Приключения городского парня в деревне

                    Родители уже все уши мне прожужжали, описывая прелести деревенской жизни. Поезжай, сынок, развейся, подыши свежим воздухом, отдохни, заодно тётю Степаниду проведаешь, поможешь ей по хозяйству, говорили они в один голос.       И вот теперь я провожу свои законные, практически выстраданные летние каникулы вдали от цивилизации. Живность по дороге без ошейников и намордников ходит, козы так и норовят боднуть и скрыться с места преступления, куры несутся... и ладно бы по улице! Они яйцами несутся! Дома одноэтажные, вросшие в землю (предположил, что у них есть цокольные этажи), гуси (могу ошибаться, я их всего пару раз на картинках видел) открыли на меня охоту, загоняя на пруд. В лесу свиньи живут... это после, когда меня с дерева снимали, сообщили, что нарвался я тогда на дикого кабана. Кошмар!       Всё бы ничего: жара, нудистский пляж (никого в пределах видимости, почему бы и нет?), чистый воздух (прижал корову к стенке и стребовал с неё обещание не гадить в помещении, та вроде согласилась... по крайней мере му-укнула со всем рвением), густая сметана, молоко, свежие овощи... но появилась одна проблема! Мне тракторист понравился... А этот гад даже понять не может, чего от него хотят. Губы облизываю — стакан воды протягивает, эротично перед ним наклоняюсь — обещает турник для разминки у тётки соорудить, оголяю грудь с проколотым соском — бежит за зелёнкой, чтобы обработать рану! Деревенщина!       Ничего, до конца каникул полтора месяца, у меня и тяжёлая артиллерия имеется: заказываю через интернет (опешил, когда планшет словил сигнал на верхушке дерева, на котором я два часа просидел, прячась, ой, нет, наслаждаясь видом хмурого петуха) сексуальное нижнее бельё, ароматические свечи и дорогое шампанское.       Поздний вечер, сеновал, я в костюме-тройке, в руке бокал игристого, на полу, застланном сухой соломой, горят свечи, распространяя приятный аромат, корова внизу шокированно замерла, подозрительно присматриваясь к лестнице (видимо, строила планы по порче моего свидания), и Вася (тракторист), появившийся в помещении, чтобы помочь мне с починкой деревянного загона.       Нет, я уверен, что эта корова подслушивала! А то с чего ей было с диким рёвом «му-уя-я» ломиться вперёд, сносить перегородку, лестницу, лестницей потолочную балку...       Короче, пожар, побег скотины, сорванное свидание!       Смыслом моей жизни стало мщение! Корове!       Эта гадина настучала тётке (в прямом смысле, рогами в дверь!), что я её скотский дом поджёг. А то, что первопричиной этого казуса была сама рогатая — никого не волновало. Конечно же, во всём оказался виноват несчастный Андрей, бегающий вокруг полыхающего деревянного строения в порванном грязном костюме, с синяком под глазом и ножкой от бокала... Потом пришлось оправдываться, что я так помогал огонь тушить... шампанским...       Короче, меня наказали! Отобрали планшет (не сильно расстроился — повторный опыт по покорению берёзы закончился для меня оцарапанным локтем и разодранными на коленках модельными джинсами), заставили разгребать пепел в поисках уцелевших вещей (нашёл вилы без черенка, угрожал корове, получил от Степаниды Валентиновны подзатыльник — обиделся), в течение недели должен был подметать в доме (это наказание отменили тем же вечером, когда тётка обнаружила сломанный веник, устойчивое облако пыли под потолком и песчинки в не накрытых продуктах на столе), лишили чемодана с вещами, выдав «тюремную» робу (полосатую тельняшку, чёрные треники на резинке и зелёные шлёпки). Два дня отказывался выходить на улицу, лежал в красных стрингах на кровати в комнате и испепелял взглядом одежду а-ля «прощай молодость». Кушать выходил в простыне, завязанной на манер тоги.       Степанида Валентиновна фыркала в кулак, накладывала одуряюще пахнувшую молодую картошку со сливочным маслом и нарубленным укропом в тарелку, ставила передо мной стакан с ледяным молоком (от парного меня тошнило) и «заботливо» интересовалась, не хочу ли я помочь Василию и четырём его друзьям в постройке нового коровника с сеновалом. Почему-то не хотелось...       Корова тусила с курами под окнами моей комнаты, иногда заглядывая и (я был в этом уверен) злорадно потешаясь над моим бедственным положением! Зло долго копилось, очень долго... целых пять минут!       Плюю на свой древнегреческий вид, вскакиваю с кровати, хватаю первое попавшееся (я не виноват, что этим самым оказался горшок с любимой тётушкиной геранью) и сигаю в окно с громким: «Ах ты, скотина стукачестая!»       