Привокзальный мальчик

«КРИВЫЕ и УРОДЛИВЫЕ носы могут быть исправляемы и улучшаемы ТАЙНО У СЕБЯ ДОМА. Нососвая притирка - один флакон в одни руки. Тивернопль, госпиталь Алой Агаты, контора № 4». (Газета «Хроники АБО», раздел объявления, 19 июля 5008 года.)

Ростих, как они с Лидой давно условились, ждал на заднем дворе булочной, в крохотном закоулке, где хозяева выстроили башни из расписанных спиралями пустых бочек. Высоко на этих бочках, глядя в сточную канаву, мальчик и устроился. Лида, когда свернула в закоулок, даже не сразу узнала друга. Он был в белой маске. Но даже, когда он ее снял, на мгновенье Лиде показалось, что перед ней незнакомец – такое у Ростиха было решительное лицо. Обрядился он в длинную льняную рубашку и узкие ботинки. Косу расплел, а волосы завязал в низкий хвост. Поверх рубашки Ростих затянул ремни, которые удерживали за спиной посох с рубином. Без форменного сюртука и шейного платка, он превратился в обыкновенного дворового мальчишку. – Лурье был в булочной? – спросил он и прищурился как бандит. – Нет, там только сторожилы, никаких гражданских. Лида поймала себя на том, что стала говорить слово «гражданский» по заговорчески, точь-в-точь как Олаф. Ростих протянул Лиде деревянную табличку со словами: – Мы отправляемся на Ятребскую Скупку. – Это далеко? – осведомилась Лида, заранее зная, что если уж надо воспользоваться табличкой, то путь не близок. Лида повертела в руках билет, догадываясь, где Ростих его раздобыл. Ростих не стал тянуть и подтвердил лидины ???. –Я позаимствовал билеты у отца. У него в сейфе их еще много, он даже не заметит, – Ростих примерился разломить табличку. – Подожди! Что будем делать? – На месте объясню, нам все равно ждать до темноты. На счет раз, два, три… И вот они уже стоят на узкой улочке, а по брусчатке с грохотом катятся целые вереницы телег до отказа груженные глиняными горшками. Жара стояла невыносимая. Так жарко, что Лида даже пошатнулась. Воздух в столице показался ей лёгким и свежим, а здесь – густым и спертым. Чтобы вздохнуть приходилось делать немало усилий. – Как жарко! – пожаловалась она, хотя еще несколько недель назад возможность перемещения из одного города в другой по щелчку пальцев привела бы ее в дикий восторг. «К хорошему быстро привыкаешь!» – подумала Лида, вытирая под носом капельки пота. Кажется, она начала таять вместе с улицей. Друзья поспешили спрятаться в тень. Ростих шагал угрюмо, с таким видом, точно жара и скачки в пространстве занимали его меньше всего на свете. – Ты не рад меня видеть? – Рад. – Что-то не верится. Вместе они устроились в закутке на ступеньках крыльца жилого дома. Мимо проезжали груженые телеги. Разомлев от жары, Лида лениво провожала их глазами. Жестокое солнце жарило и иссушивало здания, краска фасадов выцвела, а местами даже осыпалась. Воздух был невыносимо сухой, точно вся влага из него испарилась. Стоки для проточной воды стояли пустыми. И бочки, в которые местные собирали дождевую воду, высохли до дна. – Ростих, – позвала Лида. – Да? – Скажи, как тебе моя прическа? – Красивая, – буркнул Ростих, не глядя. «Наговорили комплементов в цирюльне, но видимо нечего к ним привыкать…» – проворчала по себя Лида и спросила: – Ты догнал в тот раз Лурье? – Да. Я следовал за ним и подслушивал, пока он не разломил билет… – Давай зайдем в помещение, не могу терпеть, так жарко! Сколько сейчас градусов, сорок в тени? Я в двух платьях! Ростих не стал спорить, оставался таким же задумчивым. Он открыл перед Лидой дверь и пропустил ее вперед. В подъезде стало чуть прохладнее. Из–за тонких дверей доносились приглушённые разговоры жильцов. Лида бросила на пол куртку и уселась на нее, прислонившись щекой к прохладной стене. – Я не все уловил. Но точно расслышал, что Лурье говорил про шайку «Огрузлых». Эту банду сколотили из разбойников старой закалки. Пираты не могут долго сидеть на суше без дела, поэтому многие