Here comes the rain again

Гажил видит в Джувии потрясающую женщину – сильную, холодную, прекрасную. Совершенную. Восхищается ее неколебимым спокойствием, когда она шинкует врагов водяными лезвиями, варит их заживо и хоронит под убаюкивающий реквием волн. Джувия не улыбается во время сражений, зато охотно дарит ему свою улыбку после. Только если вдуматься, ни мягкости, ни женственности там не найти. Капля превосходства да полубезумное упоение собственной силой – вот, какая его прекрасная нежная Джувия. Оттого больнее смотреть на то, во что она превратилась, встретившись с этим ее Греем. Эта феечка утопила его Джувию, сожгла ее и развеяла по ветру, оставив от прекрасной и, самую каплю, пугающей женщины лишь горстку пепла. Эта Джувия светит будто хреново солнце, которое Гажил теперь ненавидит, она греет и освещает, а та… Та Джувия пылала. И этот огонь не мог затушить ни дождь, ни рыбьи, пустые глаза девушки, в которые Гажил иногда вглядывался, пытаясь найти там хоть что-то, кроме отстраненного безразличия. Гажил бесился и ненавидел ее за эти огромные глаза. За мертвецки белую кожу, омерзительно гладкую на ощупь. За ее лицо, не знавшее загара, на котором едва виднелась мелкая россыпь веснушек. Гажил ненавидел, обожал и желал эту женщину, сильнее, чем чувствовать привкус металла во рту и видеть, как очередной пленник гильдии трясется перед ним в немом ужасе. Он-то знал, что Джувия способна на кучу эмоций. Он знает, что Джувия смеется во время секса, мать его. Заливисто, звонко, хрипло, затыкаясь только во время оргазма – и то, только потому, что спертое дыхание позволяет ей только давиться своим смехом и смотреть на Гажила как-то совсем уже безумно. Его бьет крупная дрожь от этого взгляда, а Джувия, чувствуя это и разминая задеревеневшие от недавнего оргазма мышцы ягодиц, наклоняется к его паху и проводит языком по всей длине чуть опавшего члена. Она нагревает свою слюну едва ли не до кипятка, и Гажилу кажется, что он вот-вот потеряет сознание, потому что руки, которыми Джувия опирается о внутреннюю сторону его бедер, неизменно холодны. Драгонслеер хватает тугие кольца ее волос и скорее физически ощущает, чем слышит, как она пытается выдохнуть. Он трахает ее в рот настолько грубо, настолько только может, понимая, что реальных неудобств Джувия сейчас не испытывает – иначе бы она давно ошпарила его. Если бы ему сказали, что он однажды мало того, что будет аккуратно касаться языком ее клитора, так еще и получать от этого удовольствие – не поверил бы в жизни. Но довольное мурлыканье Джувии и ее упоенная улыбка не оставляют ему выбора. Да и знает он – девчонка в долгу не останется. И Гажил уже предвкушает горячую слюну и холодные руки на своих бедрах в пустых стенах Фантом Лорда. С этой Джувией ему даже спать не хочется. Ее кожу, о ужас, тронул загар, а широкую, чистую и до омерзения радостную улыбку теперь видят все. Проклятая ведьма превратилась в добрейшей души феечку, резко растеряв свое очарование, свою невыносимую тоску, плавно трансформировавшуюся в безумие. Он потерял ее из виду почти на три месяца и временами спрашивал себя, могла ли она так измениться, будь он тогда с ней. Первым его желание было хорошенько врезать девушке, когда он увидел отстриженные волосы и голые плечи, но что-то тогда остановило его. Страх. Эта Джувия хоть и старательно соответствовала образу феи, но глаза ее во время разговора с ним были даже страшнее, чем до разгрома их гильдии. