемся в рутину повседневных дел, а засыпая ночью, мы уверены, что солнце снова встанет. Наше сознание уже сгенерировало определённый шаблон, и мы не можем себе представить, что может быть как-то по-другому. Саша не любила закаты. Нет, раньше она и вовсе не придавала значения этому обыденному и непримечательному погодному явлению. Она готовилась к поступлению в медицинский, днями и ночами зубрила анатомию, химию, то и дело перебирала экзаменационные билеты, так что до романтичной поэзии ей не было никакого дела. Конечно, у неё был Вадим, но все эти слащавые, псевдовозвышенные баллады о закатах и рассветах давно наскучили ей, впрочем, как и сам жених, чьи ухаживания с каждым днём всё больше теряли искренность и обрастали корыстью, ведь всем было известно, что отец Саши – «не последний человек в партии». Увидев своё имя на доске в списке поступивших, девушка окончательно поняла, чего хочет от жизни, и всё дальнейшее будущее предстало перед ней чётко распланированным и ясным. У неё была цель, и путь к этой цели вырисовывался весьма определённо. До поры, пока она не встретила Солнце и остальных ребят из Системы. Всего за семнадцать дней её жизнь круто поменялась, приняв такие обороты, которых раньше Саша и представить себе не могла. Она впервые за всю жизнь почувствовала, что такое на самом деле свобода. Увидела мир совсем другим, и это новое, ещё неизведанное, поразило её. Ей словно удалось выбраться из тесной оболочки условностей и общественных правил. Искрой вспыхнул в сердце рок-н-ролл, разгорающийся из маленького тлеющего на кострище уголька в пожар, и вместе с ним пришла, пожалуй, первая в жизни любовь, которая появилась как-то неосознанно, но, казалось, охватила собой всё вокруг. Тогда же Саша невзлюбила закаты. Её Солнце вдруг исчезал, стоило только на миг отвлечься и потерять его из виду. Он всегда уходил, не прощаясь, не оставляя за собой и следа; уходил так, что иногда Саша начинала думать, что его и не было, что Солнца не существует, и он – лишь какой-то загадочный плод воображения, миф или сказка, в которую она поверила, будто загипнотизированная компанией этих странных людей. Ей казалось, что она выглядит смешно в их глазах, и ночами бесконечная тоска томила её хуже свинцовой крымской жары, плавящей кожу и сжигающей редкие, обесцвеченные кустарники. Но вскоре Солнце снова появлялся, и тогда всё становилось прежним. Лето кружило им головы, жара расковывала, разнотравье пьянило пряным запахом, витавшим над кукурузными полями, где, укрывшись от посторонних глаз, они предавались друг другу и их первой любви, так неожиданно разлетевшейся салютом между ними. Тогда Саша впервые увидела счастье. Её счастье со светлыми кудряшками до плеч носило старые потрёпанные джинсы, куртку-джинсовку поверх свободной белой рубахи, свисающей до бёдер и серебряный круглый медальон, что болтался на верёвке, повешенный на загорелую шею. И, наверное, не было для Саши ничего дороже, чем улыбка Солнца. Это и было её счастье. Когда Солнце исчезал, на все вопросы Саши ребята отвечали странными загадками о Доме Солнца. Говорили, будто у него есть дом на Востоке или же о том, что, сколько этот дом ни пытались отыскать, найти его так и не удалось. Герда же говорила, что Дом Солнца повсюду, потому что Солнце – это целая вселенная. Саша плохо понимала в тот момент, что за смысл скрывается в этих странных метафорических разговорах, но, в конце концов, смирилась, потому что уже твёрдо знала, что Солнце всегда возвращается вновь. Он всегда возвращался к ней. Она одна увидела «Дом Солнца», когда он привёл её на гору. Очарованная внутренним убранством шалаша, она спросила: – Так это здесь живёт Солнце? – Солнце здесь не живёт, – ответил он, обнимая сзади её тонкие, уже успевшие загореть плечи, – Солнце сюда приходит. А потом Солнце ушёл. Далеко. И больше уже не вернулся. Тот шалаш, вспыхнув последним рыжим пламенем их лета, сгорел дотла, ознаменовав конец. Стих, ворвавшийся, как неуёмная стихия, рок-н-ролл, и внезапно, в один момент Саша поняла, что настала пора взрослеть. Система распалась, ребят помутузили обстоятельства, а после раскидали, будто сирот, по свету. Саша больше никогда не видела ни Герду, ни Малого, ни Хуана, ни Скелета, ни Корейца. О них ничего не было слышно, и всё это порой казалось просто сном, ведь не бывает же, чтобы в жизни только что бывшие рядом с тобой друзья вдруг исчезли, как будто растаяв в воздухе. Калейдоскопом в голове девушки кружились яркими кадрами кинофильма воспоминания. Изредка она даже вновь слышала звон фенечек и браслетов, трели соловьёв в душных полях, стрёкот кузнечиков, чувствовала запах лаванды, корицы и других пряностей, которые хранил у себя Хуан. Слышала волны, разбивающиеся пенными верхушками о скалы, и как потрескивали сырые дрова в костре на той последней пляжной вечеринке. Но нужно было крепко-крепко зажмуриться, а потом открыть глаза и жить дальше. Потому что дорога никогда не прерывается, путешествие никогда не заканчивается, жизнь нельзя поставить на паузу, когда тебе становится невыносимо в ней крутиться. И Саша смогла. С трудом, но она сделала свой первый шаг в другую жизнь. Жизнь без Солнца. Впрочем, во снах, когда на город опускалась темнота, и сознание переставало фиксировать реальность, Саша снова видела тот шалаш и слышала знакомый окрик: «Эй, Принцесса!», который разносил по побережью солёный ветер. И только тогда Саша поняла туманные тогда слова Герды о том, что Солнце – везде, и дом его повсюду. Теперь она знала, где живёт Солнце, знала, что теперь он всегда будет рядом.