бандиты с охотой вступили в ряды «Огрузлых». Родовой круг часто топит корабли, Лицам фамилии некогда церемониться с ворами… Об этом много писали «Хроники АБО». Лурье обсуждал те статьи, пропавший свиток, и банду пиратов с Майком – это адъютант и ученик Лурье, такой рыжий. Ты его видела. Наверняка огрузлые помогают Лурье прятать или продать наше Табу. – Ростих выпучил глаза и видно остался недоволен прохладной реакцией Лиды. – Понимаешь? Наше Табу продадут на Скупке! – Табу…и что? – Да как «что»? – хлопнул себя по лбу Ростих. Лида только позавидовала его живости и активности в такую жару. Соображала она туго и теперь точно знала, как себя чувствует тающее желе. – Это значит, что кто–то заказал им свиток. Откуда они знали, какой свиток брать? Ведь если Старейшины правы и виновны свои… Улавливаешь ход моих мыслей? – Нет. – Если вор из Родового Круга, то красть Табу для себя нет никакого смысла! Свитки не продашь в переулке. Кто в здравом уме согласится их купить? И дураку понятно Круг за свиток убьет. – Что, если вор не в своем уме? В Гардарики, я думаю, есть сумасшедшие, как и везде. – Да, но я веду к тому, что свиток украли для того, кому этот свиток нужен больше чем жизнь, наверное. Иначе, зачем так рисковать... Ну! Понимаешь? Для Мора, Лида! Мор навел вора на свиток. О тайнике с Табу знают всего четверо и еще Мор. Я это не выдумал! Лурье говорил об этом Майку. Но подробностей я не мог расслышать… – По-моему, что-то подобное упоминал и Чайка, – с трудом сообразила Лида. – Он говорил, что Клобукам хочет насолить какой-то граф. Якобы Мор ненавидит Клобуков. – Связь очевидна! Банда «Огрузлых» когда–то получила громкое имя, продавая на черном рынке заграничную землю. Это запрещено, потому что земля обязательный компонент бля мешочков с проклятьями. Что бы ее получить нужно заходить за Границу. И там они могли сговориться с Мором. – Тебе лучше поговорить об этом с Григером, потому что по интонации я понимаю, что Мор – существо страшное, но не могу догадаться насколько. Может тогда этих «Огрузлых» арестуют. Ростих вздохнул печальней прежнего и рассказал следующее: – Огрузлых поймали и судили в Патестатуме еще два года назад. Всех признали виновными и сослали в Терраинкогнита. Это такой остров – оттуда никто не возвращается. За границу, сослали всех кроме главаря банды. Дедушка рассказал мне, что, когда приговор зачитали, из зала суда вышел почтенный господин, взобрался верхом на отличного Вахми и подозвал конвойного. Он передал конверт на имя Родерика Хадарсли – старейшины Круга. Повезло, что конвойный был человеком дедушки. Он то и сообщил, что в конверте лежала серебряная пуговица, а на обороте была нацарапана записка «Я очень доволен. Согласен. Огрузлый». – Он сбежал? – Да. Это был Лурье. Дедушка мне на это намекнул. Только я тогда был маленький и дедушка, наверное, решил, что я забыл. Но я запомнил. Он проболтался, что Лурье попал на службу в Родовом Круге много лет назад. Он при первом же знакомстве очаровал Старейшин. Его даже водили на экскурсию в поместье жемчужного острова, на плантации, где мы выращиваем жемчуг… «Выращивают жемчуг… Как вишню что ли?» – подумала про себя Лида, но было так жарко, что она не удивилась. – … Показывали музей с черным жемчугом. Бо-о-ольшая честь! На другой день заявился какой-то аристократ из Артакаты и потребовал три черных жемчужины в золоте, якобы он их купил… – Ростих стер пот со лба, – подробности этой истории я не знаю, дедушка не слишком болтлив. Знаю только, что Лурье умудрился продать часть жемчуга из музея на черном рынке, даже не имея их на руках. Дело дошло до канцелярии Круга. Там и застряло. В доказательство у обманутого аристократа была даже купчая и подписанные документы. В суде не разбирались, а я не понимаю, как такого наглого мошенника смогли простить. – И? – Мне не давало это покоя, конечно же! Я раздобыл жемчуга и пошел к журналистам. – Зачем