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и таки уговорила его вступить в Фейри Тейл. Зачем? Одной Джувии было известно, может, и вправду взыграли сентиментальность и нежелание оставаться одной в куче незнакомых людей. Первое время все было просто отвратительно. Локсар носилась за ледяным мальчиком в этом безвкусном платье и дурацкой шапке, не чета ее предыдущим нарядам. И хотя Гажил в моде не разбирается, он уверен – будь платье не таким детским и светлым, оно бы ему понравилось. Будь Джувия не такой наигранно-влюбленной и до отвращения чистой, он бы принял ее новое увлечение. Но он знает женщину-дождь и видит, что сейчас на ее месте не она. Феечка, с их вечными воплями о дружбе – да, но не Джувия. Вот только с мальчиком тем, Греем, ничего не получается, и тучи над зданием гильдии сгущаются все чаще. И все чаще он ловит ее отрешенный взгляд, все чаще чувствует, как она прожигает ему спину, в надежде, что он подойдет первым. Хрена с два. Но Гажилу временами чудится, что ведьма вот-вот вернется, лишь остатки феечки не дают его прекрасной Джувии пробудиться вновь. И Гажил практически уверен, что если этого не случится – он лично придушит ту, кто сейчас называет себя ее именем. А если случится… Рэдфокс уничтожит любого, кто посмеет усомниться в его мужественности, но вернувшейся женщине-дождю он бы простил что угодно. А потом бы все было как раньше, только теперь вместо деспотичного Жозе был бы приятный Макаров, да ребятки из Фейри Тейл, на проверку оказавшиеся неплохими людьми. А пока он ненавидит эту сопливую бесхребетную дуру, посмевшую назвать себя Джувией, и невольно вздрагивает в бессмысленном предвкушении, когда ее глаза стремительно темнеют, а на губах появляется тень ее старой, чуть надменной улыбки. *** Джувия пьет белое вино и виновато смотрит на Гажила. Она-то надеялась в корне измениться, стать настоящей феей… не вышло. А ведь ее вины в том и не было. Все было замечательно, пока тот сукин сын, одна из пешек Джерара, не сотворил с ней что-то странное. Джувии в жизни не было так свободно, она творила, что хотела, забыв об Эрзе, Грее, Люси, которая так смешно верещала, когда она порвала платье. И все же, Джувия вспоминает свою прошлую жизнь, сладкое чувство, наполнявшее ее сердце после очередной победы, и Гажила. Он дарил ей красивые ожерелья, когда уезжал на задания в другие города. А еще он великолепно ее трахал. И эта мысль почему-то всплывала в голове Локсар все чаще. Джувия вспоминает музыку Гажила и ищет в магазинах Магнолии похожие пластинки. Потому что с ними возвращаются мысли о драгослеере, прошлой жизни и минутном помутнении рассудка в Райской твердыне. Она хочет снова ощущать поддержку Гажила, хочет пересчитывать его заклепки и серьги, хочет снова длинные волосы. Даже дождя в вечно солнечной Магнолии ей не хватает. И она снова желает надеть корсет и кричать в микрофон до сорванного голоса. Желательно, чтобы под музыку Гажила. О, жаль, что он не видел ее тогда, хотя… Плевать, что подумают в гильдии, главное – она желает увидеть восторг Гажила и его абсолютное желание взять ее прямо на том столе, за которым он будет сидеть. А потом все будет как раньше, разве что она начнет носить не только шубы, но и легкие платья. Ведьмам тоже можно. Иногда. Пару часов в парикмахерской за наращиванием волос, а потом еще немного – купить шмотки и косметику. И Джувия не может оторвать от себя глаз, когда снова видит белую бархатную кожу и глаза, пустые и безразличные и одновременно восторженные и предвкушающие. Финальный штрих – темно-вишневая помада и временная тату на ключицах. *** Мираджейн едва заметно хмыкает, когда Джувия срывается с места и торопливо семенит ко входу Гильдии. Она-то сразу поняла, что девица не так проста… «Мы подружимся», - думает она, протирая барную стойку. - Завтра пойдет дождь, - говорит она удивленному Грею. - В середине сентября-то? – не верит он. – Мира, бабье лето на дворе! А Мираджейн лишь загадочно улыбается. Завтра проснется еще одна дьяволица.