Не дай мне уйти

В один из кабинетов психиатрической клиники доктор вел девушку. Молодую девушку. В эту клинику попадают люди, которые пытались покончить жизнь самоубийством, проще говоря – суицидом. На ее руках не были видны порезы, на шее не было следов повешенья. За скрытой одеждой нельзя было сказать, что она бросилась под машину, но также нельзя убавлять тот факт, что девушка могла наглотаться таблеток. Можно много перечислять фактов суицида. В эту клинику попадают люди и из-из других проблем. Хотя проблемой это трудно назвать. Скорее это единственный выход, который нашел человек. – Вот кабинет вашего врача, миссис… – Миссис Еверли. Спасибо, док, – сказала девушка, смотря на табличку, которая висела на двери. На ней гравировкой было написано «Доктор Маргарет Вудс. Психолог», а выше номер кабинета 187. Доктор зашел в противоположную дверь. Посмотрев на нее, Эннели шепотом сказала то, что было написано на двери ушедшего: – Семейный психолог. Доктор Майкл Вудбери. Кабинет 188. Ее коленки дрожали то ли от страха, что ей придется рассказать правду, а не то, что она наврала родителям, то ли от безысходности, в какую она попала. Пару минут стоя у двери, Энелли собиралась с мыслями, как же начать свой рассказ доктору. Постучав в дверь и услышав не ели слышное входите, девушка замялась, начала переступать с ноги на ногу и, все же решившись, она зашла в кабинет психолога. – Здравствуйте, миссис Вудс. – Здравствуй, Энелли. Можешь звать меня просто Маргарет. Проходи, присаживайся. Кабинет был сделан в нежных тонах. Не было страшно быть в таком помещении. Не было чего-то лишнего. Все было в меру. Окно на всю стену открывало красивый вид на город, как в каком-то романтическом фильме, что давало какое-то облегчение. Стены были в бежевых тонах, но внизу можно было увидеть цветы, нарисованные нежно-розовым цветом. Присев в кресло, которое стояло напротив окна, девушка остаточно успокоилась. – Энелли, насколько мне стало известно по рассказам твоих родителей, ты не хотела сюда приходить. Ты чего-то боишься? – Я боюсь опять пережить ту боль, что случилась со мной. – Не бойся, - взяв за руку девушку, тем самым давая свою поддержку, сказала Маргарет. – Все, что ты здесь скажешь, останется между нами. Никто ни о чем не узнает. Набравшись смелости, успокаивая себя саму, Энелли доверилась миссис Вудс. Посмотрев в окно и запоминая вид, девушка замялась, не зная с чего лучше начать свой рассказ. Стоя за дверью, она мало что придумала. – Знаете, как в фильме бывает: главный герой сначала такой брутальный по отношению к героине, а потом становятся нежным. Так и у меня было. Но только в фильме их ждал happy end, а меня просто the end. Это произошло три года назад. От прежней меня остался только скелет, а все остальное совершенно изменилось. Я не была ни серой мышкой, ни девушкой легкого поведения. Я была чем-то средним между ними, из-за этого меня и ненавидело определенное общество людей. У меня было много знакомых, настоящих друзей намного меньше. Были просто друзья, которые дружили, нет, общались со мной ради личной выходы. Но и их я держала на определенной дистанции. Я не скрою, я боялась. Боялась потерять доверие к людям. Выходя из женского общежития, я удивилась, увидев у входа автомобиль. Насколько мне было известно за все два года, что я там училась, никто не ставил машину у входа. Было принято решение, что на территории общежития и учебного заведения машины оставлять нельзя. Для этого был построен специальный участок. Я удивилась, но, приняв все увиденное, я пошла к торговому центру. Людей на улице было не много, так как из-за погоды мало кто выйдет. Только недавно закончился дождь, а тучи опять накрыли небо. И только когда я вышла из кофейни, я поняла, что за мной едет машина. Ускорив свой шаг, а со временем и совсем переходя на бег, я как быстрее пыталась добежать в ближайший магазин или кафе. Это был единственный, на мой взгляд, способ сбежать от преследователей. Но что я могла против машины. Моего дыхания не хватило, чтобы пробежать даже сто метров. Посмотрев