Куры ошизели, парочка из них внепланово разродилась (петух гордо выпятил грудь), корова взяла низкий старт, ломанувшись в сторону... наполовину возведённого коровника!       Парни выматерились, тётка у колодца ахнула и выронила ведро с водой на чью-то собаку, та выпучила глаза и, повизгивая, понеслась за коровой!       На руины коровника предлагаю водить экскурсии. Возможно, виновата корова, испуганно жавшаяся к тётке; или собака, закапывающая осколки горшка с погибшей смертью храбрых геранью; может, я, поддерживающий двумя руками простынь, оголив ноги до бёдер, но идею не поддержали!       Глаза то и дело косили в сторону накаченной и загорелой чуть ли не до черноты фигуры Василия в одних шортах до колен, мысли носились галопом, выискивая очередную отмазку, мозг фиксировал заинтересованный взгляд незнакомого парня в обрезанных до бёдер джинсовых шортах и когда-то (ещё до рождения моего прадедушки) белой майке.       Меня лишили ужина, лукаво поглядывающую по сторонам корову почесали между рогов, парней затарили огурцами с огорода и яблочной шарлоткой (обзавидовался, мысленно пообещал корове смерть в страшных муках, ушёл к себе, кожей чувствуя взгляд на своей пятой точке). Ура, здесь есть нормальные люди!!!       Женька (тот самый заинтересовавшийся) оказался приятным двадцатитрёхлетним водителем «Уазика». Мы с ним ходили на пруд (гусей кормили), катались на мопеде (думал, оглохну), ловили рыбу (порвал леску на двух удочках, утопил банку с червяками, съел весь хлеб и пшённую кашу), поцеловались... И что понадобилось Василию в одиннадцать часов вечера в нашем новом коровнике? Да даже Милка уже спала, не заметив своего нового украшения в виде огромного банта (ничего, кроме бинта, у тётки не удалось стырить) на хвосте, зубной пасты на рогах и сдохшей мыши (обменял у соседского пацана на шариковую ручку), привязанной на верёвке прямо посередине лба животного (Женька долго ржал над моими потугами незаметно её туда присобачить, но помогать отказался)!       Получаю удовольствие от процесса, глажу руками широкие плечи, наслаждаюсь ощущением мужских ладоней на своей заднице... Громкое «бля-я-я!», удар об пол чего-то тяжёлого, чертыхания. Отскакиваю от тяжело дышащего Женьки, затуманенные глаза которого немигающе смотрят на мои припухшие губы, и слышу грохот от захлопнувшейся двери. Когда вылетаю на улицу, вижу быстро удаляющуюся спину Василия. Повторное «бля!» срывается уже с моих губ.       Васька нашёл себе девку! Обжимается с ней на виду у всех, целует пальчики, щупает талию. Бешусь, злобно желая этой толстопопой мымре фригидность до десятого колена.       Корова обижается на моё невнимание, но уже не достаёт (видимо, помнит свою истерику, когда проснулась со своеобразным довеском), подружилась с соседской собакой и закрутила шуры-муры с каким-то быком.       Женька раскрутил меня на секс. У парня уже была одна женщина (крупногабаритная продавщица молочных продуктов), но ему хотелось попробовать чего-нибудь новенького. У меня же от недотраха уже скоро сперма из ушей потечёт! Утренняя дрочка в туалете на улице, когда с одной стороны кудахчут куры, с другой — одна бабка громко рассказывает кому-то про геморрой мужа, не способствует получению полноценного удовольствия.       Тщательно затариваюсь продуктами, беру с дивана плед и спешу вечером к пруду. Там есть одно интересное место, скрытое переплетёнными между собой кустами, на которое я случайно наткнулся, стратегически отступая со скоростью пятнадцать километров в час от ухажёра Милки. Уверен, эта корова на меня ему точно нажаловалась!       Женька уже ждёт. Первое, на что натыкается мой взгляд — выпирающее мужское достоинство... второе — нестиранные семейники с машинками, третье — ополовиненная бутылка с мутной жидкостью и две железные кружки на земле! Придурок...       Парень уже изрядно пьян: глаза влажно блестят, кадык дёргается, руки несколько раз промахиваются мимо резинки на трусах. Наконец бельё отбрасывают куда-то в сторону, меня резко наклоняют, сдёргивают вниз треники и пытаются пропахать целину! Насухо! Без презерватива! Не снимая моих трусов!       Выпучиваю глаза, ору благим матом, пытаюсь сбежать от этого невменяемого. Меня разворачивают, прижимают к груди и, подхватив под попу, вновь пытаются насадить на немаленькое достоинство. Объясняю, что его агрегат не сможет прорвать эксклюзив от «Кельвина Кляйна», но мне не верят. Пару раз толкнувшись, Женька с громким стоном изливается на мои боксёры (поблагодарил всех богов за то, что тётка бельё не изъяла), удовлетворённо крякает, роняет мою тушку и, растянувшись прямо на земле, тут же засыпает.       