Палая листва

Тайлеру Локвуду не нужна Лидия Мартин. Совсем. Это просто одна из его плохих привычек – сжимать кулаки сильнее, злиться и недоумевать, каждый раз, когда он видит её в школьных коридорах. Локвуду плевать на неё, знакомую из детства. Ему даже смешно иногда; Лидия упорно строит из себя совершенную нимфу с изящной походкой и полным отсутствием какого-либо прошлого. Она запросто могла убедить в своей идеальности, к примеру, Уиттмора или Стилински,одним взмахом абрикосового цвета волос и кокетливым взглядом, но не его. Во второй раз точно. Он в восьмом классе убедился, насколько отлично Лидия Мартин умеет сводить с ума. Но тогда всё обошлось бесконечным тасканием сигарет у отца, размахиванием кулаков, и привело лишь к некоторому нарушению восприятия действительности и старанию вывести Мартин из своей жизни любыми способами. Та, кстати, лишь недоверчиво смотрела на него и отчетливо шептала «Н-е-н-а-в-и-ж-у». Он знал. Он старался ненавидеть тоже. Потом были нездоровые одержимости в виде наркоманки Викки Донован и сахарной Кэролайн Форбс. Которые, правда, грозились закончится ничем, потому что в середине выпускного класса события привели к тому, что Мартин пришлось вспомнить о своём прошлом в виде Локвуда и ненадолго отбросить маску, ту, что и маской уже быть перестала. И теперь Тайлер терпеть не мог, когда Лидия смотрела на него так, будто не она грелась в его объятиях и не с ним размышляла о своем слишком сложном мире. А он слушал её. Слушал, как точно не стал бы слушать других. Отгоняя язвительные слова подступающее к языку, убирая нависающие пряди с её лица и вслушиваясь в каждое слово совсем не нарочно хриплого голоса. Он помнил, как задралась её юбка, пока она лежала на диване, смазанный красный блеск для губ и их почти-поцелуй, который из-за вошедшей миссис Мартин так и не состоялся. Ещё он помнил, как старательно набивал морду Джексона Уиттмору, да так, что от его прежней надменности и пафоса остались только синяки и кровавые разводы. Он готов был переломать ему каждую чертову кость, когда Лидия Мартин в слезах позвонила ему и попросила прийти. В тот день она застала Уиттора с какой-то девицей в школьной кладовке. И очень, правда, жаль, что теперь, Лидия стоит, облокотившись об шкафчик, в своей самой выгодной позе, пока над ней нависает Уиттмор, и она умиротворенно хихикает над его очередной глупой шуткой, и они, кажется, договариваются о очередной встрече. Тайлер воспринимал это спокойно. Случилось так, как должно было. Он знал это, потому что знал её давно, и для него всё это было предсказуемо. Локвуд, может, и хотел похвастаться воспоминаниями о девочке с разбитыми коленками и трогательными платьями, но Лидия Мартин, увы, никогда не била коленок, зато с мужскими сердцами справлялась на раз-два. Локвуд тоже мало походил на лучшего друга детства. Избалованный парень со страстной тягой ко всему, что нельзя, хорош в книгах, и никак не в жизни. И Мартин старалась делать вид что лучше. Но из всех парней, только в нём ей нравились те самые грубые мужские черты лица, темные глаза и неадекватность граничащая с лучшими качествами. Он может, и догадывался, но ему было наплевать. Должно было. Они похоже ведь. Избалованы и безумны; слишком долго старались друг друга забыть. В конце лета Джексон поспешно уезжает в Лондон, оставляя дома перчатки для лакросса и зелёные глаза Лидии. Та пару дней никуда не выходит, а затем строчит сообщение Тайлеру с предложением встретиться вечером. Он сначала и не думает отвечать, но образ, её, четырнадцатилетней, вместе с ним на крыше, и первой и последней в её жизни сигарете в руках, отчего-то всплывает в памяти. Он соглашается. В парке тянет гарью палой листвы, его рука путается в абрикосовых волосах; их история не закончена.