Venatus in morte...

Она сидела на крыльце, докуривая уже вторую сигарету. Все вокруг дома уже погрузилось в безжизненную ледяную мглу. Тонкая куртка не спасала от будоражащего кровь ветра. Изредка поглядывая на часы, женщина чего-то ждала. Или скорее «кого-то». Час. Полтора. Два... Два часа пятнадцать минут, пятый окурок упал к ногам, а пальцы уже совсем окоченели. Руками было сложно шевелить. Железная дверь за спиной женщины открылась, оттуда вышла мелкая девчонка, полтора метра с кепкой. В куртке, что явно была больше нее как минимум размеров на пять, с капюшоном на голове и легких не сезонных тапочках. Посмотрев сначала на сидящую на крыльце женщину, а затем на землю и лежащие там окурки, девочка покачала головой: - Ты опять куришь. - Не вопрос, утверждение. - Тебя это волнует? - грубоватый смешок, последовавший за вопросом, перерос в кашель. - Ты моя мать. Естественно, твое здоровье меня волнует, - шепотом проговорила девочка.       Женщина хрипло засмеялась. Она обернулась и взглянула в глаза ребенка, холодные как январское небо, такие же серые, пустые, безжизненные: - Иди в дом. Его раздражает, когда ты выходишь из дома. Когда... ты приходишь ко мне. Короткий кивок: - Скоро все закончится, мама, - все тот же, едва слышимый шепот, срывается с почти детских уст. - Нет... Все только начинается. Железная дверь со скрипом открывается... ~ спустя 7 лет. - Малышка, ты где? - девушка задержала дыхание, вжавшись в стенку. До побелевших костяшек, стиснув в руке маленький стилет. Уже рядом. Один удар. - Эй, малышка, иди ко мне. Ты ведь не думаешь от меня убежать? - перед глазами все поплыло, ножик выпал из рук, а следом за ним равновесие потеряла и девчонка. - Нашел, - с усмешкой проговорил парень, правой рукой схватив ее за запястье и резко дернув на себя, а левой рукой взлохмачивая волосы, - заканчивай малышка, у нас есть работа. - Я... я не хочу, - полушепотом проговорила девушка. - Хочешь, я ведь знаю, тебе это нравится. - Нет, - чуть громче сказала девчушка, отчего у парня на лице появилась дикая улыбка. - Ты забыла, я всегда знаю, что для тебя лучше, - с едким оттенком в голосе проговорил он. Молчание. Сглатывая обиду. Досаду. Подавляя в себе желание, схватиться за нож и перерезать горло этому ублюдку. Она убеждала себя из последних сил что нельзя... Нельзя поступать так с родным братом. И вновь латынь, мертвый язык. Он шепчет ей приятные слова на этом языке, едва заметно касаясь, ее уха своими губами. Покусывает мочку уха, вызывая странные желание в этом теле. «Он чудовище, - холодный, почти беззвучный голос раздается у нее в голове. - Ты же должна их убивать. Таких как он...» Вновь отмахнуться от темного бога, сдаться на милость брату. Он знает, как лучше. И она верит ему. Она вновь облачается в красный. Только ради него. И вновь ее обнимает темнота, ведь ей завязывают глаза и везут на тоже самое место, что и в прошлый раз, и она вновь выполняет один и тот же ритуал как заведенная, но с каждым разом лицо брата все мрачнее и мрачнее. Он играется с ее сердцем, с ее, еще незапятнанной душой. То притягивает, дурманя сладким вкусом запретной любви, то отталкивает, потому что, она не понимает его. Лишь темнота всегда с ней. Лишь тьма ее укачивает и убаюкивает как младенца в своих объятьях. Еще немного и она сорвется... Уже идет четырнадцатый год с ее рождения. Четырнадцатый год как этот человек использует ее. Она верила, что все может измениться, но ничего не меняется. Все так же как и было вчера... Все будет так же и завтра. И она понимает, что нельзя больше молчать, ведь ничего и не изменится. Вернувшись домой, девочка собирает свои вещи, совсем мало вещей, идет в комнату брата, тот в душе, он не услышит как сестра достает деньги из его кошелька, она уже собирается бежать, но он выходит. Он видит. Он все знает. Ему хватает нескольких шагов и вот уже парень крепко обнимает девочку, и тихо шепчет ей: «Non potes effugere»*. Ее голос срывается на крик. Почему она до сих пор молчала? Почему терпела все? Почему? Она пытается его оттолкнуть. Нет сил. Схватив что-то лежащее на рядом стоящей тумбе, она бьет его со всей своей силы по голове. Еще. Еще. И еще... До тех пор, пока ее руки не пропитаются его кровью. До тех пор, пока ее одежда не впитает эту грязно-красную жидкость в себя. До тех пор, пока он не умрет. Статуэтка, что так кстати оказалась под рукой, ныне окрашенная в темно красный цвет, выпадает из рук. Девочка смотрит на безжизненное тело ее брата... Нет, не так. Она смотрит на мертвое тело ее мучителя. Почему-то ей стало так легко. Так спокойно. Она свободна. А он мертв. Как и его язык. Она убила его. И это прекрасно... Девочка переоделась, взяла кошелек брата, и совсем немного вещей. Ей это не нужно. Ей нужно лишь уйти из этого места. Из этого дома, что стал для нее клеткой. Но надзирателя больше нет, и она свободна. Деньги помогут выжить первое время, брат был не бедным, но он не хранил много денег в обналиченном варианте, поэтому сейчас ей нужно снять все деньги с его карты. И тогда она сможет жить так, как пожелает. Только так, как она этого захочет. Она верила в это. «И все же, какой же ты еще ребенок»...