это? – Ну Лида, просыпайся уже… В Гардарики есть люди, которые знают все. Это Старейшины и еще Нао Хольм, журналист из «Хроники АБО». Хольм мне сказал про пострадавшего аристократа. Этот обманутый богач,в отместку за унижение, оказывается доложил в Родовой Круг, кто главный в банде «Огрузлых». Это и был Жак Лурье. Старейшины быстро нашли применение талантам Лурье – он теперь работает на РК. – скривился Ростих. – Что Лурье главарь банды, осведомлены только Лица фамилий, то есть двадцать пять человек, и издатель «Хроники АБО». – И ты? – И я. И еще Хольм… – Ростиха даже смутило, что «страшную тайну» Жака Лурье знает слишком много народу. – Но Хольм знает потому, что он очень дружит с редактором газеты! – Почему это журналист с тобой вдруг разоткровенничался? – Так я ему заплатил, я же сказал. Ты слушаешь? А–а–а, ты же не читаешь наших газет! Кто читает, тот знает, что Хольм вечно ходит в протертых штанах, и все время гол как сокол. За жемчуг он с удовольствием мне открыл истину, что Лурье из этих огрузлых. – Что если Хольм тебя обманул? Чтобы забрать твои деньги. Обмануть ребенка не трудно… – Я сделаю вид, что ты этого не говорила! Если бы ты выросла в Гардарики, то знала, что человека из Родового Круга, пусть даже и «ребенка», – кисло передразнил Ростих, вскакивая на ноги, – обманывать опасно! Хольм сказал, у издателя «Хроник АБО» есть договор с Кругом о неразглашении. Он и мне-то рассказал по большому секрету, только потому, что я сам из Круга. Старейшины якобы взяли с издателя клятву, что тот никогда не заикнется о деле банды «Огрузлых». А этот Хольм, якобы, сам знал лично главаря этой банды, но в это я не верю. – И журналист тебе так и сказал: «Я знаю главаря опасной банды проклинателей – это несомненно Лурье!» – А вот и нет! Не так все было, – Ростих выхватил из-за спины посох и выставил его вперед, вытянув руку. Блеск в глазах мальчика выдал его фантазии. У Лиды не осталось сомнений, что Ростих представляет, как приставляет посох к горлу Лурье, отрезая тому все пути к отступлению. Ростих победоносно добавил: – Лурье был в этой банде вторым лицом, а руководил ими некто третий по кличке Граф. И очевидно, что это Мор! Иначе это третье лицо нашли бы и наказали. – А зачем тогда старейшины освободили Лурье и теперь даже доверяют ему большие секреты? – Не знаю, – раздраженно вскрикнул Ростих. Вопрос Лиды развеял мечты, где он доблестный рыцарь, восстановил справедливость, – наверное он их обманул! – Поэтому ты так расстроен? – Нет, – еще горше сказал Ростих. – Суд Круга перенесли на завтрашнюю ночь, и я очень боюсь за дедушку. Мы должны обыскать последний склад Ятребской Скупки, в котором могут прятать свитки. Это опасно… Я до одури боюсь идти туда! Но если мы не найдем хоть какое–нибудь доказательство, что дедушка не виноват, его осудят. Я не знаю, как буду жить с этим. Ростих прислонил посох к стене, а сам сел рядом с Лидой, поджал колени к груди и уронил на них голову. – Ладно, ладно… – Лида приобняла Ростиха за плечи. – Пойдем и поищем. Ведь нас двое, а значит и шансов больше, верно? Это не слишком воодушевило Ростиха. –Или сегодня или некогда! Стоит мне вернуться домой – запрут. Больше ничего искать я не смогу, да и времени не останется. Я улизнул сегодня без спроса. – Не нервничай, мы должны оставаться спокойными, чтобы все получилось, как надо. – Да, да… – Он выдохнул. Видно присутствие Лиды вселяло в него силы. – Я хотела спросить. Олаф как-то принес мне две вещицы, – Лида показала Ростиху деревянный билет и матерчатый плетенный браслет с железными колечками. – Что это не подскажешь? – Ну, – Ростих повертел в руках табличку, отложив амулет, – амулет от нечистой силы. Надень, он должен отогнать Клобука. А билет…– Он еще повертел деревяшку. – Билет очень странный. В реестре адресов нет таких символов. – Что это значит? Он не работает? Олаф сказал, что это на крайний случай. – В