Long way from celebrating

Я сижу за футбольным полем с разбитой губой, что может быть лучше? И почему мне могло прийти в голову, что в старшей школе все будет по-другому? Каждый чертов раз, когда ты пытаешься начать с чистого листа, все оборачивается какой-то глупой шуткой. Еще по-летнему светло, хотя стрелка часов перевалила за 9, но уже довольно прохладно даже для начала сентября. Я собираюсь с духом и направляюсь в сторону автобусной остановки, стараясь не думать о том, что завтра мне придется сюда вернуться. Все поле завалено красными пластиковыми стаканчиками из-под газировки и конфетти, обстановка еще дышит сегодняшним праздником, хотя лично мне кажется, что с утра прошла целая вечность. Но почему все вышло так дерьмово? * - Вестерн Хиллс - отличная школа. По-моему, тебе очень повезло, Майкл, мы с твоим отцом.. - где-то в середине этой утренней тирады я перестаю слушать свою мать, стараясь съесть дурацкие блинчики побыстрее, отчего пару раз обжигаю язык и, что совсем не спасает ситуацию, запиваю все это дело чашкой горячего чая. На мне свободный черный балахон, простые джинсы и черные кеды. Но поддавшись маминым уговорам, я поддеваю красную майку с Моррисси (самую яркую вещь в своем гардеробе), потому что "ты ведь не на похороны собрался, дорогой, первый день в новой школе - это же настоящий праздник!". Мне осталось всего каких-то 7-8 часов, и я буду лежать на своем диване подальше от всей этой мишуры и пафосных подростков. Не то что бы, я был с самого начала настроен негативно. Но, давайте быть реалистами? Толстый розовощекий парень, играющий на аккордеоне, явно не катит на звезду школы для богатеньких, в которую и попал-то каким-то чудом. На автобусной остановке совсем пусто, так что если я сбегу - никто даже не заметит и не скажет, что видел меня между 7:35 и 7:50, садящимся на экспресс до Лондона. Но нет. В этот раз все должно получиться. Правда? Я забиваюсь в самый конец автобуса и наблюдаю просыпающийся пригород по пути в школу. Честно говоря, пригород дрыхнет, потому что на улице, как и на остановке - ни души, один я в такую несусветную рань еду непонятно куда. На сиденье передо мной нацарапано "бог умер", и я ухмыляюсь, оттого, настолько неожиданно увидеть Ницше здесь, будто бы эта мысль пришла ему в этом самом автобусе. Что, впрочем, не так уж и странно. Спустя двадцать минут я оказываюсь на огромной площадке перед кирпичным П-образным зданием моей новой школы Вестерн-Хиллс. На асфальте мелом несчетное число стрелок с указанием новоприбывшим студентам, повсюду слышится смех, мимо проходит школьный ансамбль с трубами и тарелками наперевес (неужели я скоро тоже буду в нем играть?), группа качков, в которых не сложно угадать футболистов с перебитыми даже для 16 лет носами, и целая толпа напомаженных красоток в коротких клетчатых юбках (неужели меня еще заставят надеть форму?) сразу за ними. Я следую за толпой, которой верховодит одна из старост, похожая точь-в-точь на одну из только что прошедших модниц, и, в конце концов мы оказываемся перед сценой, где ректор толкает скучную речь, во время которой я продолжаю разглядывать собравшихся. Внезапно что-то сильно толкает меня вперед, так что я чуть не падаю. Ошарашенный, я поворачиваюсь, готовый дать отпор нападавшему, но вижу перед собой смешную запыхавшуюся рыжую девушку, которая уже рассыпается в извинениях. - Извини, извини, пожалуйста, черт, неужели я опять опоздала? Я что-то пропустила? Уже говорили про занятия? Я Энн, кстати, - улыбаясь на одном дыхании вываливает она. - Майкл. Да нет, обычная тягомотина про то, как нам всем повезло, и что от нас ждут упорной работы. - Ааа, - протягивает Энн - ты, кстати, непохож на всех остальных, не такой... - Накаченный? - подсказываю ей я. - Да нет же, - я замечаю, что когда она смеется, ее левый глаз сощурен чуть больше, чем правый - Ты ведь тоже по стипендии сюда попал? Теперь уже моя очередь смеяться: Что, так заметно? Мы с Энн оказываемся в одном классе по истории и мировой литературе, и в тот самый момент, когда мне начинает казаться, что все не так плохо, появляется он. Парень с голубыми-голубыми глазами и кокни, который слышно через всю столовую, шутит громче всех, сверкая своими ровными белыми зубами. Он мне сразу не нравится. - Вот урод, - говорю я вслух, ковыряясь в остатках ланча, - до чего же самодовольный маменькин сынок. - Да ладно тебе, чего ты взъелся, не парься. Я считаю до десяти про себя, но беспричинная злость не проходит, и я, к своему удивлению, продолжаю пялиться на него, чуть ли не скрежеща зубами при этом. Дальше все происходит на какой-то бешеной скорости: Энн случайно задевает его, когда мы идем по коридору, тот обзывает ее "слепой овцой", все так же сверкая зубами, и я с разворота ударяю ему в подбородок, но мажу и задеваю только ухо. Мой оппонент, стоит в замешательстве буквально секунду, а потом со всей силы посылает ответный удар. И он не мажет. Толпа удаляется под всеобщее бурное улюлюканье и шутки о "толстячке и его подружке", так что даже стекла, кажется, дрожат от смеха. Я вытираю лицо рукавом толстовки и вижу, что она в моей крови. Энн садится на корточки рядом со мной и что-то говорит, но я уже не слышу ее. Я вижу только эти голубые глаза, удивленные голубые глаза, когда мой кулак мажет по его лицу, и два алых огонька внутри. Моя новоиспеченная подруга дает мне стакан с газировкой, который она щедро разбавила принесенным в рюкзаке джином. - Чтобы обеззаразить рану, - то ли серьезно, то ли шутя шепчет она и похлопывает меня по плечу. Мы еще сидим какое-то время, а потом Энн уезжает, оставив меня один на один со своими мыслями. Кто был этот парень, - думаю я. И почему, мать твою, я не могу перестать думать об этом не уважающем женщин говнюке. На обратном пути я попадаю в тот же самый автобус и еще долго думаю о том, что бог умер именно после того, как побывал в наших краях.