в сторону, где ехала машина, я не увидела ее, забежала за ближайший переулок, скатилась по стене и начала вытирать катившиеся слезы, но как только я вытирала, катились новые. В тот момент я даже была немного рада. Может меня совсем не преследовали, а просто кто-то медленно ехал. Но тогда я очень рано порадовалась. Услышав шаги позади меня, я повернулась к человеку. Но как только я повернулась, парень приложил мокрую тряпку к моему рту. Я полной грудью вдохнула. Перед глазами начало все плыть. Проснувшись от жуткой боли головы и ели открыв свои глаза, я удивилась, что была в комнате. Пережитки случившегося повторялись по кругу, как заевшая кинопленка. Подбежав к двери, я попыталась открыть ее, но она не поддавалась. Закрыли. Уничтожили. Я била кулаками по двери до то момента, пока косточки не были в крови. Кричала, чтобы меня выпустили, звала на помощь, но никто не отвечал, не пытался меня спасти. Скатилась по стене и закрыла лицо руками. Уничтожили, может не физически, но морально точно. У меня не было сил подняться или же оглядеть комнату, я, просто свернувшись калачиком, лежала на холодном полу и плакала. На большее сил у меня не хватило. Я не знаю, во сколько проснулась. Я не знаю, сколько спала. Не знаю, сколько плакала лежа на полу. Но когда я вновь проснулась, комната была освещена солнечным светом. Поднявшись с пола, я подошла к окну и, посмотрев вниз, я поняла, что выхода нет. Комната, в которой я находилась, была очень высоко. Оглянув ее, я заметила на столе поднос с едой. Если повернуть голову направо, то можно было заметить дверь. Забежав в нее, моя маленькая надежда угасла. Это была ванная. Она была сделана в фиолетовых оттенках. Мой любимый цвет. Была ванная и отдельно душевая кабинка. Возле ванной был туалет, а возле душевой – тумба с умывальником, а над ним висело зеркало. Взглянув на себя в зеркало, я быстро отвернулась. Было ужасно и неприятно видеть себя в таком виде: глаза красные и набухшие от слез были прекрасно видны на бледном фоне лица, на голове черт знает что. Про грузную одежду лучше промолчать. Открыв дверцу тумбы, я увидела разнообразные средства гигиены. Вернувшись в спальную комнату, я подошла к шкафу и открыла его. Там была вся моя одежда. В голове были разные мысли. Но не было понятно только одно: если меня похитили, зачем привозить сюда мои вещи? Подбежав к двери, я попыталась вновь ее открыть, но все было коту под хвост: я взаперти. Выхода отсюда нет. Взяв вещи из шкафа, я пошла, принимать душ. Мне нужно успокоиться. Мыслить на трезвую голову. И в этом мне поможет теплых душ. Выкинув одежду в корзину для грязного белья, войдя в кабинку и включив душ, я пыталась оценить свои возможности в этой ситуации. Понять, почему именно меня похитили. Вода горячая, мое тело мгновенно расслабляется, по коже бегут мурашки. Струйки воды ласкают руки, шею, грудь, живот, ноги. Думаю о том, как вода смывает с меня всю накопившуюся боль. Выключив воду, я завернулась в пушистое полотенце. Переодевшись в чистую одежду, я вернулась в комнату. Взяв со стола поднос с едой, которую заметила утром, присела на кровать. Было страшно есть еду. Но очень сильно хотелось покушать. И я решилась. Отрезала маленький кусок рыбы и, взглянув на его еще раз, положила в рот. Еда была вкусная и я уже без страха начала ее есть. Всю последующую неделю я не находила себе места. Меня спасало, что в комнате были книги, если бы их не было, я бы сошла сума. Каждый день мне приносили еду. Я пыталась не заснуть, чтобы попытаться выскользнуть и убежать, но все честно. Я засыпала, не дождавшись. Я пыталась вновь и вновь открыть дверь, молясь о том, чтобы их забыли запереть. Но мои молитвы не были услышаны. Но однажды... Я не знаю, какое было число, но это и не важно. Когда я читала очередную книгу Фредерика Бегбедерома, дверь открылась. С того момента и начался весь ужас. – На сегодня я думаю достаточно. Вы и так рассказали много. Завтра придете ровно в 16:00. И попрошу вас, постепенно забывайте то, что с вами случилось. – До свидания, док. – Жду тебя завтра, Энелли.