том–то и дело что работает. Просто эта вещь не зарегистрирована в Патестатуме. Осмелюсь предположить, что Олаф сам ее сделал. – Ростих отдал Лиде билет и амулет. – Если Олаф служит в Десятом отделе не удивительно, что он может создавать билеты. Там на острове преподают только гении своего дела. Лида спрятала подарки поглубже в карман. Амулет тоже. Одевать не стала, побоялась, что обидит Чайку еще больше. Затем Ростих глянул на свои старомодные часы на золотой цепочке, он носил их на шее, и сообщил Лиде время – четыре часа. Время пить таблетки. Дальше потянулись долгие минуты, которые складывались в часы. Чтобы скоротать ожидание, Ростих рассказал об одном важном обстоятельстве. Узнать где именно пройдут торги Скупки, можно было единственным опытным путем. Чтобы избежать утечки и арестов хитрые скупщики назначали место торгов в самый последний момент. Они гасили фонари на улице, где располагался нужный склад, и так покупатель определял, откуда нужно забрать приобретенные на черных аукционах лоты. Ростих признался, что долгие недели старался вычислить, как работает эта система и, наконец, остался последний склад, поход в который он оттягивал долгое время. Теперь же, когда суд над хранителями совсем близко ничего другого, кроме как заявиться на Ятреб не оставалось. – Слушай, Ростих, я не трушу. Но на карту поставлено так много… Может нам стоит позвать взрослых? Время до заката еще есть. – Нет! – обернулся мальчик с диким видом, – ни в коем случае. – Можно обратиться к Олафу, я ему доверяю. – А зря. Все, кто участвует в деле Чайки, могут быть предателями. А Олаф, между прочим, в прошлом знаменитый скупщик. Может он помогает Лурье… – Я не верю. Он Лурье тоже не любит. К тому же, ты сам попросил его передать записку. И он много сделал для меня хорошего. В цирюльню, например, сводил. Для тебя это может быть мелочь, а для меня Олаф много сделал. – Да, я его попросил. Кто, кроме Григера, настолько безрассуден, чтобы пробираться через особый конвой РК? Я других таких болванов не знаю. Нужно было как-то с тобой связаться... А тебе я доверяю, потому что ты хочешь помочь Чайке найти свитки. Неважно принимает он твою помощь или нет. Значит, тебе можно верить. Я ужасно рад, что ты все-таки со мной. Одному тащить такой секрет очень сложно. – Хорошо, – улыбнулась Лида, они пожали руки. Солнце окрасило улицу в оранжевый цвет. Волнение становилось все сильнее, вместе с тем снаружи росли и превращались в длинные черные полосы человеческие тени. – Пора. Друзья выбрались из подъезда и двинулись вдоль улицы. Брусчатка все еще была раскаленной, Лида чувствовал это через подошву сандалий. Они ныряли в один переулок за другим, поднялись по пожарной лестнице на крышу двухэтажного дома. К нему вплотную жался второй такой же дом, между ними была переброшена доска. По воздушной переправе они перелезли на крышу соседнего дома. – Я оставил доски, – сообщил Ростих, когда Лида спустилась на землю по пожарной лестнице с другой стороны улице. – Пришлось бы обходить квартал, тратить целый час. – Да ты все продумал! – А то? Не одну неделю придумывал, как пробраться на Скупку. Мы почти на месте. Пришлось перелазить через высокий забор. Ростих перемахнул его в два счета, и подал руку Лиде. Она подтянулась, схватившись за острые деревянные края, но оступилась, и, буквально перевалилась на другую сторону, сбив Ростиха с ног. – Прости. – Ничего, – улыбнулся он. – Ты же девчонка. Как любая девчонка не умеешь лазить по заборам. – Не правда! Я умела… очень давно. И даже спортом занималась. – Спортом? – Не бери в голову. – отмахнулась Лида, отряхиваясь. – Куда дальше? Ростих посмотрел на свои часы, и вынул из петли за спиной посох. Дети затаились за разбитыми бочками, сваленными в углу участка. – Ты уверен, что это тот самый склад? – перевела дух Лида, что было совсем не просто, потому что вдыхала она горячий туманящий мозги