Сижу на заднице, шокированно хлопаю глазами и то и дело открываю и закрываю рот. Вот это потрахались...       Внезапно с правой стороны кустов покашляли. Дёргаюсь от испуга, оборачиваясь на звук. Василий... Стоит, широко расставив ноги, глаза полыхают красным, из ноздрей разве что пар не валит, руки скрещены на груди. Моё сердце ёкает, внутренности скручиваются в комок и подступают к горлу, мгновенно прошибает пот. Нехорошо оскалившись, он подходит к посапывающему Женьке, взваливает его на плечо (икаю, представив, сколько силы в этом трактористе) и, сверкая его голой задницей, скрывается в кустах.       И что это было?       В течение недели прячусь от Женьки, который периодически с виноватой физиономией появляется на пути моего следования. Васька пускается во все тяжкие, меняя подруг одну за другой. Утром обнимается с Машкой, вечером у меня на глазах целуется с Веркой. Да я уже от ревности на стенку лезу, да я руки из карманов джинсов не вынимаю (тётка сжалилась и вернула мой гардероб), чтобы не разодрать в кровь лицо очередной его пассии.       Завтра я возвращаюсь в город. Сижу на лавочке перед домом, лузгаю семечки, смотрю на заходящее солнце. Моё тело покрывает золотистый загар, светлые волосы выгорели почти добела, все мысли только об одном трактористе, блин, да я уже брежу им...       Как оказался на ногах, сам не понял. Только протащили меня через весь двор за руку и впихнули в свежевозведённое деревянное строение (корова затаилась, не подавая признаков жизни из своего стойла). Ошеломлённо замираю — Василий!       Меня вжимают спиной в стену у захлопнувшейся двери и с хриплым: «У меня крышу от тебя сносит» — целуют. Чужой язык врывается мне в рот, колено парня втискивается между моими ногами, воздух покидает лёгкие, а сердце совершает невероятный кульбит, ударяя в грудную клетку. Да я чуть не кончаю тут же!       Это было безумие. Мы рвали одежду друг друга, рычали, руками касались оголённых участков кожи. Его вставший член упирался мне в живот, а из головы выветрились все мысли, кроме одной — хочу!!!       Единственное, Вася не прикасался к моему члену, который просто жаждал трения. Мы трахались жёстко, прямо у стены. Я карябал ногтями деревянные доски, вжимаясь ягодицами в бёдра партнёра, насаживался до упора и стонал... иногда даже с матом...       После, когда звёздочки в глазах перестали сверкать, мы молча забрались на сеновал (заметил, как корова с любопытством выглядывает из стойла) и продолжили уже там. Да мы до четырёх утра не спали! У меня тело превратилось в желе, наконец-то получив желаемое.       А утром, не разбудив Василия, я спустился вниз, ласково попрощался с обалдевшей от такого обращения коровой, забрал в доме чемодан и, поцеловав на прощание хитро прищурившуюся тётку, ушёл на остановку.       Через пять часов я был уже дома...       Институт встретил меня гомоном толпы, приветствиями друзей и Павлом. Мой теперь уже бывший любовник попытался обхватить меня за талию, но не преуспел в этом. Аккуратно уйдя в сторону, отрицательно покачал головой. Парень нахмурился, недовольно сощурив глаза, и окинул меня плотоядным взглядом с головы до ног.       Целый месяц отбрыкивался от его приглашений на свидания, даже пришлось один раз двинуть ему в глаз. Почему-то после Василия мне не хотелось никого к себе подпускать.       Окунулся с головой в учёбу, чтобы хоть ненадолго выкинуть из головы пошлые картинки прошедшего лета. Я осунулся, потерял аппетит, стала часто болеть голова. Не был бы точно уверен, что я — мужик, побежал бы в аптеку за тестом на беременность.       А в декабре в моей квартире (родители подарили на совершеннолетие, чтобы не смущал их своей ориентацией) раздался дверной звонок. Отложив учебник по философии, встал из кресла и потянулся.        Кому я мог понадобиться в восемь часов вечера?       Как только открыл дверь, был тут же прижат к чьему-то пуховику. Возмущённо вскрикнув, упёрся руками в грудь вошедшего. Ухо обожгло горячее дыхание, а хриплый шёпот: «Я сошёл с ума» — мгновенно выбил почву из-под ног.       И надо было именно в этот момент припереться Павлу?!       Как Василий спускал того с лестницы, как ставил меня в известность, что других кобелей, кроме самого Васи, у меня больше не будет — долгая история.       Он просто приехал ко мне с вещами, сообщил, что устроился в моём городе на хорошую работу и никуда я от него теперь не денусь!       Честно? Не очень-то и хотелось...       P.S. Мы теперь каждое лето на месяц ездим в деревню, чтобы поностальгировать. Васька зорко следит за Евгением, я же не подпускаю к своему «кобелю» местных су... сударынь!