воздух. – Сейчас начнут зажигать фонари, и тогда посмотрим. Улочка была не слишком приятная: из кабака напротив выволакивали пьяных и буйных наружу, или пьяные выводил еще более пьяных под руки. А потом другие люди куда–то волокли тех, кого уже вышвырнули. Все это казалось естественным, точно происходило по давно отработанной схеме. Рутина. О правилах дорожного движения на пристани видимо не слышали. Дребезжа и игнорируя пешеходов тащились груженные телеги, запряженные облупленными и поцарапанными Вахми. Не разбирая правой и левой стороны, ехали, как хотели. Пока Лида наблюдала за дорогой, телеги зацепились друг за друга дважды, чудом не перевернулись. Стоял несмолкаемый шум. – Гляди! – обрадовался Ростих. – Началось. На соседней улице стали постепенно зажигаться желтые фонари длинной цепью огней. Следующая цепь прошла мимо выбранного ими дока и осветила кабаки напротив. Желтая и редкая гирлянда из кристаллов отражалась в окнах домов, а горячий ветер слегка раскачивал ее. И тут, страшно громыхнув дверью кабака, появился здоровенный детина и направился к столбу, на котором крепилась гирлянда. Он остановился у опоры, бросая по сторонам подозрительные взгляды. Из окон соседних низких домом на него поглядывали жильцы. Детина громадными ручищами обхватил столб, точно чью–то тонкую шею, и затряс, что было мочи. Колпак над кристаллом, не выдержав такого напора, соскользнул с крючка и накрыл источник света. Улица погрузилась во тьму. Светились только редкие окна, а еще мелькали огоньки посохов в переулке. А над домами повис, точно северное сияние, светлый ареол огней соседних ярко освещенных улиц. – Я знал! – победоносно шепнул Ростих. – Вставай, идем к заднему ходу. В темноте они пробрались вдоль забора, протиснулись мимо ящиков и обошли кабаки. Целью было трехэтажное облезлое здание. Подпрыгнув, что стоило Лиде больших трудов, они забрались по пожарной лестнице на третий этаж. Ростих деловито ковырнул в замке отмычкой. – Откуда ты знаешь, что склад именно здесь? – В прошлый вторник я следил за разгрузкой одного корабля в соседних доках. Товар отвезли сюда. Его заносили по этой лестнице в эту дверь. Тут–то меня и заметили. Стали палить. Еле удрал… Я вот-вот открою... – Ростих, пыхтя и потея, достал из кармана другую отмычку и стал ковырять дверной замок с еще большим энтузиазмом. Перешёл на шёпот – постой–ка, вот так! Замок щелкнул, но дверь не открылась. Ростих растерянно поднял глаза на Лиду. Она молча нарисовала на двери знаки, которым ее обучил Олаф и дверь с тихим щелчком отварилась во внутрь. Повеяло складской прохладой. Ростих даже рот открыл. – Это Олаф меня научил… Какие-то руны. Я так пробираюсь к атриуму в Патестатуме. – Напомни мне сказать господину Григеру спасибо. Они двинулись вперёд в сумраке третьего этажа. Звенящая тишина давила на барабанные перепонки. – Где охрана? – Внизу. Эту дверь через пожарную лестницу сложно увидеть с улицы, и по плану ее нет. Если хозяева и ждут воров, то на первом этаже. Потолок поддерживали колонны, все перекрытия в здании снесли. Вдоль помещения тянулись ряды полок. На складе было темно, как в подземном царстве. Светились только колбы–цилиндры размером с человеческий рост, выставленные в два ряда. В них плавало нечто напоминавшее щупальца кальмаров. Но присмотревшись, Лида поняла, что содержимое колб больше походило на голые кошачьи хвосты, только намного длиннее. Они пугали Лиду больше всего. Ей казалось, что в тени колб притаилась охрана и теперь ждет удобного случая, чтобы схватить непрошеных гостей. Под самым потолком были протянуты красные веревки. Сначала Лида подумала, именно к ним привязаны многочисленные коробки с надписями, но присмотревшись, поняла, что ошиблась. Веревками затягивали круглые мешки. Концы веревок спускались вниз как змеи. – Ростих, что это за мешки? – спросила Лида, разглядывая красные шары под потолком. – Там страусовые яйца. – Хорошо, что не человеческие головы. – Ты недалека от истины. Это мешки с проклятьями. Их хорошо берут на черном рынке, – пропыхтел Ростих, Он шарил руками по верхней полки соседней антресоли. – Похоже это надолго. Ищи вот такую коробку. Сам свиток легко поместится в руку, но документы для дешифровки очень большие. Хранить их отдельно нельзя, поэтому у нас есть хоть какой–то ориентир. Друзья разделились и стали искать: Ростих пошел по правому ряду стеллажей, а Лида по левому, подальше от мерцающих колб. Искать приличных размеров коробку, по словам Ростиха, не меньше метра в длину, было не сложно. Таких предметов на складе оказалось на удивление мало. В основном длинные стеллажи были заставлены мелочевкой: фонарики, заячьи лапки, притирки и парашки в деревянных стаканах, бронзовые колокольчики, колпаки, под которыми Лида обнаружила красные и белые светящиеся кристаллы, барабаны, перчатки и в великом множестве всевозможные фарфоровые вазочки, чашечки, наполненные пуговицами. Были и такие предметы, названия для которых Лида не могла подобрать. Ей стоило больших трудов протискиваться вперед, ничего не сбив локтем или не задев широкой юбкой. Ростих же, напротив, справлялся с завидной ловкостью. Он бесшумно скользил мимо прилавков, заглядывал в коробки, подсвечивая дорогу посохом. Лида задержалась у стеллажа с черными свитками, каждый из которых был спрятан в стеклянную банку. От бумаг так и веяло холодком. А напротив стеллажа стопкой были сложены, как башенка блинов, круглые исписанные пергаменты. Да такие большие, что не обхватить руками. – Уходи, сейчас же! – неожиданно крикнул Чайка. – Уходи! Еще есть шанс. Здесь нет свитка. – Ты вернулся? – выдохнула Лида, растерявшись. – Я уже осмотрел склад – вы слишком долго копаетесь. Свитка нет. Бегите, – призрачно прошуршал Клобук и умолк. – Ростих, – позвала Лида, осмотрев на предмет свитков два рядя стеллажей, – мы еще не закончили? – Мы не уйдем без свитка, – ответил Ростих, спрятавшись за узким стеллажом, а Лида постаралась унять тревогу. После предупреждения Чайки у нее взмокли ладони, и в животе затрепетали бабочки. – Ростих, Чайка вернулся… Кажется, он велит мне уходить. Но Ростих совсем не слушал. Он наткнулся на дверь, скрытую веревками как шторами. Лида в жизни не догадалась бы туда заглянуть, но Ростих ухитрился приметить блеск дверной металлической ручки. Вскрыв ее старым добрым способом Олафа, друзья пробрались внутрь. Там, кроме мешков с огромными яйцами, были сложены ящики, отлично подходившие для хранения ворованных свитков. Лида и Ростих довольно переглянулись. – Подожди… Здесь! Посвети мне, – Ростих передал Лиде посох, а сам проскользнул к ящикам, рискуя схватить какое–нибудь проклятье. Он чуть не наткнулся на подвешенные мешки, и рисковал наделать много шума. – Мне кажется, кто–то ходит у лестницы, – выдохнула Лида. – Не паникуй. Осталось проверить два ящика. Они заколочены, не отпереть… Дай мне минутку… Лида была уверена – кто–то поднимается по лестнице и вот–вот откроет дверь. А Ростих, поглощённый делом, ничего не замечал, продолжая за ее спиной выкладывать на пол содержимое ящиков. – Лида! – Вдруг позвал Чайка. Ростих, услышав Клобука, тоже насторожился. – Уходите. Мальчик тут же возразил: – Сначала ящики. – Уходи… – повторил Чайка. – Ты должна, брось мальчишку! Есть еще шанс выбраться без последствий. – Я не оставлю Ростиха, я обещала помочь и останусь. Тут щелкнул замок и в квадрате света появился здоровенный детина, тот самый, который погасил фонари. – Прячься, – пискнул Ростих. Они прижались плечами, ища друг у друга защиты. Попятились вглубь коморки, и в тишине прямо за спинами ребят раздался легкий хруст. Охранник тут же перевел взгляд на Лиду. – Бей, – крикнул Чайка с задором. – Бей! А то поздно будет. Скупщик заревел, призывая подмогу. Лида опешила перед таким могучим врагом. – Бей! – крикнул Чайка. – Да как? – Как бить? – тупо переспросил Чайка, видимо этого вопроса он не ожидал. Но ждать пока Клобук подберет слова, не было времени. Лида, вспомнив, как тренер учил ее подавать теннисный мячик, покрепче перехватила посох и взмахнула им как ракеткой. Поднялся невиданный силы ветер, и колдовская волна полетела прямиком в бегущего на них верзилу. Только теперь Лида поняла о какую волну ударился Ростих. Так выглядит горячий воздух над раскалённой дорогой в жаркий день. Только посох заставил марево лететь вперед, волной сметая все на своем пути. Верзила заревел, но в этот раз не от гнева, а вероятно от боли. – Бей еще! – кричал Чайка. – Не стой! Они уже поднимаются! Бей и беги! Но и бежать, и целиться Лида не умела. Пришлось сосредоточиться, чтобы пальнуть в дверь еще дважды. Держа посох, она снова весело подумала «Точно, раз в год и палка стреляет!» Стеллажи повалились. Поднялся страшный грохот, пыль и дым. Что–то в углу за дверью с щёлканьем загорелось. Верёвки, державшие яйца на потолке, полопались, и мешки с проклятьями стали падать на головы охранников. По всему складу пошла цепная реакция – с щёлканьем разбивались яйца, выпуская зеленый туман. По рукам и ногам Лиды пробегали мурашки. Дрожь прошла по всему телу от макушки до пят. Пуская волну за волной, она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Лиде казалось, что с таким-то посохом она точно выберется без труда. – Лида… – Ростих тронул ее за лодыжку. Лида обернулась к нему и руки ее сами собой опустились. Затем она услышала, как посох выпал и покатился по полу. От множества разбитых волшебных вещей здание дрожало, содрогаясь, точно замёрзло на ветру Охранники, звали друг друга, кричал Чайка, но Лида точно не замечала творившегося вокруг переполоха. Она не могла оторвать взгляд от Ростиха. А тот в это время лежал на боку, поскользнувшись на разбитом яйце. Издавая не членораздельные звуки, Ростих хотел опереться на руки, но сил не было. Чайка появился и вместе с Лидой стоял над ним с явным недоумением. Ростих и сам смотрел на свои запястья, ноги, пальцы так, словно они были вовсе не его собственные. Он начал быстро–быстро превращаться. Лида так и застыла с открытым ртом. Тлеющие искорки оседали на разбитые яичные скорлупки, на Ростиха, на платье Лиды и гасли. – Я… помогите… – еле слышно простонал Ростих. Ростих весь задергался в невиданном припадке и вертел глазами, пугаясь и стараясь собрать свое тело в целое, заставить его подчиниться. – Ложись! – скомандовал Чайка. Лида бросилась на пол. Над головой пронеслась волна и ударилась об пол совсем рядом с головой Лиды. Стеллажи в коморке повалились. Пол снова задрожал. Это привело Лиду в чувства. Превращение Ростиха нужно было срочно остановить. Она бросилась к другу, раскидывая в стороны коробки и мешки. Ростиха было не видно. Пришлось отодвинуть стеллаж, и Лида увидела вместо мальчика существо размером с башмак, напомнившее щетку для обуви. Шерстяной комочек без лапок жалобно смотрел на Лиду тремя желтыми глазами. Лида развязала рукава крутки на поясе и бережно завернула невиданного зверя. – Хватай его и бежим! – вопил Чайка. – Он не дышит… – Конечно не дышит, – удивился Клобук, – у него нет ноздрей! Лида задрожала от головы до пят, а сердце сжалось: – Он что же… Погиб? – одними губами спросила она Чайку. – Нет, – фыркнул тот, – чтобы жить, дышать не обязательно… Ростих лежал у нее в руках мягкой тряпочкой. Из его желтых глаз катились янтарные шарики. Лида в исступлении, не понимая зачем, начала подобрать шарики и забивать ими карманы платья. – Ну всё... – выдохнул равнодушно Чайка. – Кончено! Лида почувствовала, что ее тащат за воротник. Вот проплыл мимо дверной проем. Кто-то грубо выволок ее на лестничную площадку и бросил в толпу скупщиков. Но Лида не обращала на них внимания. Какое ей было дело до своей судьбы, когда Ростих рассыпался янтарными шариками. В зале, где был погром, по–прежнему все дрожало и периодически гремело – жило своей жизнью. Однако девочку это больше не волновало. Скупщики расступились. Тяжёлыми шагами к Лиде подошел местный начальник. Он был настоящим чудовищем: с грудью как бочка, буйной львиной гривой и лицом, обожжённым солнцем. И Лида вдруг узнала его. Это был Сафл, сын Якуша. Лида увидела физиономию Сафла лишь на мгновенье, когда, растолкав плечами охранников, он волосатыми ручищами, похожими на лопату, забрал у нее Ростиха. Чудовище развернуло куртку и швырнуло беспомощного Ростиха на землю. Существо, некогда бывшее мальчик из РК, с характерным шлепком упало скупщикам под ноги. Лида ахнула и прижала руки ко рту. Контрабандисты откликнулись грудным неприятным смехом. Насмеявшись вдоволь, главный скупщик занес над Ростихом свой грязный сапог. – Нет! – крикнула во все горло Лида. – Все что хотите, только не это! Контрабандист опешил, услышав, что Лида говорит на другом языке и отвел ногу. Ему подали куртку девочки. Он достал из кармана деревянный билет Олафа и показал товарищам. Те одобрительно заулюлюкали. – На счет три хватай куртку и беги. Все получится, верь мне! – отозвался Чайка, и это была та поддержка, в которой Лида отчаянно нуждалась. – Раз, два… три! Лида одной рукой подобрала Ростиха, рванулась вперед и, подпрыгнув, выхватила табличку из рук верзилы. Не успела она приземлиться на ноги, как волшебный билет Олафа перенес ее на садовую дорожку у знакомого дома, крышу которого украшала голова быка с обломанным рогом. Лиду точно обухом ударили, так гудела голова. Она стала ломиться в дом доктора Белояра Корта. Ей не открыли. Тогда, нарисовав волшебные знаки на ручке, она вошла внутрь. Как робот, на автомате, Лида прошла прихожую, гостиную и, перепрыгивая через одну ступеньку, по лестнице взбежала в кабинет Белояра. – Доктор, доктор Корт! – звала она, не понимая, который час и совсем не помня себя от ужаса. Белояр вырос перед ней из ниоткуда в халате и ночном чепце, держа посох на перевес. Лицо у доктора было злющее призлющее. – Посмотрите, что мы натворили! Еще бы чуть–чуть и нас бы прибили насмерть… он хотел растоптать Ростиха... – не своим голосом начала Лида, протягивая зверька доктору. Тот выронил посох и смачно выругался. – Какая же я дура! Бедный, бедный Ростих. Чайка ведь предупреждал, нужно было бежать… Корт молча забрал Ростиха, и, уложив его на блестящий стол, снял с кристалла колпак. Лида зажмурилась от яркого света. Доктор быстро стер с доски, весившей на стенке шкафа, какую–то руну и вернулся к столу. Он посмотрел на Лиду и строго заговорил. Но тут они оба столкнулись с непреодолимым языковым барьером. Тогда доктор скорчил грустную мину и оттянул себе веко, капнув на щеку чем–то из пипетки, стоявшей тут же на столе. – Слеза? – сообразила Лида. – Да есть, полно! Она подскочила и высыпала из карманов платья все янтарные шарики, что смогла собрать. Тут в комнате появилась рыжая девушка, отбросив разломанную табличку. Лида узнала в ней Велину. Медсестра куталась в черный шелковый халат и смотрела на Лиду заспанными глазами. Потом она перевела взгляд на стол, увидела Ростиха и испуганно уставилась на доктора. По тону Белояра, Лида поняла, что он выдает помощнице инструкции. Велина, мягко оттеснив Лиду от стола и, печально качая головой, слушала доктора. – Вы его почините? Он дышит? – паниковала Лида. Она решила остаться с другом до конца и тоже подошла к столу. Велина жестом велела Лиде выйти, но та не собиралась оставлять Ростиха. – Я останусь… – начала протестовать Лида, но в момент абсолютной решимости она почувствовала себя совсем странно. Взгляд сам собой уплыл под потолок, в ушах загудело. Ею опять овладела дремота и жуткое отчаянье. Стены, пол, потолок запрыгали. Свет кристалла заплясал перед глазами. Следом пришла удивительная легкость. Лида увидела очертания железной дороги, убегающей за окно, и наступила темнота.